Крыса, Ангел, Новый год.

      Хайд Лоулесс студент — Токийского университета, театральный факультет. У Хайда большая семья — пять братьев и одна сестра о шестом сыне от другой женщины отец своим детям не рассказывал. Отца давно нет, как и мамы, но они дружная семья, а потому живут вместе, поддерживают друг друга. Хайд — творческая личность. Кроме учёбы он подрабатывает в театре, мечтая однажды выйти на сцену не как уборщик, а как актёр. Хайд — активный человек. Он ведёт страничку в социальных сетях, где выкладывает фотографии милых животных (в основном ёжиков, потому что они ему нравятся), еды и красивых мест города (а здесь доминирует его любимый театр). И именно это его увлечение стало роковым.       Именно в соц. сетях Хайд познакомился с Ангелом.       Лихт Тодороки — студент того же университета, музыкальный факультет. Хайд знает о нём не так много. Лихт любит милых животных — он ставит сердечки только под теми фотографиями, на которых они есть, полностью игнорируя прочие. Лихт замкнутый — в сети у него всего три друга, один из которых — Хайд. Остальных двух он не знает, но это точно не подростки и не студенты. А их знакомство можно считать отдельным видом идиотизма.       Хайду было максимально скучно. Подработку отменили — сегодня в театре было какое-то очень важное мероприятие, на которое его не допустили, не только как уборщика, а ещё и как «недостаточно богатого» или как-то так, Хайд не запомнил, как именно его обозвали, но посыл был именно такой. Парень сидел на лавочке в парке, откинувшись назад и прикрыв глаза. В какой-то момент он вздрогнул — что-то коснулось его ноги. Открыв глаза он увидел, что это был бродячий кот. Чёрный, с белым ухом и белым же кончиком хвоста. Кот был ласковым и пушистым, видно, что только недавно на улице оказался. Хайд, не долго думая, достал телефон и сфотографировал его, тут же выкладывая на своей страничке, с припиской, что они скучают вместе.       И уже через несколько секунд пришло уведомление об отметке «нравится» и новом комментарии. Хайд расплылся в довольной улыбке — он неимоверно сильно любил комментарии. Разумеется, хорошие. Нажав на всплывшее окошко уведомления, он вчитался в текст под своим постом.       «А теперь нас, скучающих, трое.»       Это был совершенно странный комментатор, как в тот момент показалось Хайду. Этот парень привлёк его внимание не только своим комментарием, но и тем, что появлялся только под постами с животными. На самом-то деле, его Лоулесс заметил уже давно. А так, как ему было максимально скучно, то парень решил познакомиться с таким странным любителем зверушек.       И удивился ещё больше — парень не грубил, но явно не горел желанием общаться. Его краткие, лаконичные ответы на вопросы Хайда даже через экран телефона веяли холодом (и это не из-за того, что на улице середина декабря и вообще мороз минус двадцать).       А потом настала крайняя степень удивления: даже учитывая нежелание общаться, Лихт принял его заявку в друзья.       «Что делаешь?» — спросил Хайд.       «На концерте сижу,» — ответил Лихт.       «Что за концерт?» — вновь спросил Лихт.       «Классика. Чайковского в исполнении Виолетты слушаю,» — через минуту написал Лихт. Хайд хмыкнул. И на этом их разговор закончился.       Информацию из Лихта приходилось вытаскивать прямо-таки щипцами. Но Хайд не боится трудностей. А ещё ему интересно, что получится из общения с этим странным Лихтом Тодороки. Он раз за разом писал ему первым, получая в ответ только короткие отписки. Кажется, Лихт не считал, что информация, которой он делится с Хайдом, может ему как-то помочь. Именно так Хайд узнал, что Лихт станет музыкантом, как хочет его отец. Лихт любит дыни (Хайд просто однажды выложил фотографию с дыней и очень удивился, когда увидел под ней отметившегося Лихта). Лихту девятнадцать лет — он первокурсник. Хайд, кстати, тоже. Как-то незаметно Лихт, который на первый взгляд показался Хайду странным и, в первые три секунды до следующего ответа, отталкивающим, стал занимать в мозгу Хайда особое место. Тот самый крохотный кусочек мыслей, когда Хайд шёл на пары, и при этом ему нужно было отрешиться от нудного бормотания старшего брата о том, как он устал и старшей сестры о том, что тот же старший брат скоро вылетит из университета как пробка из бутылки, если не возьмётся за ум (стандартная ситуация, по мнению Хайда, которая не требует вникания).

