Солнце в зените

Глава 8 В течение нескольких дней никаких новостей до Бесс не доходило. Ричард находился при дворе и вел себя очень ровно, Кларенс, как обычно, устраивал фейерверк, - он улыбался королеве, своей матушке, отличался успехами на турнире. Увидев Бесс, окинул ее взглядом, который сложно было каким-то образом точно определить. У молодой женщины возникло ощущение, что в этом взгляде таилось угрожающее предупреждение, и степень ее недоверия к Джорджу лишь возросла. Изабель на турнире присутствовала, но Анны видно не было. Отвечая на вопрос Бесс, Изабель объяснила, - сестра подхватила простуду. Она ничем не намекнула, донеслась ли до нее та ссора, и ради безопасности Анны Бесс не решилась долее развивать на тему. Фрейлина хранила святую уверенность, - Его Милости Глостеру доверять можно, он сделает все, что необходимо в данном положении. Прошло где-то больше недели, когда Бесс поздним вечером оказалась дома, и Марк пришел к ней, объявив испуганным голосом, что внизу в зале – ожидает, дабы поговорить с хозяйкой, Его Милость герцог Глостер собственной персоной. Молодая женщина сбежала по лестнице, в твердой уверенности, - лишь кризис мог привести к ней Ричарда. Он расхаживал туда-сюда и обратился к Бесс исключительно с самым коротким из существующих приветствий. «Я нуждаюсь в вашей помощи, леди Буршье. Мы в отчаянной ситуации». Уточнять, кого он прибавляет к своей отчаянности не требовалось. «Что я в состоянии сделать для вашей милости? Честно говоря, с того самого дня на прошлой неделе, когда мне так не посчастливилось стать свидетельницей вашей беседы с братом-» «Вы были там?» - изумленно спросил Ричард. «Да, милорд. Я навещала леди Анну, и мы находились наверху – на галерее. И все слышали». «Понятно». Ричард начал ударять перчатками о ладонь второй руки. «Я пришел к вам, зная, что вы Анне друг, и сознаю, что могу сейчас говорить прямо. Как уже сказал, я беседовал с королем, и тот поставил нашего брата Кларенса в известность, что Джордж перестает быть опекуном леди и не имеет права препятствовать моему соисканию ее согласия. Тем не менее, утром, когда я навестил особняк, Джордж сообщил мне, что Анны там нет». «Нет там? Неужели герцог отослал ее? Как он мог так поступить после столь ясно выраженного королевского волеизъявления?» Бесс знала, что должна предложить Ричарду сесть, чего-то выпить, но минута оказалась чересчур напряженной. «Джордж сказал», - продолжил Ричард, - «что, так как после всего произошедшего он уже не считается ответственным за судьбу Анны, то не знает и не заботится о ее местопребывании, а меня радушно приглашает обыскать дом». «И вы обыскали?» - поинтересовалась Бесс, ушам не веря, что такое положение вообще способно сложиться. «Обыскал – каждую комнату, хотя знал, что брат не предложил бы этого, если бы Анна находилась поблизости. Изабель была рядом, но не осмелилась проронить ни слова. Господу ведомо, что она испытывает относительно случившегося. Миледи так нигде и не нашлась. С тех пор -», - Ричард устало посмотрел на Бесс, - «я искал везде, в каждом месте, о котором только мог подумать. Я посетил матушку в замке Байнардс, посетил сестер, леди Феррерс – бесполезно. А потом мне пришло в голову, что вы-» «Анны здесь нет», - охнула Бесс. «Его Милость герцог никогда не позволил бы ей прийти сюда. Или вы полагаете, что она сбежала по своей воле?» «Сомневаюсь. Джордж держал бы Анну под запертым накрепко замком. Вспомните, миледи, говорила ли она когда-либо о ком-то, о каком-то месте, которые способны натолкнуть нас на идею, где вести поиски? Признаюсь, я в тупике». Ричард внезапно показался Бесс настолько измотанным, что она позвала Марка и приказала ему принести вина, но предлагать гостю не решилась. «У вашего брата должно быть множество домов, милорд. Он мог отослать Анну в любой из них, лишь бы подальше от Лондона». Они смотрели друг на друга через стол. Бесс размышляла о окутавшем Анну несчастье в их последнюю встречу, о том, во что могли превратиться дни девушки после того свидания. Также Бесс подумала о посещении Анной ее дома и вдруг окаменела. «Милорд, я что-то припоминаю. Леди Анна говорила о женщине, о живущей на улице Боу Лейн прачке. Она рассказывала, что та является одной из любовниц герцога. Возможно ли?-» Ричард стоял, облокотившись на стол, но теперь вскочил. «Мы в состоянии попытаться. Пойдемте со мной, леди Буршье. Вы присмотрите, чтобы я ничего не натворил и не оскорбил ни короля, ни святых отцов. Да и Анна вам обрадуется, - если мы ее обнаружим». Чтобы добраться до Боу Лейн потребовалось около десяти минут, услужливый прохожий подсказал, как отыскать дом прачки. У Ричарда с собой было полдюжины спутников, включая сэра Джеймса Тирелла, и именно Тирелл постучал в дверь. Им открыла неряшливо одетая девушка, и, прежде чем она успела позвать хозяйку, Ричард прошел внутрь, и за ним последовали Бесс и мужчины. Они заполнили комнату, после чего, услышав шум, из глубины дома в спешке появились неизвестная женщина и позвавшая ее испуганная девушка. В помещении было душно, стоял запах мокрой ткани и дыма, хотя прачечная и находилась во дворе. Женщина вытерла руки. Было видно, что в молодости она отличалась сильнейшей привлекательностью, ткань платья туго натянулась на обширной груди, карие глаза сияли дерзостью. Она изумленно переводила взгляд с одного на другого посетителя. «Чем я могу вам помочь, миледи и милорды? Разумеется, вы пришли не для того, чтобы лично просить меня об услугах?» Хозяйка дома говорила почтительно, тем не менее, Бесс подумала, что в ее голосе оттенок нахальства все же ощущается. «Мы ищем одну леди, добрая женщина», - ответил