Часть 1
23 декабря 2022 г. в 00:41
Сочная зелень окружает их, заставляя тонуть в себе. Солнце слепит так ярко, что заставляет щуриться и подставлять лицо его тёплым объятиям, расслабляя и успокаивая. Небо, синее-синее, но такое прозрачное, баюкает в своих объятиях, накрывая куполом и заставляя мысли течь в особом, ленивом, течении. Вокруг тишина, и только стрекот кузнечиков, словно оркестр, будто исполняет оду. Бабочки, словно настоящие феи, порхают вокруг, заряжая летним настроением. А ромашки словно подмигивают своими жёлтыми глазами, будто целованные единственной звездой существующего мира, и свешивают хрупкие головки под весом и силой притяжения. Той самой силой притяжения, которая действует и на него, когда рядом с ним она.
Её ноги утопают в изумрудной траве, и Гермиона еле слышно смеётся, когда какая-то травинка щекочет ей икры или щиколотки, откидываясь на его плечо, поднимая голову к небу. Упругие кудряшки оттенка сепии рассыпаны по её плечам и щекочут его везде, где только достают, но он готов терпеть, хотя и ненавидит щекотку. А Драко чувствует девичье тепло, которое заставляет сердце стучать сильнее, и едва уловимый запах луговых трав, что впитывается под кожу амортенцией.
Девичья кожа с лёгким загаром цвета персика покрывается мурашками, стоит прикоснуться, приобнимая за талию, а с губ срывается еле заметный вздох то ли возбуждения, то ли разочарования… В своём коротком платье молочного цвета и с тонкими лямками на плечах Она, как всегда, слишком великолепна, слишком волнующа, слишком возбуждающа. Слишком много этих «слишком». Его взгляд скользит по её волосам, плечам, спускается ниже и очерчивает ключицы. Салазар, его так и манит ложбинка в декольте. Вот бы сейчас выцеловать изгиб плеча, чувствуя, как из-за его действий поднимаются едва заметные волоски на коже. Вот бы сейчас уткнуться в эту ложбинку, вдыхая аромат кожи, что опьяняет его не хуже огневиски.
Драко выныривает из своих мыслей: она со смехом и озорством в глазах толкает его на землю, и лямка платья неловко соскальзывает, демонстрируя плечо полностью. Гермиона ложится рядом, и он чувствует, как эта лямка опускается ниже из-за трения, пока девушка не устраивается поудобнее.
Девушка начинает рассказывать, как в детстве любила вот так же лежать на траве и разглядывать облака, угадывая причудливые формы или же, наоборот, узнавая самые обычные. А потом добавляет, что сейчас не может показать ему это: небо совсем безоблачное.
Он прижимает её к себе ещё сильнее, словно предлагая просто полежать и понаблюдать за синевой, и она не сопротивляется. Его рука гуляет по девичьему плечу, вырисовывая непонятные узоры, спускается ниже, кончиками пальцев оглаживая талию и бёдра, и поднимается обратно. Драко чувствует, как девушка расслабляется и закрывает глаза под этими отчасти неудобными, но такими нежными ласками.
…Она не выдерживает первая и поднимает голову, открытым и прямым взглядом смотря на него. Он скашивает глаза и видит в тёмных глазах отчаянную просьбу. Драко меняет позу и теперь уже нависает над ней, опираясь на предплечье. Видит её ожидание вкупе с нетерпением и решает не испытывать судьбу дальше — прикасается к девичьим губам и тут же оказывается в плену горячего языка. Её самоотдача восхищает из раза в раз: Грейнджер словно распробовала и стала зависимой от его поцелуев. Со временем она становится только горячей, обжигающей, и им приходится сражаться за главенство. Иногда он уступает ей, а иногда — и использует хитрые приёмы. Сейчас же настаивает подчиниться, требовательно кусая губы и сладко зализывая укусы. Гермиона обмякает и позволяет вести. Его внутренний зверь ревёт от радости, и Драко осыпает поцелуями её шею, проводит носом по изгибу плеча, едва касаясь губами, поднимает её руки и фиксирует над головой. Обводя девушку голодным взглядом. Его ведьма усмехается и тянется к его губам. Поцелуй погружает их в чувственный мир друг друга, и им обоим хочется большего. Однако Драко разрывает их единение и предлагает ей руку, собираясь аппарировать домой. В поместье. С ней.
