Ведь для меня ты чего-то стоишь

      Синий цвет от гирлянды заполняет комнату своим лёгким мерцанием, и Мирон слегка щурится, когда поворачивается к ней. Вообще, он не знает, почему она именно синего цвета, но спрашивать у Сэсэг не собирался, потому что, вероятнее всего, она тоже не знает. Но свет гирлянды дома был чем-то. непривычным, потому что это был первый новый год, когда его холодная квартира была украшена. Ещё и не абы как, а действительно красиво. Он улыбается, как ребёнок, и почему-то чувствует странное желание заснуть в этом покое и умиротворении, что странно для почти двенадцати часов ночи. Когда Сэсэг прилетает в Магадан, он словно становится домашним, проводя всё своё время рядом с ней.       — Мирош, не спишь? — Сэсэг неожиданно приземляется рядышком на кровать, появившись словно из неоткуда, хотя Мирон просто уверен, что она специально подкралась незаметно. Он повернулся к ней, слегка приподнимая брови, чтобы обозначить свою бодрость. Говорить не спешил, понимая, что мысль девушки не закончена, — Я подумала, может, нам стоит вручить подарки до двенадцати? А то, сам понимаешь, выпьем, эмоции будут не те, — она как-то смущённо повела плечами, вытягивая руку с непосредственным подарком. Цветная обёртка не давала конкретного понятия о том, что под ней скрывалось, но Мирона особенно это не беспокоило.       Кажется, Сэсэг приготовила что-то особенное. Что же, он тоже постарался.       — Если моя дорогая так желает, — Мирон усмехнулся, подмигивая Сэсэг и поднимаясь с кровати, чтобы отойти к шкафу и вытянуть с одной из полок небольшую коробочку. Она была вроде музыкальной шкатулки или тех коробочек, в которых в ювелирных магазинах красуются часы с бриллиантами, но определённо хранила не что-то подобное. Её маленький размер ничуть не снижал её стоимости, и, что более важно, её ценности для Сэсэг.       Вообще-то, Мирон до отношений с ней никогда не сталкивался с желанием сделать кому-то особенный подарок. Обычно, если приходилось что-то дарить, то он не глядя покупал первый попавшийся праздничный набор. Да и подарки, которые дарили ему рассматривал только с точки зрения их практического применения. Но в случае с Сэсэг всё было совершено иначе. Он не только старался вложить как можно больше денег в подарок, но и наполнить его каким-то странным смыслом, который совершенно не был связан с практической важностью подарка. Учиться ощущать подарок как знак внимания, как возможность выразить чувства было неожиданно сложно. Но когда наступал момент дарения, всё почему-то становилось неожиданно легко. Наверное, осознание того, что от родственников Сэсэг принимает подарки лишь с вежливой улыбкой, в от него с такой удивительной радостью в глазах, заставляло Мирона чувствовать себя особенным.       — Только ты первая открываешь, — Мирон сел на кровать, поворачиваясь к Сэсэг и притягивая ей эту коробочку, неожиданно замечая, как его рука слегка дрожит. Неожиданно непривычно. Но, в любом случае, честно, поскольку этот подарок был по большей части сомнительным. С одной стороны, Сэсэг такое никогда не носила, и сама бы себе навряд-ли купила. Но, может быть, если это будет подарок, то ей понравится? В любом случае, Мирон правда постарался выбрать что-то максимально гендерно-нейтральное. То, что красиво смотрелось бы на Сэсэг и при этом то, что он надел бы сам. Сложно, — Бери уже, хватит ржать, — Мирон нахмурился, заметив, что Алханай хихикает над его волнением. С одной стороны, Сэсэг простительно. А с другой, что за издевательства пошли.       — Какие мы грозные, — она рассмеялась вновь, уже более откровенно, но подарок приняла, слегка приглаживая дрожащую руку Мирона. Сэсэг очень льстило волнение Нагаева, которому оно, казалось, было совершено несвойственно. Она часто оказывалась с ним в ситуациях, в которых бы Дугар застрессовал, а этот ещё и смеялся. Было очень приятно осознавать, что Мирона пугали не служители закона или дикие звери в центре города, а подарок для любимой девушки. Пожалуй, именно из-за такого Сэсэг осознавала свою ценность и важность в этих отношениях. Вообще всё, что происходило с Мироном в этих отношениях, имело такой эффект. Сэсэг была удивлена тем, насколько искренне он готов был стараться ради неё. Наблюдая за Мироном, Сэсэг действительно понимала смысл фразы «породистых кобелей берут щенками», — Я открываю, — она на секунду поднимает взгляд на Мирона, оценивая его смущённый и взволнованный вид и открывает коробку.       