Ричард, - «леди из дома герцога Кларенса. Нам бы хотелось узнать, не здесь ли она находится?» «Леди, сэр?» Женщина сделала вид, что удивлена. «Из семье Его Милости герцога Кларенса? Благослови вас Бог, сэр, зачем такой леди сюда заходить? И кто вы, чтобы о ней спрашивать?» «Перед вами милорд герцог Глостер», - ответил Тирелл, - «поэтому, следите за речами». Его собеседница резко дернулась, но на герцога прямо не взглянула, даже когда тот подошел и встал напротив нее. «Я намерен найти эту леди», - спокойно объяснил Ричард, - «но вам не следует тревожиться». Хозяйка дома неуклюже загораживала дверь, ведущую в глубину здания. «Мы очень заняты, милорд. Тут не подходящее место для подобных вам. И вы никого не найдете, кто-бы-» Тирелл в один разворот взял женщину за плечо и подвинул. Дверь распахнулась. Бесс увидела заполненную паром кухню, двор позади нее, огромные жбаны с водой и нескольких трудящихся вместе служанок, в стороне у вертела их подругу. Девушка внезапно пронзительно вскрикнула и, спотыкаясь, бросилась к открытой двери в объятия Ричарда. В течение минуты тот держал ее, одетую в простое платье, в фартук, в белый колпак, прильнувшую к нему, то смеющуюся, то плачущую. Затем, очень нежно, хотя Бесс заметила, что герцог побледнел от ярости, произнес: «Любимая, любимая, теперь ты в безопасности». Анна смотрела на него так, словно не осмеливалась довериться своим глазам. «Ричард! Ричард! Я знала, что ты придешь. Молилась и молилась об этом. Святая Дева услышала, и послала тебя. Как ты нашел меня?» Ричард снял с ее головы колпак служанки и бросил его на пол. «Леди Буршье, присутствующая здесь, подумала о данном месте. Мы обязаны всем ей». Не заботясь о разглядывающих их служанках, об основательно перепуганной прачке, он наклонился и поцеловал Анну. После чего передал в объятия Бесс, снявшей свою накидку и накинувшей ту на плечи девушки. Хозяйке дома Ричард сурово сказал: «Я не виню вас, вы подчинились моему брату герцогу, но отныне не смейте показываться в его доме или же снова попадаться на глаза мне». Когда они вышли, Бесс спросила: «Куда вы отвезете Анну, милорд? Мой дом в вашем распоряжении, и я буду счастлива-» «Благодарю вас, но нет», - ответил герцог Глостер. Он опять обнял Анну. «Я не позволю своему злопамятному братцу попытаться опять забрать ее от вас. Анна получит безопасность только в убежище, пока вопрос не будет целиком поставлен перед самим королем. Я отвезу ее к монахиням в обитель Святого Мартина Великого». Ричард посмотрел на находящуюся рядом девушку, и у него лице возникло выражение, никогда не виденное Бесс раньше. Мелкие черты лица Анны озарились светом, и фрейлина почувствовала, как под веками набухают слезы. Она была так рада, что у пары все хорошо, у молодой женщины будто камень с плеч упал, но к легкости примешивалась и глубокая, пусть и светлая зависть. «Мы никогда не забудем, чем вам обязаны», - произнес Ричард, - «никогда», а Анна обвила Бесс за шею и поцеловала. Пара отправилась вниз по улице, и Бесс повернула назад – по направлению к дому, всегда внимательный Сейбл накинул на нее свой плащ. Дойдя до порога, молодая женщина почувствовала, - без Хамфри он абсолютно пуст. Прежде чем проблема окончательно разрешилась, минуло еще несколько месяцев. Анна осталась в убежище и написала Бесс, что, как бы ей не терпелось, она с удовольствием дождется, пока не сумеет выйти оттуда в качестве невесты Ричарда. Рождество провели в Вестминстере, но когда начали распускаться первые подснежники, двор поехал во дворец Шин, где Эдвард надеялся многое перестроить. «Да, едва ли это казалось временем доброжелательности», - заметила Бесс Екатерина Говард, - «когда милорды Кларенс и Глостер не разговаривали друг с другом, но исключительно пререкались. Я слышала, как король сказал, - если бы столько решительности и упрямства было у них воссоединившихся, эту троицу никто бы не победил». «Кларенс должен сдаться», - проронила Бесс. «Надеюсь, однако, пожалование королем конфискованных владений графа Оксфорда герцогу Глостеру тут не поможет». Бесс вздохнула. «Мне жаль леди Анну. Она уже устала выносить долгое ожидание, пока ее юристы спорят о собственности Уорвика. Девушка имеет право на свою долю наследства». «Наследницей быть тяжело», - согласилась Екатерина и улыбнулась. «А вы так не считаете? Когда-нибудь вам придется выбрать нового мужа». «Придется? Я довольна тем, что служу Ее Величеству, довольна моими детьми». «Правда? Но это чрезвычайно просто, дорогая моя Бесс. Уже есть несколько джентльменов, зарящихся на богатство ваших земель, и король, без сомнения, пожелает, дабы кто-то из них занялся оставшимися владениями. Они являются слишком сладкой и сочной сливой, которая бы привлекла бы к Эдварду сторонников». «Я не задумывалась о вопросе с подобной точки зрения. Выходить из повиновения Его Милости я не стану, но сама мысль о втором браке мне отвратительна». «Почему?» - напрямик спросила Екатерина. «Я вышла за Уильяма после смерти Харрингтона и оказалась заметно счастливее, чем раньше, упокой Господи его душу. Да, Уильям не отличается верностью, но находиться с ним рядом», - она сделала паузу, - «очень приятно». Бесс не сумела справиться со смехом. «Екатерина, вы так рассудительны. Если мне придется выйти замуж, может статься, мне повезет, как и вам». Томас Говард оказался поклонником настойчивым. Во время охоты он держал скакуна близ лошади Бесс, заменял Сейбла или Фитчета, помогая ей подняться в седло или, наоборот, спуститься с него. Втискивался куда угодно, лишь бы занять место рядом с Бесс на вечерних музыкальных концертах или на исполнении королевскими