А потом они случайно встретились вживую.

      Хайд со всех ног бежал в кафетерий за «той самой» булочкой, которые, по его печальному опыту, разбирали в первые же минуты, как врезался в кого-то, вышедшего из-за поворота. И Хайд признаёт, это была целиком и полностью его вина. Но он ни за что не признается, что даже рад быть виноватым в этой ситуации. Ведь он столкнулся с Лихтом! На лице тут же появилась счастливая глуповатая улыбка. — Я думал, что никогда тебя вживую не увижу! — радостно воскликнул Хайд, принявшись собирать разлетевшиеся листки с какими-то закорючками на линиях, которые выпали из рук будущего музыканта при падении.       Лихт только поморщился, потёр ушибленной лоб, поясницу, и так же молча принялся собирать нотные листы. Он был без понятия, чему так радуется этот странный блондин с дурацкой улыбкой и горящими глазами, но Тодороки вовсе не собирался становиться частью цирка, который непременно устроил бы этот клоун. — Я Хайд, — Хайд протянул собранную стопку Лихту. — Хайд Лоулесс, мы с тобой в сети познакомились.       Лихт ещё больше нахмурился, чем вызвал у Хайда ещё большую улыбку. — Ну, я тебя узнал, потому что у тебя на страничке твои фотографии есть, — принялся объяснять Хайд. — А у меня на страничке моих фотографий нет, поэтому ты меня не узнал. — Я без понятия кто ты, — холодно ответил Лихт. — И мне совершенно не хочется это узнавать. — Поздно! — воскликнул Хайд, направляясь следом за Лихтом. Он уже смирился, что сегодня останется без обеда и все булочки разобрали. Так почему же он должен упускать такую возможность пообщаться с Лихтом? — Так, выходит, ты тоже учишься здесь? Дай угадаю, музыкальный факультет? — Я тебе этого не говорил, — Тодороки убрал нотные листы в белый рюкзак с двумя большими белыми кожаными крыльями. — И вообще, почему ты идёшь за мной? — Потому что хочу! — Отличный ответ, — буркнул недовольный Лихт. — А теперь расхоти и вали от меня как можно дальше. — Хэ-эй! Почему? — наигранно-обиженным голосом протянул Хайд. — Потому что ты меня раздражаешь.       В конце концов Хайд добился от Лихта айди его аккаунта в онлайн стрелялки, в которую они играли оба, и крайне неприличный посыл в очень увлекательное путешествие. «День был прожит не зря,» — считал Хайд. «Но стоила ли этого упущенная булочка?» — задавался он вопросом.

***

— Чёртова крыса! — орал Лихт, проигрывая в очередной раз и порываясь хорошенько так отмутузить Хайда. — Ну почему крыса-то, Ангелоче-ек? — так же громко тянул Хайд, уворачиваясь от пинка.       Это был не первый их поход в аркадный зал. Не первая перепалка. Постоянные посетители давно привыкли, что раз в месяц здесь появляются эти двое, чтобы проиграть все свои карманные деньги и уйти не то довольными собой, не то недовольными друг другом. Хотя недовольным всегда выглядел только Лихт. — Ты крыса, потому что ты крысишь! — заявил Тодороки. — Почему я один должен сражаться с монтстрами, пока ты отсиживается в безопасном месте, а?! — Это такая стратегия, Лихт-тян, — с улыбкой пояснил Лоулесс. — Ты расчистишь мне путь от мелких монстров, а я побежу для тебя главного босса! Это ли не благородно? — Это называется крыса! И вообще! Не побежу, а победу, — Лихт замер, осмысливая свои слова. — Не побежу! Не победу! А выиграю! Какой же ты актёр, если говорить правильно не можешь? — Ты путаешь актёра с литературоведом, Ангелочек. И они спокойно принялись выяснять все нюансы и различия двух профессий. А потом Лихт снова треснул Хайда за что-то, и они снова поругались. Точнее, Лихт снова ругался. Но это было для них нормой.

