Давай будем считать, что нас никогда не существовало

Луиза шагает прямо по лужам, у нее совершенно нет времени обходить их. В руках небольшая папка. В ней снимки жертв. Те самые жуткие тела без кожи. Но даже не это самое мерзкое… Луиза распахивает дверь в редакцию. Та громко стукается о стену, но это неважно. Важно сейчас только одно… Герман сидит в кресле, а рядом с ним какой-то парень. Сальные черные волосы свисают на плечи, грязный плащ и неприятный оскал. Соловьева вздрагивает. — Оставь нас, пожалуйста, — стараясь унять дрожь, просит она. — У тебя остались секреты от меня, а Герман? — парень недобро посмеивается. Луиза устало жмурится. Весь тот страх, что она испытала сегодня выливается наружу. Только вот теперь он молниеносно превращается в гнев. — Пошел вон отсюда! Громко и зло. Что поделать, если этот мерзкий тип не понимает по-другому. Брюнет скалится, но все же выходит из редакции. — Твоих рук дело? — Соловьева кидает папку на стол. Он прекрасно знает, что находится внутри, однако открывает и просматривает фотографии, прежде чем ответить. — Меня заставляли. Он смотрит ей в глаза, она верит. Но поверит ли в это полиция, вот в чем вопрос. — Кто? — Мастер Игрушек и его подопечные. Они вливали в меня яд, а я впадал в анабиоз. Все делали моими руками, так ведь удобнее. Послушай, я ведь говорил, что ты не должна была ввязываться в это… — Идем, — Соловьева протягивает ему руку. *** Герман скидывает вещи в чемодан, а Луиза меряет номер шагами. Чертовы нервы, валерьянка сейчас была бы кстати. — Ты считаешь, что это сработает? — он первым не выдерживает этой гнетущей тишины. — Хотелось бы в это верить. Она лукавит. Луиза уверена в этом плане на все сто процентов, иначе никогда бы не совершила нечто подобное. *** Они стоят на перроне. А вокруг глубокая туманная ночь. Самое удобное время для подобных поступков. — Спасибо, журналистка, — он слабо улыбается. — За что именно? .- За то, что подарила мне шанс на новую жизнь. Он наклоняется к Луизе, их лбы соприкасаются. Она готова стоять так вечность, вдыхая его запах. Чувствуя, что он рядом. Сейчас, как никогда раньше, она знает, что слаба. Ее слабость стоит прямо перед ней. Еще чуть-чуть и она сдастся, не отпустит его. Пора прекращать. Он отстраняется, словно читая ее мысли. Смотрит на нее и ухмыляется. — Давай-ка сделаем фото на память, — он достает телефон и сгребает ее в объятья. Садист… Он бессовестно ломает ее прямо сейчас. Она улыбается на камеру. А потом легонько толкает его в бок. Но Герман лишь покрепче прижимает ее к себе. «Поезд отправляется, пассажиры поторопитесь занять свои места.» — Проваливай, Герман. Иначе твой последний шанс помашет тебе ручкой, — шепчет она. Парень отстраняется и подхватывает чемодан, собираясь покинуть ее, но на секунду останавливается. Вновь наклоняется к ней и мягко целует в лоб. Всеми силами стараясь оставить ей хоть что-то, хоть какое-то напоминание о нем. Это трогает до глубины души, но Соловьева не собирается показывать этого. — До встречи, журналистка, — и он опять усмехается. А затем исчезает в вагоне. Именно «До встречи», а не «прощай». Луиза смахивает непрошенные слезинки, с удивлением понимая, что не помнит, когда последний раз плакала… Пора переходить ко второй части плана. Самой неприятной. Потом она возненавидит себя за это, но она обещала. Обещала, что поможет. И она выполнит свое обещание… *** Я разрушу тебя самыми прекрасными способами, а когда я уйду, ты, наконец, поймешь, почему ураганы называют в честь людей…