хористами псалмов в часовне, танцевал с ней. Конечно, хорошим танцором Томас не являлся, но он упорно добивался своего, вытесняя других молодых мужчин, ищущих общества Бесс. Молодая женщина наблюдала за происходящим и спрашивала у Ее Величества, может ли та отпустить ее на лето домой, в Эшвелторп, хотя не желала уезжать, не увидев свадьбы Анны и Ричарда. Или, в глубине души, не желая лишать себя ежедневной способности лицезреть Эдварда. Однажды вечером, в сумерках, после короткой дневной охоты, в комнату Бесс пришел Марк и сообщил, что фрейлину желает увидеть король. Удивившись, Бесс дождалась, пока Элизия в спешке уложит ей волосы в прическу и закрепит сделанное высоким энненом, удерживаемым лентой из оранжевого бархата. Она подумала, как это подходит к лицу, сочетаясь с такого же оттенка юбкой, чуть выбивающейся из-под отороченного темным мехом кремового сюрко. Удостоверившись, что выглядит замечательно, Бесс направилась в покои Его Величества, теряясь в догадках, что ему нужно. Ей показалось, что ключ на ладони, - какое-то задание для Елизаветы, тайный подарок к дню рождения королевы. Эдвард был один, - писца, которому он диктовал послания, монарх немедленно отпустил. «Прекрасно, Бесс», - Эдвард одарил ее своей обычной улыбкой. «Заходите и присаживайтесь. Полагаю, прежде вы сюда не заходили? Здесь мои писцы под пристальными взорами моих же предков заставляют меня изучать скучные документы!» Поднимаясь из глубокого реверанса, Бесс улыбнулась в ответ и, вместо того, чтобы сесть, прошла по залу, разглядывая портреты на стенах и узнав на одном из них короля Генри Пятого, копию изображения которого уже видела, а на другом – чересчур ярко нанесенном на холст – отца Эдварда. Рядом висел набросок, не больше, головы человека с большими печальными глазами, плоским носом и высоким головным убором на аккуратно подстриженных волосах. «Кто это?» - спросила Бесс. «Прежний герцог Глостер, тот, кого, по крайней мере, в городе называли Добрым герцогом, хотя он вечно пререкался с кланом Бофоров». «Вы как-то мне о нем рассказывали, о том, как любил его ваш отец». «Да, и считал, что его убили по приказу королевы Маргарет. Благодарение Господу, теперь она больше не нанесет вреда, и герцог может упокоиться с миром отомщенным в аббатстве Сент-Олбанса». Бесс не отрывала от наброска взгляд. «Он напоминает мне – кого-то напоминает». Она порылась в памяти, стараясь вспомнить, где уже видела похожее лицо, с ровно таким же выражением, но последовавшие слова короля вытеснили все мысли о давно скончавшемся герцоге Хамфри из ее головы. Эдвард подвел Бесс к креслу и, даже не усевшись сам, начал: «Я долго думал найти для вас другого мужа. На данный момент вы год, как вдова и-» Он замолчал, услышав быстрый вдох, после чего продолжил: «Моя дорогая, мне известно, как глубоко вы скорбите по Хамфри, никто не горюет о нем больше, чем я, но, такова жизнь, я не в состоянии иметь на руках богатую наследницу без попечения о ней». «Мне достаточно хорошо в моем нынешнем состоянии», - тихо ответила Бесс. Она не находилась с ним наедине с того дня в Графтоне и очень хорошо об этом помнила. «Я вдова», - повторяла себе молодая женщина, - «мать троих детей, а не зеленая девчонка. Я не могу чувствовать того, что у меня внутри!» Но руки у нее дрожали, и Бесс сжала их вместе. «Сир, если мне необходимо опять выйти замуж, нельзя ли подождать еще немного?» «Будучи к вам небезразличен, я ждал, прежде чем начать разговор», - произнес Эдвард, - «но ваш поклонник давно мне докучает». «Мой поклонник?» «Да, вы, разумеется, поняли, о ком идет речь. Бесс, мастер Томас Говард хочет жениться на вас». Она поднесла ладонь к горлу. «Мастер – Говард?» «Не говорите мне, что это не приходило вам в голову. Данный джентльмен постоянно рядом с вами». «Знаю», - прошептала Бесс. «но есть и другие». «Другие?» - переспросил король. «Никто другой не просил у меня аудиенции. Существует еще один знатный человек, с которым вы хотели бы обвенчаться?» Бесс вспомнила посещение Томаса Говарда и свои собственные слова Джону Пастону «Я спрошу совета у его Королевской Милости». Как же они сейчас ее связали! Она покачала головой. «Тогда пусть это будет Том Говард. Я доверяю и ему, и его отцу, данные джентльмены хорошо мне послужат, а брак их ко мне привяжет». Молодая женщина ощутила, как в груди поднимается отчаяние. «Но он мне не нравится. И я не хочу выходить за него замуж». «Правда?» Казалось, Эдвард был удивлен. «Может, ему и не хватает лакировки светскости, и он говорит то, что думает, но человек Томас надежный, и я не сомневаюсь, что сэр Говард станет вам превосходным супругом. Его семья нуждается в состоянии большем, нежели у них есть, и, хотя лорд Джон раньше верил в возможность унаследовать владения своего кузена Норфолка, теперь, когда у герцога появилась дочь, и, по всей видимости, должным образом родятся и другие дети, надежда угасла. Ваши земли находятся поблизости от собственности Говардов и с лихвой восполнят эту потерю. Они составят замечательное наследство для отпрысков, которые у вас еще могут возникнуть. Сын Хамфри и ваши девочки гарантированно обеспечены владениями Буршье, тем не менее, союз с Томом подарит троице отчима, защищающего также и их интересы. Вы же видите, как выгодно мое предложение?» «Нет», - прошептала Бесс. «Я имею в виду – да, - да, вижу, но, пожалуйста, не заставляйте меня вступать в этот брак, прошу вас, Ваша Милость. Я не желаю становиться супругой Томаса Говарда». Эдвард начал терять терпение. «Боюсь, что желания редко принимаются в расчет. Выходя замуж за Хамфри, вы тоже не имели выбора, однако, полагаю, были счастливы». «Мне