***

      Это был канун Нового года. Хайд остался дома один. Как, впрочем, и всегда в этот праздник. Старший брат ушёл праздновать к своему лучшему другу. Сестра повела младших на Ёлку. Они были дружной семьёй, но этот праздник никогда всей семьёй не праздновали, как будто чего-то боялись. Или не хотели вспоминать.       Хайд тяжело вздохнул и зачерпнул ещё одну ложку оливье, продолжив листать каналы телевизора, везде показывали примерно одно и то же — празднование Нового года. Искусственная ёлка в углу гостиной мягко светилась разноцветными огоньками. Гирлянды были выключены, потому как режимы свечения у них были сломаны, а постоянное мигание за спиной Хайда раздражало. Свет шёл, в общем-то, только от ёлки и телевизора. Ну и от тилинькнувшего телефона. Хайд перестал жевать салат, отставил кастрюлю в сторону и взял телефон в руку. Кто-то незначительный (или значительный в купе с другими людьми) написал комментарий, как ему нравится тот самый милый чёрный котёнок с белым ухом, которого Хайд постил буквально пол месяца назад. Хайда иногда удивляли люди, которые просматривают больше пяти его старых постов. Хотя это и было приятно.       Хайд задумчиво глянул на оливье и принёс с кухни тарелку с консервированной дыней.       Потом ему попался канал с каким-то концертом, где чопорный высохший тощий старикашка играл что-то из Чайковского.       А потом Хайд наконец понял знаки вселенной и решил написать Лихту. Парню с белой прядкой в чернично-чёрных волосах, любящему дыни больше жизни и играющему на клавишных — последнее Хайд узнал совсем недавно.       «У тебя Новый год уже наступил, или ты ещё только в ожидании?» — задал дурацкий вопрос Хайд, зная, что именно на такой вопрос Лихт и ответит.       «Ты там случаем нигде головой не ушибся? Или наконец свалил куда подальше, в другой часовой пояс?» — незамедлительно ответил Лихт.       «Спасибо за заботу, Лихт-тян, но нет. Ни то, ни другое,» — Хайд улыбнулся. — «Кстати, чем занимаешься? С кем отмечаешь?»       «Ни с кем не отмечаю.»       Последовала долгая пауза, а потом Лихт снова написал:       «К моему соседу пришёл друг, поэтому я ушёл из дома.»       Ого, — подумал Хайд. После чего написал:       «Сильно замёрз?»       «Ты прикалываешься? Температуру видел?»       Хайд на всякий случай посмотрел на градусник.       «Ну, на улице -30.»       «А я о чём, умник.»       Последовала долгая пауза, во время которой Хайд размышлял, что делать, а Лихт притопывал от холода и дышал на мёрзнущие ладони, но об этом Хайд если не знал, то явно догадывался, потому что следующим его сообщением было:       «Хочешь, я приду и заберу тебя праздновать вместе?»       «Я лучше в сосульку превращусь,» — огрызнулся Лихт, которому совершенно не хотелось принимать помощь именно от Хайда.       «Да ладно тебе, ты и так сосулька,» — Хайд уже встал с дивана и отнёс кастрюлю с салатом и тарелку с дыней на кухню. — «А если я скажу тебе, что у меня есть дыни?»       «Я не праздную Новый год ни под каким предлогом.»       «Ну и я тоже,» — Хайд уже завязывал шарф и раздумывал, стоит ли брать ещё один.       «Ну и сиди тогда дома.»       «Я уже иду.»       Лихт цыкнул. Огляделся, как будто ища, где бы можно было спрятаться от надоедливого парня. Но дворик общежития, в котором он жил весь учебный год, был пуст. Ещё никто не напился, до двенадцать часов было далеко. А возвращаться в комнату к соседу, с существованием которого Лихт еле смирился, и его другу не хотелось от слова совсем.       