Отряд Бургунди

Первый день в виде полноценного инструктора не задался с самого утра. Бургунди опоздал на педсовет из-за так некстати оторвавшегося рукава на форме, который пришлось на скорую руку пришивать. Потом он потерял датапады с книгами при переносе вещей в казармы малышей и потратил огромную кучу времени на поиски. Словом, когда Крэшер подхватил его в столовой, Бургунди уже был на пределе. — Бургунди, ты забыл досье отряда на столе в инструкторской! — крикнул он ещё метров за пять. — О, Создатель, — устало выдохнул Бургунди, — откуда же мне было знать, что это мои документы? Крэшер молча показал заднюю крышку датапада. На ней была наклейка с номером Бургунди — имён каминоанцы не любили. Бургунди молча взял датапад, коротко кивнув, и погрузился в поглощение обеда. Крэшер негромко вздохнул и сел рядом. — Я понимаю, что ты пока ещё совсем зелёный в этом деле. Да и курс инструктора длится не так долго, — произнёс он ободряюще. — Но... Не сказать, чтобы мы все через это не проходили. У всех случаются неудачи, Бургунди. Но по сравнению с полевыми просчётами это ничто. — Крэшер улыбнулся. — Переживёшь. — Спасибо, — улыбнулся Бургунди в ответ. — Поддержки действительно очень не хватает в эти дни. Открыв досье, он, однако, снова помрачнел. Создалось ощущение, будто Крэшер знал, что написано в досье, и специально подготовил такую вдохновляющую речь. Ну да, ну да. Бургунди всё это прекрасно знает. О психологических манипуляциях у него была отдельная лекция в своё время, да и один из его покойных братьев обожал использовать такие приёмы. За что его почти никто не жаловал, конечно. Бургунди устало потёр лоб. «Отряд повышенной сложности. Замечены пацифистические наклонности у кадетов. Постоянные ссоры и споры, разлад в отряде ведут к неспособности работать в команде. Не все ребята соблюдают нормы гигиены и внешнего вида. Кадет 2377 находится под угрозой списания». Списания? Бургунди неверяще вскинул бровь и переключил страницу. Его глазам предстало досье на капитана отряда. С фотографии на новоиспечённого инструктора смотрел мальчишка с кривым, будто сломанным носом и жёсткими обесцвеченными волосами, выстриженными по бокам. Всем своим видом кадет выражал недовольство и злобу. Он чем-то напоминал дикого щенка. Бургунди невольно задумался, забыв про свой обед напрочь — если капитан отряда так выглядит, то какие же из себя остальные ребята? И сможет ли он выполнить своё предназначение, если не получит должного отклика от мальчиков? 2374, он же Овсянка, слыл довольно сложным характером: огрызался, дрался (за что, в общем-то, и схлопотал, судя по сломанной переносице), но был довольно ответственным: вовремя сдавал домашнее задание, пусть и не всё правильное, на занятиях не спорил с преподавателями и прогулами не баловался. Существенным минусом было напрочь отбитое нежелание работать с братьями, что и повлияло на оценки за поведение. Любил физику и физкультуру больше всего. Бургунди отложил датапад, быстро запихивая за щёки остывший безвкусный обед. Разговор, по-видимому, ему предстоял долгий...

***

Вернувшись в казармы малышей, Бургунди пустился на поиски Овсянки. Тот обнаружился в душевых и, если честно, выглядел как человек, который в любой бесящей его ситуации принимался курить вонючие сигареты. Только Овсянка, естественно, не курил. Он просто стоял возле шкафчиков, подпирая один из них, и скучающе пялился в противоположную стену, расфокусировав взгляд. Увидев Бургунди, он нахмурился: — Чего тебе? Пришёл упечь нас в изолятор? Бургунди вспомнил, что он одевался не по форме: один из братьев принял решение о переквалификации в пехотинца и отдал ему свой старый офицерский комплект — серые брюки и гимнастёрку. Кепку Бургунди носил нечасто, так как козырёк закрывал глаза. — Нет, я... — он замялся от взгляда ребёнка. — Мне не выдали другой комплект из-за нехватки. Я хочу просто поговорить с тобой и твоим отрядом, потому что я ваш новый инструктор. Ты не знаешь, где остальные ребята? — Да пропади пропадом эти идиоты! — встрепенулся Овсянка. — Бесят они меня! Сами ничего делать не умеют, только и могут, что лежать на мокрой посадочной полосе и кормить объедками этих тварей летающих! — Тихо, тихо... — попытался успокоить его Бургунди, но Овсянка не желал затихать: — Они ни бластер в руках не умеют держать, ни из турели в цель не попадают никогда! Маргарин так вообще никого не слушает, ворует в столовке масло и жрёт килограммами его! Домашку списывает вечно у всех! И дай бог чтоб помылся хотя бы раз в неделю! — Маргарин?.. — переспросил Бургунди. — Не... не моется? — Ну да, ходит вечно с сальной башкой и обросший! А колтуны распутывать как обычно Овсянке, — Овсянка перешёл на слащавый, почти елейный тон, — потому что Овсянка капитан отряда, Овсянка всем всё должен! А самого Овсянку кто-нибудь заметит или нет?.. Его голос задрожал, и Овсянка резко развернулся на каблуках, пряча слёзы. Его крепкие, но такие маленькие плечики сжались, всё его существо задрожало. — Я же многое могу... Я же лучше... Лучше этих слабаков, правда?.. Бургунди медленно приблизился к Овсянке. Осторожно погладил кудрявую макушку, обнял за плечи, мягко прижимая к себе. Овсянка почему-то дёргано развернулся и ткнулся своим сломанным носом с розовыми полосами и пятнами в грудь инструктора. — Овсянка, тише... Послушай меня, пожалуйста. То, что ты лучше их, не значит, что тебя нужно перевести в другой отряд, или списать твоих братишек в ряды уборщиков. — Бургунди осторожно приподнял лицо Овсянки, держась за его щёчки. — Может, ты просто... сменишь гнев на милость? Я понимаю, иногда это бывает сложно, сердцу ведь не прикажешь. Но я уверен, что ты с ними не просто так. Можешь лучше — научи этому ребят. Они будут благодарны тебе. И обязательно тебя заметят и полюбят в ответ. Просто... постарайся не ссориться с ними. В этом и состоит задача старосты — сплотить отряд, невзирая на все изъяны. Попробуешь? — Он солнечно улыбнулся, присаживаясь на один уровень с подопечным. — А я буду помогать. Овсянка всхлипнул, утирая непрошеные слёзы. — Ты... Ты нас правда полюбишь?.. — спросил он. — Конечно. Это моё предназначение. — Бургунди взял Овсянку за руки. — Я хочу нести вам счастье и радость. Какими бы вы ни были. — Нам нужно дать что-то взамен, наверное, — произнёс Овсянка. — Не-а. Я сам всё сделаю. А вы продолжайте учиться и достигать своих целей, хорошо? — Бургунди подмигнул. — Ладно. — Овсянка улыбнулся. — Только разберись с Маргарином. Я вообще не знаю, куда его направить. Может, он где-нибудь на открытых полигонах. Поищи. — Обязательно. — Бургунди взъерошил Овсянкины волосы и вышел. День обещал закончиться ох как нескоро.