повезло, я его полюбила и стала о нем заботиться». «Как повезло и мне», - улыбаясь, согласился Эдвард, - «но большинство людей должно вступать в брак из-за земель или из-за денег, и вы об этом осведомлены. Я не буду вас принуждать, но хочу осуществить свой план. Он окажет мне добрую службу. Неужели вы не стремитесь послужить мне, Бесс?» Молодая женщина почувствовала, как задыхается от доминирующего присутствия Эдварда, который до пылинки заполнял покои своим теплом, своей царственностью, своей довлеющей над ней мощной волей. Разумеется, он принудит Бесс, если пожелает! В конце концов, она довольно тихо ответила: «Я всегда буду вам служить, буду повиноваться вам так долго, как протянется моя жизнь. Но разрешите мне воспользоваться еще каким-то незначительным периодом времени, сир». «Замечательно», - согласился король. «Только не продолжайте держать Тома в подвешенном состоянии слишком долго. Мне следует проявить великодушие к вам обоим, Бесс». Она поняла, что аудиенция подошла к финалу, и опустилась в реверансе. Эдвард поцеловал ее пальцы, и, когда Бесс вышла, то прикоснулась губами к участку кожи, до которого король дотронулся. Внутри нее нарастало омерзение, все нервы были натянуты до предела, и фрейлине пришлось присесть на ближайшую скамью, дабы успокоить дрожь в коленях. Ей предстояло выйти замуж за Томаса Говарда с его смуглым лицом, крючковатым носом, получить в свекры властного лорда Джона, - это наполняло мысли дурными предчувствиями. Что до факта лежания каждую ночь рядом с Томасом, он вызывал у Бесс отвращение. Но Эдвард все равно сделает по-своему, и она видела перед собой расстилающуюся в необозримое будущее сотканную из кошмаров дорогу. Охваченная чудовищной болью, Бесс направилась в часовню, зажгла свечу и склонилась перед статуей Святой Девы, моля о силе храбро встретить грядущее. «Если мне нужно выйти за него», - прошептала молодая женщина, - «помоги мне не возненавидеть его». Ненависть к мужу была бы очевидным пороком, и она долго в страхе стояла на коленях, скрутив руки в причиняющем мучения узле. Бесс хотела кому-нибудь довериться, но что-то ее удержало. Королева обязательно поддержала бы Эдварда, Екатерина сказала бы лишь, что так устроена жизнь, леди Скроуп была чересчур здравомыслящей йоркширской дамой, дабы принимать во внимание бессмысленные возражения, Аннетта не подходила по причине крайней юности. В конце концов, она никому ничего не сказала, за исключением Элизии. Девушка стала неотъемлемой частью существования Бесс, и та сама не поняла, как рассказала ей о предложении короля несколько ночей спустя. Пока поток слов лился вперемешку со слезами, Элизия раздевала Бесс, после чего обняла свою госпожу. «Моя дорогая леди, не плачьте. Неужели нельзя ничего предпринять?» «Ты не представляешь, что это такое, когда чего-то хочет сам король». «Не представляю», - согласилась Элизия. «И я рада, что не отношусь к числу знати, чтобы такое представлять. Очень жестоко со стороны Его Величества вынуждать вас выходить замуж против воли». «Не жестоко». Бесс выпрямила спину. «Король не намеревался проявлять жестокость. А вот я оказалась слабой. Настолько была выбита из колеи сделанным им предложением, что сказала слишком мало. Я обращусь к Его Величеству опять». Эдвард испытывал к Бесс склонность, помнил о ее роли в заключении собственного брачного союза, поэтому, само собой, она заставит его к себе прислушаться. Молодая женщина склонилась, чтобы поцеловать Элизию, увидела взирающие на нее огромные серые глаза и внезапно поняла, где видела подобное несколько дней тому назад. На портрете в королевских покоях. На миг ее окутало такое изумление, что личные проблемы забылись. Могла ли Элизия оказаться отпрыском покойного герцога? Нет, для этого она отличалась чрезвычайной юностью. Бесс едва способна была воскресить в памяти мастера Хея, когда тот привез Элизию в Лондон, - сутулый седовласый мужчина, чье лицо никак не всплывало в воображении. Фрейлине помогло бы его сходство с дочерью, однако, Бесс всегда подозревала в компаньонке благородное происхождение. Когда Элизия завершила раздевание госпожи и покинула комнату, мысли Бесс снова заняли личные трудности, и она решила побеседовать с королем при первой же возможности. И это произошло быстрее, чем ожидалось. Через два дня Эдвард собрал небольшую компанию, чтобы устроить ястребиную охоту, и Бесс оказалась одной из приглашенных. К ее облегчению, Томас Говард отсутствовал, и, обожая свойственный охоте азарт, молодая женщина с радостью погрузилась в спортивное развлечение. У нее на запястье сидел подаренный Хамфри маленький кречет, и Бесс сознавала, насколько хорошей наездницей является. На дворе стояла довольно ветреная погода, первые знаки приближающейся весны были еще далеко, хотя стебли нескольких желтых аконитов или прострел-травы уже успели пробить себе дорожку сквозь прошлогодние пожухлые листья. Кречет Бесс сбил голубя, и Уот Сейбл выпустил его с шеста. Вдруг почти из-под копыт кобылы молодой женщины вылетела куропатка. Животное испугалось настолько, что пустилось в галоп, несясь все дальше в лес и петляя среди тисов и буков. Занятый с другими охотниками Уот Сейбл не заметил случившегося, и на миг Бесс очутилась в совершенном одиночестве. Она схватилась за поводья, усмиряя лошадь, но чересчур сильно их не натягивала, боясь быть сброшенной на землю, и одновременно пыталась избежать встречи с низко нависшими ветвями. Окружающее смешалось в единый водоворот в течение показавшихся бесконечными ужасных минут, ветер снес с головы капюшон, но потом сзади до слуха Бесс добрался громкий звук мчащихся следом копыт. «Благодарение