Видение

— Коммандер, проверьте, как дела в Инженерной. Он ловит взгляд капитана и кивает, направляясь к турболифту. Происходящее на корабле ему категорически не нравится. А ведь этот сумасшедший денёк начинался так неплохо… Да, он с самого утра был завален делами. На самом деле, ему страшно было представить, насколько в таком случае была занята капитан Джейнвэй — ведь она делегировала ему лишь часть работы. По-хорошему, у них была масса работы уже долгое время. Запасы в очередной раз подходили к концу и надо было думать, где пополнить продовольствие. В последнюю их встречу с Казан Ниструм несколько человек с трудом добрались до медотсека — надо было срочно решать вопрос с доступом Доктора хотя бы в некоторые отсеки корабля. И, конечно, на их пути оказалась не особо дружелюбная цивилизация, чьи границы они никак не могли установить точно. Ну, и оставались мелочи. Такие, как пара стычек Маки со Звёздным Флотом, энсин Уайлдман, которой не так давно стало плохо на дежурстве и пришлось быстро искать ей замену. Б’Еланна, которая никак не может привыкнуть руководить Инженерным, а не просто делать всё самостоятельно, отчего Джо Кэри недавно снова писал жалобу. Из всех этих мелочей складывается обычный день коммандера. И это ещё далеко не все проблемы, которые существуют на корабле. А ведь он точно знает, что по какой-то неведомой причине Ниликс всегда рвётся докладывать свою точку зрения лично капитану, игнорируя отчёты старшему помощнику. Он почти сразу связывается с Б’Еланной, сообщив, что направляется в Инженерный. Торрес взволнованно сообщает, что почти все вокруг погрузились в видения. Что он может? Только сообщить старой подруге, что скоро будет. Видения… Чакотай знает о них немного. Он сам с некоторой регулярностью погружает себя в некий транс, чтобы связаться со своим тотемным животным. И он точно знает, что видения всегда заканчиваются, когда перестаёшь в них верить. Обычно для него главной задачей становилось не замечать странностей, акцентирующих его внимание на недостатках. Что, если сейчас он наоборот будет их подмечать? — Надеюсь, у Б’Еланны всё будет хорошо, — слышится голос рядом, и Чакотай с удивлением замечает Джейнвэй. — Капитан? Мне казалось, я вошёл в турболифт один, — немедленно начинает что-то подозревать он. Но женщина вполне привычно улыбается. — Я заскочила в последний момент. Доктор сообщил, что у него есть некоторые идеи. Возможно, у нас есть шанс, — глаза женщины загораются особым боевым огоньком. Чакотаю сложно признать, но он невероятно восхищается каждый раз, когда его видит. Он его зацепил ещё в день знакомства и с тех пор продолжает греть его. Чакотай замечает, что он толком не отреагировал на реплику женщины, и он спешит нарушить неловкое молчание. — И что же предполагает Доктор? — Он думает, что возможно мы сможем защититься от излучения вражеского корабля, если введём в каждого антидот. У него уже есть тестовый образец, и я намерена его использовать. Женщина проводит рукой по лицу, и Чакотай в очередной раз замечает, как она устала. Она работала уже долгое время без перерыва, и когда Доктор вынудил её сходить развлечься на Голодек, её отдых закончился странностями на всём корабле. Он чувствует, что должен её как-то поддержать. В конце концов, он же её первый помощник. — Капитан, вы устали, — мягко обращается он к Джейнвэй. — Вы уверены, что после всего, что с вами приключилось, использовать непроверенные препараты хорошая идея? В конце концов, вы всё ещё должны быть сейчас на больничном. Он видит, как по лицу женщины пробегает лёгкая улыбка. — Это моя работа, Чакотай. Разве не так? Она переводит взгляд на стенку турболифта, когда открывается дверь. — Я капитан. Если я могу сделать такую малость для своей команды, как попытаться сохранить рассудок во всем этом хаосе, то я должна это сделать. Джейнвэй выходит из турболифта, и Чакотай вдруг чувствует, что он должен пойти с ней. Она кажется такой уставшей, что любой лишний грамм помощи ей должен быть на вес золота. — Тогда я тоже использую на себе это лекарство, — решительно сообщает он, следуя за женщиной. — Вам пригодится второй адекватный человек на борту. Женщина останавливается, чтобы возразить. Он видит искру возмущения в её глазах — конечно, он же только что ослушался её приказа насчёт инженерной. И всё же он замечает что-то, что заставляет её передумать. Вместо этого она грустно улыбается ему и кладёт руку ему на плечо. — Я ценю это, Чакотай. Я… Я не заслуживаю такого старшего помощника. — Капитан, — серьёзно говорит мужчина. — Это меньшее, что я могу сделать как ваш старший помощник. Он не сразу замечает, как она тянется к