Через десять минут в дворик спешным шагом вошёл Хайд. Он тут же увидел мнущегося на снегу у подъезда Лихта в чёрной куртке и стянул с себя яркий оранжевый, как и куртка Лоулесса, шарф. Не слушая возражений, накрутил его на шею Тодороки и схватил за руку, шмыгнув носом. — Пока нашёл тебя в этом вашем муравейнике из кирпича, чуть сам не околел, — Хайд натянул шапку посильней, чтобы она полностью закрывала уши. — Ух, давно такой зимы в Японии не было. — Я же сказал не приходить, — прошипел в ответ Лихт. — Ага, — Хайд хмыкнул. — А я сказал, что приду.       Лихт хмурился, прятал замёрзший нос и щёки в тёплом, пушистом и пропахшем чем-то вкусным шарфе Хайда и шёл, буксируемый Лоулессом. Хайд крепко сжимал холодную руку Лихта и судорожно размышлял, что ему делать с горой немытой посуды в раковине, которую он оставил (и которую ему нужно было помыть, потому как именно под этим предлогом Хайд остался дома, а не пошёл с сестрой и младшими). Лихту казалось, что рука Хайда непозволительно горячая. Хайд же мысленно подсчитывал, как они будут делить оливье.       В квартире они разделись, Хайд отправился ставить чайник, отправив Лихта мыть руки. — Почему ты не празднуешь новый год? — спросил Хайд, лениво размешивая чай, в который добавил два кубика сахара. — Не знаю, — честно ответил Лихт, у которого, кажется, сами мысли размякли после трёх глотков горячего чая, о котором он мечтал вот уже пол часа. — После того, как узнал, что Санты не существует, как-то расхотелось участвовать во всём этом цирке. — Понятно, — кивнул Хайд, всё же принимаясь за недоеденную кастрюльку оливье. Кивнул на неё Лихту. — Ты тоже ешь, у нас ещё кастрюля есть.       И они принялись за свой довольно ранний ужин — было всего десять часов. — А ты? — спросил Тодороки, а когда Лоулесс поднял на него глаза, пояснил. — Почему ты не празднуешь? — У нас отец в Новый год умер, — пожал плечами Хайд. — Всё как-то смирились с этим… Я нет, — он вздохнул. — Давай не будем об этом? — Ладно, — Лихт пожал плечами.       А потом они как-то незаметно переместились к телевизору, всё так же жуя оливье напополам. Нашли оптимальный канал с неплохой концертной программой. Поспорили на тему того, что Лихт слишком мало социализированный, раз еле как уживается с соседом и сбегает при появлении в их комнате ещё одного человека. И на тему излишней активности Хайда. Сделали несколько совместных фотографий, разумеется, по настоянию Хайда, который хотел «как можно больше счастливых воспоминаний».       Выбрав одну самую лучшую, как показалось Лоулессу, парень выложил пост, подписав его как «Мой самый лучший Новый год».       Раздался тилиньк уведомления на телефоне Лихта.       Тодороки нажал на всплывшее окно уведомления и замер. Медленно повернувшись к Хайду, он показал ему фотографию, после чего спросил: — Так, это получается ты — хозяин моей любимой странички с животными?       Хайд вылупился на него глазами по размерам явно не уступающими. Любимая страничка? — Да? — Понятно, — Лихт опустил глаза и убрал телефон. — Погоди, — вдруг понял Хайд. — Выходит, ты не знал, что эту страничку веду я? — Не знал, — кивнул Лихт. — Ох, Ангелочек… — сокрушённо протянул Хайд.       Ангелочек его за это приголубил подзатыльником. Первым, но явно не последним.