Господу, это Сейбл», - мелькнуло в мыслях. Протянулась сильная рука, перехватила поводья, остановила кобылу, и фрейлина увидела, что перед ней не Сейбл, а сам король. «Бесс!» Эдвард остановил обоих скакунов. «С вами все в порядке? Я видел, что произошло». «Она испугалась», - ответила Бесс, - «и я не сумела ее удержать». «Вам лучше спешиться», - посоветовал король, - «и позволить кобыле успокоиться». Он поднял Бесс из седла и привязал узду лошади к ближайшему ольшанику, где животное встало, подрагивая ногами и раздувая ноздри. «Вот так», - король погладил кобылу по носу. «Тише, девочка, тише». Еще не восстановив дыхание, Бесс сказала: «Конюх предупреждал меня, что она не готова к охоте, но мне хотелось попробовать ее вывести». Эдвард обернулся к ней. «Вы и сами до смерти напуганы, что неудивительно. Давайте, присядьте на мой плащ. Видите, здешние тисы станут вам надежным укрытием от порывов ветра». Бесс повиновалась, стараясь уложить выбившиеся непослушные пряди, тогда как король непринужденно устроился рядом и вытянул свои длинные ноги. «Про конюха поговорим в другой раз. Если это тот парень, Сейбл, то он лошадиную природу назубок знает». Бесс кивнула, на ее лице отразилась грустная улыбка. «Да, сир». Затем, когда она вновь поняла, что осталась с королем один на один, и за ними никто не последует, представившаяся возможность показалась слишком удобной, чтобы ту упускать. «Вам холодно?» - спросил Эдвард. «Нам не следует долго здесь задерживаться, но думаю, вам все же придется позволить этой кобыле отдохнуть. Когда увижу, что вы пришли в себя, позову остальных. Жаль, у нас нет с собой вина, дабы согреться, но-» «Сир», - прервала речь короля Бесс, - «можно мне сказать? Я должна кое-что вам объяснить». «Дорогая Бесс», - рассмеялся Эдвард, - «тут нет никого, кто помешал бы вам». «Это относится к мастеру Говарду», - произнесла она. «Прошу вас, умоляю, не заставляйте меня выходить за него замуж. Он – он мне отвратителен». «Бедный Том! Он не настолько плохой парень, и вы вполне можете научиться ценить его по достоинству. Говард серьезно нацелен на ваше завоевание». «А я также серьезно нацелена на избежание этого». Бесс не знала, как могла так прекословить Эдварду, но ею двигало отчаяние. «Сир, вы – мужчина, вам не понять, но я не могу – не могу». «Почему нет? С чего бы Говарду оказаться столь – полагаю, вы сказали отвратительным?» Улыбка на губах монарха погасла. «Виной тому воспоминание о Хамфри или», - мысль словно поразила его, - «или вы любите кого-то другого? Бесс, скажите мне правду». Зубы молодой женщины застучали, король подошел ближе, обнял и принялся растирать ей спину и плечи. «Вот, разрешите мне согреть вас. А теперь ответьте, дело в человеке, к которому вы испытываете чувство? Вам известно, в данном вопросе я не отличаюсь жестокостью». «Да, все так, все так», - вздохнула молодая женщина. В ней не осталось ни капельки притворства, в глуши Эдвард обвил ее руками, пусть не по причине любви, и лишил последней способности защищаться. «Да, дело в нем и началось это еще до того, как я вышла замуж за Хамфри». Сейчас она действительно короля удивила. «До того, как вышли замуж за Хамфри? Но вы говорили мне, что были с Хамфри счастливы». «Была, потому что он проявлял только лучшие качества, доброту, и тогда я была счастлива -», - голос изменил Бесс. «Но Хамфри погиб, а тот, кого я люблю, живой, теплый и находится так близко, что я не в силах перестать о нем думать». На лице Бесс промелькнуло что-то, что даже сильнее потока откровенных слов вынудило Эдварда сесть очень тихо, не переставая держать руку у собеседницы на плечах. Повисла долгая пауза. Молодая женщина опустила голову ему на грудь. Вот она и выдала себя, вот и оставила последний оплот светского лицемерия. В конце концов Эдвард выдавил: «Я не знал. Вы хорошо это скрывали». «Простите меня, - простите меня». Он едва мог слышать ее слова и нагнул голову над головой Бесс. «Все дело заключалось в вас, с того самого дня в Графтоне. Я пыталась и действительно полюбила Хамфри, - но иначе. Не гневайтесь на меня». «Гневаться?» - отозвался король. «Какой мужчина способен разгневаться на любящую его женщину?» Он заставил Бесс поднять лицо, так чтобы можно было на него взглянуть, и увидел ее в совершенно другом свете. «Годы лишь сделали вас прекраснее, Бесс». «Именно вы первый заметили, - я запомнила вашу фразу, - что я не так уж ужасна с мужской точки зрения, как это мне кажется». «Я так сказал? Тогда оказался прав, и вам следует получить любящий поцелуй в знак того, что я думал также как и говорил». Эдвард приблизил свои губы к губам Бесс. Для нее время будто повернулось вспять, и опять настал май, а ей недавно исполнилось шестнадцать, будто они не находились в этом крохотном укрытии от пронизывающего мартовского ветра, который трепал ветви над их головами. Бесс поддалась объятию, но не только губами, но еще и всем своим отзывчивым телом, и столь долго подавляемое чувство в конце концов вырвалось на свободу. «Почему я раньше так на вас не смотрел?» - спросил он и положил ладонь на распустившиеся локоны Бесс, позволяя им разлиться водопадом по щеке и шее по направлению к груди, другой развязывая ленту на лифе. «Теперь вы согрелись, Бесс, каждый ваш дюйм обжигает любовью. Я это чувствую, вы дрожите от любви». «Как мне не дрожать?» - пробормотала Бесс. «Находиться в ваших объятиях это то, о чем я всегда мечтала». Эдвард снова поцеловал Бесс, в этот раз настойчивее, толкая ее на расстеленный на земле плащ. Потом на мгновение поднял голову. «Я не стану вовлекать вас в скандал, Бесс. Слишком о вас забочусь, чтобы делать своей