нему, крепко обнимая. Он нежно гладит её по спине, понимая, что это не типичное поведение для его капитана. Оформившаяся мысль заставляет его резко отступить, и женщина смотрит на него с недоумением. — Я должен идти в инженерную, — заявляет он, разворачиваясь. Но тихий голос заставляет его замереть. — Конечно, коммандер. Прошу прощения, что выставила на показ свои чувства. Сейчас, несомненно, не время… Он с тихим стоном оборачивается, глядя, как женщина медленно идёт в сторону медотсека. И он чувствует себя по меньшей мере предателем, бросающим его капитана. — Кэтрин, — он говорит тихо, но это заставляет женщину остановиться. — Я не знаю, что сейчас происходит. Всё это так сбивает с толку. Но я хочу сказать, что ты всегда можешь на меня положиться. Просто… Как мне понять, что ты не видение? Кэтрин оглядывается и смотрит на него с лукавой улыбкой. Он замирает, думая, что она сейчас, несмотря на усталость, чертовски хороша. — Будь я видением, я бы пыталась сейчас спасать «Вояджер»? И нуждалась ли бы я в помощи? Чакотай, — она поворачивается и медленно идёт к нему. — Мне приятно думать, что ты мечтаешь обо мне, но разве тебе не хватает меня каждый день? Ты и так видишь меня на службе постоянно. Или, — её лукавая улыбка становится ещё шире. — Ты настолько любишь слушать мой командирский тон? Он не может удержаться от мысли, что она флиртует. Это бывало и раньше, конечно же. Вспомнить только, как она с ним общалась, когда он знакомил её с тотемным животным. Но сейчас появилось что-то новое, незнакомое. — А может, это ты моё видение, Чакотай? — она продолжила наступать. — Я не буду притворяться, что я об этом не думала. Мне пришлось даже создать голопрограмму, чтобы хоть как-то отвлекаться. Каждый раз на мостике искать баланс между невинными шутками и моим реальным к тебе отношением, — она медленно вздыхает. — А теперь ты, такой заботливый, признаёшься, что боишься. Боишься, что я могу быть только иллюзией… Чакотай не знает, отчего от монолога женщины его сердце забилось чаще. Честно говоря, он теперь ничего не знает. Только чувствует, что с каждой минутой ему становится всё больше плевать, иллюзия перед ним или нет. Ему приходится признаться самому себе, что он неравнодушен к этой женщине. К её сильному, слегка грубоватому голосу. К глазам, в которых горит особый огонь. И даже к её забранным в высокую причёску волосам, которые так хочется распустить, зарывшись в них пальцами. — Кэтрин… — Чакотай… Кто делает последний шаг, отделявший их друг от друга? Кажется, это уже абсолютно неважно. Он вкладывает всю кипящую в его сердце нежность в поцелуй, и она отвечает ему столь же темпераментно. Они словно два изголодавшихся по ласке зверя, стремящиеся окутать друг друга теплом. Он понимает, что в ловушке. В сладостном плену. Но как же воистину приятно в нем оказаться! Смотреть в эти яркие, полные жизни глаза, в которых сейчас плещется невероятная любовь и забота. У него теперь только одно желание. Чтобы эта сладостная иллюзия не кончалась… *** Проходя мимо, он слышит разговор капитана с Б’Еланной. Капитан… После того, что он увидел в своей голове, ему сложно продолжать даже мысленно называть её по званию. Он не знает, что видели женщины, но ему точно сложно смириться с тем, что показал ему инопланетянин. Сложнее всего, потому что он чувствует — это правда. Он не может сказать точно, в какой момент это случилось. Вероятно, это произошло постепенно, с каждой улыбкой женщины и её ласковым похлопываньем по плечу. С каждым словом, сказанным командирским тоном, и взглядом, полным сомнений, брошенным в его сторону. Теперь он точно знает, что вряд ли сможет жить с этим в тайне долго. Когда он решит признаться? Что ж, это покажет время… А пока он подходит к сидящей за столиком в столовой в гордом одиночестве Джейнвэй, принося ей кофейное мороженое. Она выныривает из глубины своих мыслей, растерянно глядя на вазочку со сладким, и медленно переводит взгляд на севшего перед ней мужчину. — Спасибо, коммандер, — тихо говорит она, улыбнувшись. — Не стоило. — У вас всё ещё больничный, капитан. Не уверен, что пару дней «Вояджер» действительно справится без вас, но хотя бы один вечер вы точно должны посвятить отдыху, — усмехается мужчина, пододвигая вазочку с мороженым и протягивая женщине ложечку. — Спасибо… Чакотай. Она смотрит на него как-то по особому, оценивающе. Словно он является какой-то переменной в уравнении, которое она пытается решить у себя в голове. — Не за что, капитан, — мужчина слегка похлопывает её по плечу и поднимается из-за стола. — Спокойной ночи. — Спокойной, — кивает Джейнвэй, а затем окликает его. — Чакотай… Зовите меня Кэтрин.