***
И снова тот же луг. Он не знает, чем этот пейзаж приглянулся Гермионе, но она любит отдыхать именно тут. Возможно, ей нравится здешняя тишина? Ему кажется, что именно так выглядит умиротворение. Которого не хватает им обоим. Драко знает: именно здесь Грейнджер спокойна. И только поэтому готов приходить сюда снова и снова. Солнечные блики играют с ним, пытаясь увести в мир иллюзий. Они как солнечные зайчики скачут и перепрыгивают, маня за собой и флиртуя. Травинки зелени настолько сочные, что кажутся ненастоящими, нарисованными на холсте талантливого художника. Впрочем, как и они сами. Гермиона сидит напротив, обхватив руками колени, и жмурится, подставляя своё лицо солнечному свету. Он улыбается, жуя травинку, видя, как она наслаждается безмятежностью. Не выдерживает и привлекает её в крепкие объятия. Девушка сначала смеётся, но смех постепенно затихает, когда его рука скользит ниже, касаясь бедра. Она уже в предвкушении, уже приоткрывает губы для поцелуя, но выражение её лица резко меняется, и он не может не рассмеяться. Ему нравится видеть эти изумлённые глаза, когда она поочередно смотрит то на него, то на небольшой букетик ромашек. Букетик слишком мило и хрупко выглядит в его покрытых голубыми и слегка выпирающими венами руках с длинными пальцами. Гермиона принимает протянутый букетик и наслаждается ароматом, пока одна непослушная травинка щекочет её нос. Грейнджер смешно морщится и выдёргивает травинку. Берёт его руку и наматывает травинку на палец, тем самым формируя кольцо. — Я с тобой. Всегда. И ему ничего не остаётся, как только кивнуть и увлечь девушку в поцелуй.***
Блейз вышел из камина, поправляя одежду и стряхивая пыль. Вечерний каминный вызов Теодора вырвал его из прелестных объятий жены, но и проигнорировать он не мог. Оглянулся вокруг, понимая: гостиная безжизненно пуста. Шум привлёк его внимание, и Забини увидел перед собой домовика, который оповестил о том, что мистер Нотт ждёт его в их условленном месте. Блейз задумчиво кивнул, понимая: это случилось снова. Он начал медленно подниматься по главной лестнице, думая о том, сможет ли снова преодолеть приближающийся момент. Ещё один пролёт, поворот налево почти до конца коридора, и третья дверь с конца. Вздохнул, словно пытался надышаться перед смертью, и нажал ручку. — Он снова нашёл его. Вместо приветствия. Вот и всё. Снова. Забини думал, что когда-нибудь станет легче, но нет. Не стало и не станет. Им снова необходимо сосредоточиться на алгоритме действий, что уже выучены наизусть. Он кивнул. Надо так надо. Смирившись с необходимостью, прошёлся по комнате, останавливаясь около второй двери. Повернул ручку, но дверь не открылась, и даже заклинание не сработало. Нотт нахмурился и позвал домовика, что прижал уши, когда сообщил: хозяин не хочет, чтобы его беспокоили. Мужчины переглянулись. — Перенеси нас к своему хозяину. — На что эльф только закивал, щёлкнув пальцами. Друзья выдохнули, появившись в комнате, что находилась в приятном полумраке, где источником освещения являлся лишь огонь в камине, который сейчас казался живым. Тео сделал пару шагов внутрь и споткнулся о пару бутылок, и звон стекла разлетелся по комнате высокими нотами, исчезая в высоте. Погружая их снова в тишину. И всё-таки Нотт подошёл к другу, что сидел, по-турецки сложив ноги, перед зеркалом. Его невозможно не узнать. Красивое и высокое, оно стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол когтями. Золотая рама тускло и таинственно поблёскивала в сумраке. Но, в отличие от знаменитого зеркала, в мужчине, что сидел напротив него, трудно было узнать некогда уверенного и лощёного Драко Малфоя, который теперь больше напоминал старика, и его волосы, что были практически визитной карточкой, только усиливали сходство. Он сидел, сгорбившись, в окружении бутылок — полных и не очень — с различными сортами алкоголя и совсем ни