любовницей, пусть и желал бы этого. Но у нас будут следующие минуты, столь удачно дарованные судьбой. Удовлетворит ли вас подобное? Однако, если вы этого хотите, то мне и спрашивать не надо». Бесс покачала головой, не в силах более размышлять здраво, сосредоточившись лишь на Эдварде, на его мощном теле, тепле и растущем желании – желании ее, ее! «Милорд, любимый, возьмите меня. После я сделаю все, о чем бы вы меня не попросили». Король тихо расхохотался. «Полагаете, я заключаю сделку?» Губы снова впились в нее, принося экстаз, превосходящий самый смелые мечты, подчиняя себе и разум, и тело, как Бесс и представить прежде не осмеливалась. Кобыла успела успокоиться, порывы ветра затихли. Казавшийся наполовину задремавшим Эдвард встрепенулся и встал. «Надо возвращаться», - произнес он, - «нас могут хватиться». Молодая женщина безучастно одернула платье, позволила королю завязать на себе ленты накидки и надела на голову капюшон. Эдвард продолжал разговор в том же свойском тоне, его голос не капельки не изменился, тем не менее, она уже не являлась той, которая выехала утром на ястребиную охоту. Мгновение представлялось Бесс далеким от действительности, как и укрытие из кустарников, словно ничего из только что случившегося не произошло, но в данном месте мечта воплотилась в реальность, и любовь к королю кричала, - это не финал их взаимоотношений. Как бы то ни было, монарх считал именно так, ибо, подняв спутницу в седло, продолжил, пусть и взирая на нее с полной теплоты улыбкой. «Я не забыл, вы принадлежали мне, Бесс, но сделаете ли вы, как я того желаю? Вы выйдете замуж за Тома Говарда?» Промозглость погоды показалась не соответствующей весеннему вечеру, свершившееся чудо разбилось как простое стекло. Король вспрыгнул в свое седло. Бесс могла заметить, он не видел в этом ничего из ряда вон выходящего, исключительно забавный эпизод. Эдвард заводил любовниц, давал или отказывал в одобрении брачных союзов, на все выражал собственное соизволение и принимал покорность в качестве само собой разумеющейся. Ибо был монархом. Бесс взяла в руки поводья и тоскливо сказала: «Я выйду замуж за мастера Говарда». Свадьбу назначили на последний день апреля, и ко времени объявления о помолвке и получения письма с одобрением обрадованных родителей Бесс опять обрела невозмутимость. После ночи, вперемешку заполненной слезами и радостью, которую ни на что бы не обменяла, невесте стало дурно от легкой лихорадки. Она благословляла несколько проведенных в постели дней, когда уход за ней взяли на себя Элизия и Аннетта, с любовью хлопотавшие вокруг. Те минуты предоставили Бесс возможность взглянуть в лицо сознанию ею сотворенного. Молодую женщину терзали ощущение вины и угрызения совести. Она сбилась с пути истинного, введенная во грех любовью, и уступив там, где должна была оказать сопротивление. То, что Эдвард без малейших сомнений взял ее и сам нес равную долю ответственности, Бесс в голову не приходило. Если женщина лично бросается к мужчине, особенно к королю, чего ей ожидать в подобном положении? Бесс ни на секунду не вспомнила о Елизавете, о своем трауре, о детях, не подумала ни о ком, всецело сконцентрировавшись на Эдварде. Если ответственность за сделанное причиняла боль, то воспоминание о мгновениях экстаза не переставали на нее накатывать, превращая остальное в оправданную цену. Она неподвижно лежала в постели, страдая от кашля и жара, но никто и представить не мог, до какой степени лихорадит ее мысли. Бесс медленно взглянула правде в глаза. Эдвард больше никогда не займется с ней любовью. Они поставили печать на своем соглашении, и, так как фрейлина любит короля, то обязана повиноваться. Поэтому подъем с постели сопровождался новым приливом смелости, вызванным из запасов, которыми молодая женщина и не подозревала, что обладает. Бесс дождалась звездного часа, через край осуществила самое невероятное желание. Если на этом ставилась точка, лучше было раз в жизни в течение часа испытать любовь Эдварда, нежели никогда о ней не знать. Теперь следовало встретиться с грядущим. Лорд Говард навестил Бесс в обществе сына, взял за руку и поцеловал в щеку. «Моя дражайшая леди Буршье, мы приветствуем вас в числе представителей нашей семьи. Ничего не могло доставить мне большей радости». «Как и принести вам большую прибыль», - цинично подумала Бесс, принимая приветствие Томаса, подставив ему холодную щеку вместо губ. Она велела принести вино и, вместе со стоящими за ее креслом Элизией и сэром Томасом, следила за гостями, развлекая тех, как только могла. Однако Бесс сознавала, что отвечает на задаваемые вопросы отстраненно, соглашаясь с предлагаемыми для церемонии бракосочетания планами, но не реагируя ни на один из неуклюжих знаков внимания Томаса. По ее просьбе Аннетта привела в зал младших детей, и матушка представила их посетителям. Джон серьезно воззрился на лорда Говарда. «Это вы станете моим новым отцом?» В ответ тот громко рассмеялся. «Не я – мой присутствующий здесь сын. Неужели тебя не обрадует перспектива снова обрести отца?» «Полагаю, может и обрадовать». Джон повернулся, чтобы рассмотреть готовящегося занять это место человека. «Сэр, вы купите мне коня? Мне уже пришло время иметь собственного, но матушка говорит-» «Джон», - резко прервала сына Бесс, - «тебе не следует клянчить подарки». «Почему? Разумеется, я куплю ему коня», - отреагировал Томас. «Мальчику будет полезнее, если воспитывать его станет мужчина, миледи». Бесс могла понять, что он имеет в виду, тем не менее, вспыхнула от раздражения. «Я не столь давно овдовела, дабы Джон забыл родного батюшку», - парировала молодая женщина и затем, сознавая, что