В момент, когда Сэсэг осознаёт, что именно является подарком, кажется, что в комнате кончается воздух. Алханай чуть не роняет коробочку из рук, когда видит там золотую цепь, пропущенное через кольцо. Цепочка двойного плетения средней толщины, Сэсэг назвала бы её толстой для классической женской, но при этом тонкой для классической мужской. Кольцо на первый взгляд было совершено простым, но внутренняя гравировка выдавала трепетную работу. Ручную. Эти украшения были сделаны на заказ, а не куплены в ближайшем ювелирном магазине. «Милой атаманке» — гласила надпись на внутренней стороне, так что сомнений не оставалось. Это заказал Мирон, специально для неё, адекватный человек это бы не придумал. Но как же это было мило. Сэсэг закусила губу, вновь поднимая взгляд на Нагаева, и осознала, что, кажется, слишком долго рассматривала подарок. Мирон побледнел от беспокойства.       — Ты. сколько денег на это потратил я даже спрашивать не буду, — Сэсэг хотела сказать что-то ещё, она была уверена, что знала слова, которые хотела произнести, но оказалась так растерянна сейчас. Она в миг преодолела короткое расстояние между ними, забираясь к Мирону на колени и обнимая его, утыкаясь ласково в плечо, — Это лучший подарок, который я получала за всю свою жизнь, Мирош, — Сэсэг всё ещё не выпускала коробочку из рук, не решаясь взять из неё украшение, но сейчас она в любом случае предпочитала объятия, — Спасибо.       Она буквально слышит, как медленно выдыхает Мирон, осознавая, что он сделал не просто хороший подарок, а «лучший». Редакция Сэсэг превосходила все его ожидания, она была… Милая. Каждый раз осознавать, что Соёл на самом деле всю жизнь являлся такой чувствительной девушкой, для Мирона было удивительно. Он какое-то время послушно принимал ласку, обнимая Сэсэг в ответ, давая ей возможность привыкнуть к ощущениям и эмоциям от подобного подарка. Когда сердцебиение Алханай стало более спокойным, он слегка отстранился.       — Ты можешь носить эти украшения как вместе, так и отдельно, кольцо твоего размера, — Мирон улыбается, а Сэсэг тает, словно снег в горячих ладонях. Она смотрит на коробочку долго, прежде чем действительно берёт украшения в руки, словно боится, что они исчезнут, если их коснуться. Алханай снимает с цепочки кольцо и рассматривает их отдельно. Носить это кольцо как подвеску — губить красоту этой работы, — Наденешь? Я хочу посмотреть, — Нагаев выдаёт какую-то странную усмешку, но теряется, когда Сэсэг вкладывает цепочку в его руку.       — Помоги мне, — о боже, она заигрывает? Сэсэг сама краснеет от своего тона, так что спешит слегка приподнять голову, чтобы Мирону было легче застёгивать, — В смысле… Мне тяжело будет справиться с таким замком, да, — Алханай не смотрит на Мирона, но отчётливо ощущает его смущение. Слишком уж редко от неё приходится слышать нечто подобное. Нагаев расправляет цепь и обволит её вокруг шеи Сэсэг, слегка задевая её своими холодными пальцами и вызывая волну мурашек. Но с замком он справляется и через какое-то время цепочка сияет на уровне ключиц Сэсэг. Красиво.       — Тебе безумно идёт золото, — почему-то говорит Мирон, облизывая губы. Он давно уже забыл о том, что ему тоже полагается подарок, лучшим подарком стала не только радость Сэсэг, но и то, как прекрасно она выглядела с золотой цепочкой. Кто бы мог подумать, что подобная бездедушка сможет так ясно подчеркнуть её глаза. Мирон бы даже сказал, безупречно.       Сэсэг медленно проводит по цепочке самыми кончиками пальцев и мягко улыбается, по взгляд Мирона ей ясно, что украшение действительно ей подходит. Она вертит кольцо в другой руке долго, пока всё-таки не решается отдать и его Нагаеву. Молча. Сэсэг ясно ощущает, что, если она попросит Мирона надеть ей кольцо, то ситуация станет непередаваемо неловкой, и первой же от смущения умрёт она сама. Но по удаче, он и сам понимает, что нужно сделать. Мирон аккуратно перехватывает руку Сэсэг, настолько нежно, насколько вообще может такой человек, и медленно, словно боясь, надевает кольцо на указательный палец. Он знает, на какое именно рассчитан размер, поэтому мысленно радуется, что нет нужды надевать кольцо на безымянный.       — Я люблю тебя, — неожиданно говорит Сэсэг, не отводя взгляд от своей руки, на которой блестело кольцо. Она не краснеет и не смущается, просто озвучивает факты. Это что-то, что является очевидным в их отношениях? Сэсэг никогда не сказала бы это так легко кому-то другому. Мирон и вовсе слышал это только от неё, — Почему ты. решил подарить мне это? — Алханай всё-таки поднимает взгляд, замечая на глазах Мирона подозрительный блеск. Боже, как мог суровый Магадан пустить слезу из-за таких нежностей? Ох, снова Мирон ей льстил.       — Я подумал, что хочу сделать для тебя что-то особенное… И мне было не важно, сколько это займет времени или сколько я потрачу денег, — Нагаев вновь ясно улыбнулся, стараясь незаметно стереть слезинки с глаз, надеясь, что Сэсэг их ещё не заметила (тщетно), — Ведь для меня ты чего-то стоишь. И, веришь? Твоя реакция для меня лучший подарок.       Этим вечером Магадан практически не выпускал её руку из своей.