на кого не обращал внимания. И только в глазах, горящих огнём, теплилась — даже обжигала — жизнь. — Сколько раз я предлагал уничтожить или просто продать его? — Однако на вопрос Забини, призванный немного разрядить обстановку, никто не ответил, и тот продолжил бубнеть. — Так нет, кто же послушает старину Блейза. Он продолжал ещё что-то бормотать себе под нос, хотя и знал: это зеркало нельзя ни продать, ни уничтожить, на подарить — такова суть обряда родовой магии на слишком редкие артефакты. Забини начал приводить в порядок комнату. Нотт же попробовал поговорить с Малфоем, но тот, отмахнувшись от него рукой, снова продолжил смотреть в отражение. В этот момент Блейз не завидовал Теодору: лучше уж он соберёт бутылки и мусор и приберёт эту комнату, нежели будет пытаться достучаться до Драко. Смотря на уже отточенный алгоритм действий Нотта, который вместо очередной бутылки подсунул Драко улучшенную версию зелья сна без сновидений, что почти мгновенно даёт эффект, и теперь закрывал тканью само зеркало, он думал, сколько раз им ещё придётся срываться сюда, дабы не дать общему другу сойти окончательно с ума. Тео уже вызвал домовика, выдавая ему очередные инструкции, а тот послушно кивал головой, и мулат не сомневался: эльф сделает всё, что ему сказали, ибо приказ хозяина о повиновении его лучшим друзьям был до сих пор в силе. Домовик испарился, забирая с собой предмет. Куда его спрячут и надолго ли, Забини не знал. И, честно, сейчас даже не хотел об этом думать. Оглядывая эту комнату каждый раз, он надеялся, что здесь изменится хоть что-то. Да хоть что-то будет стоять или висеть не так, криво или косо, но тщетно. Драко позаботился, чтобы без него в её комнату никто не мог попасть. И, видя это трепетное отношение, на глаза не могли не наворачиваться слёзы. Казалось, что ещё недавно в поместье был слышен смех и строились планы, и счастье окутывало его своими нежными объятиями вплоть до подвалов. А теперь здесь только пустота. Одиночество и скорбь. Тео приподнял уснувшего Драко, и Блейз поспешил помочь. Закинув его руку себе на плечо, он подождал Нотта, и они двинулись в сторону выхода, дабы уложить его поспать — нет, не когда-то в супружеской спальне, нет-нет — в небольшой комнатушке, смежной с его кабинетом, что и стала теперь его личной тюрьмой. Они аккуратно уложили его на кушетку, что служила ему постелью, и Теодор кивнул, как бы говоря о том, что наступила очередь Блейза остаться тут. — Удачи. Забини прикрыл глаза в немом кивке. Оставшись в одиночестве, он думал и вспоминал. И надо отдать ему должное, предметом его мыслей стала не хорошенькая жена и её страстные объятия. Нет. Забини думал, чего ему стоил каждый раз, когда Драко Малфой находил зеркало «Еиналеж» и срывался. Он тащил его в комнату Гермионы, и никого к себе не подпускал неделями, думая над тем, как вытащить девушку оттуда. Зеркало прятали, родители Драко до самой смерти пытались от него избавиться, но всё тщетно. И чуть позже, снова найдя его, Малфой снова тащил эту отражающую поверхность в её комнату, но теперь уже напивался, смотря в зеркальную гладь. В один из таких моментов друзья и уговорили дать приказ эльфу о повиновении и убедили во вредоносном действии зеркальной глади. И Малфой с ними соглашался. Он даже соглашался не искать его целенаправленно. До тех самых пор, пока не натыкался на него снова. И всё начиналось по новому кругу. Что ж, хоть далеко они и не продвинулись, но Блейз был уверен: рано или поздно Драко придёт в себя. А они будут рядом. Просто будут рядом. Пробирающий до костей норд-ост когда-то должен поменять свой курс, и ветер перемен обязательно накроет поместье Малфоев. Грейнджер не вернуть, и глаза его друга вряд ли когда-то обретут смысл и счастливое выражение. Однако попытаться стоило. А пока стоит немного выпить и ощутить привычный горьковатый привкус на рецепторах языка.