мальчик вот-вот воспроизведет часто воспроизводимую фразу о редкости его встреч с отцом, отправила отпрысков восвояси. «Вижу, мы все способны замечательно друг с другом поладить», - примирительно заметил лорд Говард, и Бесс подавила желание подчеркнуть, насколько легко надежда поддается испарению. «Когда Джон станет постарше, ему надлежит направиться со мной в море», - продолжил лорд Говард. «Ничто не сравнится с морской стихией в деле формирования мужчин». Одно лишь допущение, что он с сыном будет теперь распоряжаться ее жизнью еще сильнее разожгло бешенство Бесс. «Это мои дети», - подумала новобрачная, - «и я буду решать, что для них сделать». К облегчению Бесс, Говарды поднялись, чтобы направиться к выходу. Томас держал ее за руку, не позволяя ту у него отнять. «Я благодарю вас за эту великую честь», - произнес он. «Вы об этом не пожалеете, обещаю». «Не пожалею?» - переспросила Бесс. «Вы не можете не знать, сэр, что заключение нашего союза – выбор короля, и совершенно не относится ко мне». «Конечно». Томас не казался, по меньшей мере, возмущен, напротив, практично прибавил: «но я этого хотел, наш союз послужит общей пользе». Ему не требовалось наклоняться, чтобы поцеловать Бесс, - Говард только чуть-чуть превосходил ее ростом. Поцелуй был жестким, властным, и, когда Томас ушел, молодая женщина взбежала вверх по лестнице. Губы словно разбили, чего не случилось во время нацеливания всей силы Эдварда на обладание ею. «Боже Милостивый», - подумала Бесс, - «как я смогу это вынести?» «Моя дорогая, я так за тебя рада», - приветствовала свою фрейлину Елизавета. «Превосходный выбор. Тебе следует провести церемонию при дворе, я сама тобой займусь. И мы обе знаем почему, не правда ли? Молюсь, чтобы ты испытала такое же счастье, как и я в тот майский день». «Благодарю вас, Ваша Милость», - уныло произнесла Бесс. Хотя она была уверена, что Елизавета ничего не знает в произошедшем в лесу и никогда даже не догадается, все равно спросила себя, известно ли королеве о многочисленных возлюбленных в жизни Эдварда. Стоит ли так стыдиться, что позволила ему заняться с собой любовью в течение всего одного часа? Елизавета была королевой, она родила мужу детей и могла со снисхождением смотреть на его слабости, ибо тот являлся образцом любящего человека и преданного отца. Теперь она находилась на седьмом месяце беременности и наслаждалась довольством. Ее маленький сын Эдвард рос сильным, и мать надеялась, что новый ребенок тоже окажется мальчиком. «Равно с твоей свадьбой мне бы хотелось посетить еще одну», - задумчиво заметила Елизавета. «Мы прибыли сюда в Шин, дабы уладить все вопросы, но Джордж с Ричардом сейчас далеки друг от друга, как никогда прежде. Они похожи на двух, кружащихся с оскаленными зубами гончих. Мне очень не терпится, пусть Эдвард скорее рассудит их ссору». Казалось, что король тоже считал выяснения из-за наследства Уорвика перешедшими грань разумного, в конце концов, его терпение иссякло, и Эдвард позвал обоих братьев на встречу. Он сел, не отводя от них взгляда и всматриваясь то в одного, то в другого. «Довольно, совсем довольно», - изрек Эдвард сурово. «Джордж, я опять позвал тебя, как брата. Проблемы с владениями Уорвика решат в соответствии с буквой закона, но, Бога ради, согласись на брак. Я уже сказал, Дикон женится на Анне, но вражды между вами не желаю». Кларенс взглянул на Эдварда, потом на Ричарда, но, в итоге, впал в ярость, его самолюбивый нрав нашел лишь один путь к отступлению. «Да, пусть Дикон получит ее, и оба будут прокляты», - выпалил Джордж, будто не заботясь о родственниках ни на йоту. «Добро пожаловать к глупой и безвольной девке». «Осторожно», - потребовал Ричард. «Ты не станешь так отзываться о леди Анне». Кларенс резко расхохотался. «Кукарекай-кукарекай на своей навозной куче, братец. Считаешь себя таким умным, но-», - он преувеличенно низко поклонился Эдварду и медленно направился к двери, - «не воображай, что я расстанусь хоть с пенни из денег Уорвика, ибо я так не поступлю. Наоборот, заставлю юристов судиться, пока мы оба не сойдем в могилы, а, при знании законов, это абсолютно не сложно». «Ты подчинишься как закону, так и мне», - припечатал Эдвард. «Или вдруг обнаружу себя заключенным в Тауэр?» - засмеялся Кларенс. «Полагаю, нет». Он вышел, и на секунды двое оставшихся хранили тишину. Затем Эдвард произнес: «Тебе нужно получить разрешение от Папы, как уже получил его Джордж. Вы слишком близки как родственники». «В свое время получу». Ричард тоже направился к двери. «Но дожидаться разрешения не стану. Если позволишь, я поеду к Анне, - она чересчур долго ждала сама». Воззвание к более теплым чувствам редко Эдварда не трогало. «Конечно же, иди. Привози эту бедную девочку, Дикон, и немедленно женитесь». Ричард поклонился, и тут же серьезность его лица осветила искорка улыбки. «В конце концов, что бы потом не решили», - проронил он, - «никто и никогда не сумеет обвинить меня, что я взял леди Анну из-за ее состояния, - в настоящую минуту у нее нет ничего!» Ричард отправил за Бесс, чтобы она сопровождала его в аббатство Святого Мартина Великого, и именно Бесс помогала воодушевленной Анне в Виндзоре и при подготовке к ее свадьбе. После церемонии супружеская пара почти сразу отбыла в Миддлхэм, твердыню Невиллов, дарованную Эдвардом младшему брату. «Обещайте мне, что навестите нас», - попросила Анна Бесс на прощанье. «Вы же приедете, правда?» Бесс дала слово, но после отъезда семейства Глостеров ощутила себя одинокой вдвойне. Она устало принялась готовиться к собственной свадьбе. Отказываться было уже слишком поздно, ее согласие прозвучало. Какой-то отрезок времени Бесс провела с лордом Бернерсом, заботящимся исключительно о соблюдении интересов Джона. Этот непредсказуемый малыш обнаружил развитие странной преданности своему молчаливому дедушке, и мать направила его с Фитчетом погостить в кентском доме лорда Бернерса, чувствуя, что таков лучший способ ненадолго сбыть сына с рук. Фитчет подчинился довольно неохотно. «Надеюсь, вы знаете, что делаете, миледи», - произнес он при отъезде. «И желаю вам счастья, хотя-» - и ушел, качая головой. С другой стороны, Элизия была очень вдохновлена процессом выбора свадебного платья, они с Аннеттой проводили восхитительные часы разглядывая головные уборы, накидки, перчатки и обувь. Тем не менее, однажды вечером, когда Элизия находилась с госпожой наедине, она, внезапно встревожившись, подняла взор и проронила: «Миледи, я никогда не спрашивала. Вы будете – вы будете все еще нуждаться в моих услугах, когда выйдете за мастера Говарда?» Бесс сидела у огня и вышивала шарф. «Что за вопрос? И почему? Ты стала мне другом, спутницей, как я без тебя обойдусь?» Она увидела, что Элизия вспыхнула, и прибавила: «Ты останешься со мной, пока не выйдешь замуж, и если твоим избранником окажется сэр Роберт, тогда вы оба, надеюсь, продолжите считаться неотъемлемой частью моего дома». Румянец Элизии стал еще ярче. «Я не обладаю достойным происхождением для рыцаря его положения, миледи». «Не обладаешь?» Бесс вдруг подумала о портрете в королевских покоях и о собственных сомнениях. «Но что тебе известно о твоей семье? Я никогда тебя об этом не спрашивала». Элизия отступила. «Матушка умерла, как только я родилась, - думаю, она была значительно моложе батюшки, помните, вы как-то спросили меня о моем имени, и я ответила, что оно дано мне в честь маминого отца, которого звали Элис». «Да, я помню это. А родители твоего батюшки? Кем были они?» «Они умерли еще до моего рождения, миледи, отец никогда о них не рассказывал, лишь упоминал, что сильно любил своего батюшку. Каждый февраль отец заказывает для него поминальную службу. Именно мой прадедушка открыл наш винный бизнес». Элизия рассмеялась и прибавила: «Я часто думаю, что отец в душе скорее ученый, нежели торговец. Вы знаете, он отправился в Оксфорд, чтобы там учиться». «Правда?» Бесс удивилась. «Мне кажется, что ты, как никто, создана, дабы стать супругой рыцаря. В надлежащее время мы еще об этом поговорим». Но Элизия и Роберт были слишком юны, чтобы ждать в течение определенного отрезка времени, а перед Бесс маячила перспектива дождаться собственного дня свадьбы. Ее Величество на церемонии не присутствовала, - неделей ранее она разродилась дочкой, которой в процессе крещения в виндзорской часовне дали в имя Маргарита. И Елизавета, и Эдвард испытали разочарование, что ребенок не оказался вторым сыном, однако король принял еще одну девочку с той же теплотой, что и остальных детей. Также он посетил бракосочетание Бесс, превратив его, к великой благодарности Говардов, в пышный придворный праздник. «Лорд Говард – человек, поднимающийся по иерархической лестнице», - сказал дочери сэр Фредерик, когда они с леди Тилни прибыли из Норфолка. «Нам лишь предстоит увидеть его значительным государственным деятелем, как мне кажется, а с ним и его сына. Ты совершаешь прекрасную партию, дитя мое». В процессе и церемонии, и брачного пира Бесс вела себя холодно и сдержанно. Король пригласил ее на танец и, сжимая своей даме руку, произнес: «Увидите, Бесс, вы снова найдете удовлетворение в супружестве». «Рада, что вы называете это удовлетворением», - тихо ответила та. «Счастья там я не ищу». «Как похоже на мужчин», - подумала молодая женщина, - «они быстро отстраняются от того, что у нас не получается забыть». «Иногда мы находим то, чего совсем не ищем», - мягко прокомментировал Эдвард, - «словно тис в пасмурный день». Заметив разлившийся по лицу собеседницы румянец и пораженное выражение ее взгляда, он торопливо прибавил: «Тайны, Бесс, общие и нежно лелеемые многое добавляют к вкусу жизни. Принимайте то, что идет к вам в руки, храните ваши воспоминания. У меня в памяти море счастливых эпизодов. И вам Господь пошлет более щедрые на радость дни». «Никогда», - прошептала Бесс и, впервые за день, захотела расплакаться. Но ее ладонь лежала в ладони короля, что заставляло чувствовать надавливание подаренного Томасом кольца, и, когда танец завершился, она почувствовала облегчение. Внимание и доброта к ней Эдварда были такими же, как обычно, не более, и в данном смысле танец явился чем-то подобным прощанию. При отправке Томаса к их брачному ложу последовали традиционные обряды, прозвучали последние благие пожелания, промелькнули шутки, прокатилась волна смеха. Бесс вспомнила первую брачную ночь и поцелуй Эдварда на своем лбу. В этот раз он ее не поцеловал, за что невеста испытала к нему благодарность. Оставшись в темноте один, Томас повернулся к жене и, сознавая ее прежнюю опытность в занятиях любовью и рождение ею детей, видимо, не посчитал предварительные ласки необходимыми. «Теперь вы моя супруга», - заявил он, еще более охрипшим от возрастающей страсти голосом. «Я стремился к этому». Его губы искали губы Бесс, тело тяжело давило на тело новобрачной, и та сжала кулаки, вдавливаясь раскинутыми руками в простыню. «Матерь Божья», - молила она, - «помоги мне сейчас, помоги мне». Когда удовлетворенный Томас упал на спину и начал тихо похрапывать, по лицу в Бесс побежали ручьи слез. Она чувствовала себя вынужденной позволить Говарду взять ее тело, вручить ему это право. И должна отныне до конца своих дней жить с данным мужчиной, не зная, где черпать силы, дабы выдержать обрушившееся испытание.