* * *
Добраться до крохотного городка — районного центра — оказалось совсем несложно, а вот потом… На съезде с шоссе начиналось сплошное поле, русское поле — грунтовку совсем замело. На горизонте топорщится лес без признаков цивилизации. И Кира сейчас была где-то там. Олег высунулся из окна внедорожника, огляделся — синее небо, белая земля, солнце… тоже белое. «Надо поторопиться, — подумал Олег. — Чтобы добраться засветло». Внедорожник взревел движком и медленно двинулся навстречу сугробам. До леса доехать получилось, но дальше уже никак. Пришлось загнать машину в кусты, вытащить сумки со шмотками, ноутбуком, провизией и тащить всё это на себе, прямо по хрустящему, словно древний дощатый пол, снежному насту. Олегу не нужен был навигатор — наполовину звериное нутро и так вело, куда следует. К тому же, через полчаса пешего хода наст расчертили многочисленные тропы из медвежьих следов, словно предостережение случайному путнику. Похоже Кира-медведица и правда бродила здесь всю ночь — кругами. Маленький домик вынырнул из ельника неожиданно и очень кстати — у пакета с гусиной тушкой уже вовсю трещали ручки. Олег с медвежьим пыхтением ввалился сначала в приоткрытую калитку, потом в незапертую дверь домика, и здесь пакет наконец лопнул — гусь освобождённо шлёпнулся на пол в прихожей. Олег сгрузил вещи тут же, разулся, приказал гусю: — Никуда не уходи, — и отправился на разведку. Он прошёлся по цветастым половичкам, заглядывая во все комнаты: маленькая кухня с чугунной печкой на витых ножках, гостиная с высоким окном и ненаряженной ёлкой, пустой чулан, дверь чёрного выхода с окошком, в окошке — огород с заснеженной теплицей, одна спальня, совсем крошечная, с диваном, и вторая спальня… Олег улыбнулся — кровать во второй спальне поражала воображение: огромная, трёхспальная, на массивном дубовом основании, накрытая уютным стеганым покрывалом. Одним словом, основательная, медвежья, наверняка Кирина. Домик Олегу понравился, только вот Киры на месте не оказалось. Олег разложил вещи, загрузил полупустой холодильник провизией, быстро замариновал гуся солью, напихал в него крупно нарезанной айвы с яблоками и оставил на прохладной веранде — подходить. До Нового года оставалось всего несколько часов. Конечно, можно было пойти поискать Киру, вернуть её домой, но Олег знал — если медведь желает пострадать, значит надо дать ему это сделать, причём, в полной мере, на все сто. Да и торопить события не хотелось. С Кирой вообще хотелось действовать исключительно с чувством, с толком, с расстановкой. «Эй, косолапый, — снова позвал Олег. — Ты здесь?» «Нету меня, — пробухтел медведь. — Я с тобой не разговариваю». «Отлично, — улыбнулся Олег. — Уже прогресс». За окнами потемнело. В доме уютно тикали часы. Пахло хвоей, гусём и тёплым спокойствием. Олег зевнул раз… зевнул другой, едва не уснул в кресле, а потом и сам не заметил, как оказался во второй спальне, на медвежьей кровати, в окружении жёлтого света маленького торшера и мягкого Кириного запаха. «Пять минут… — сонно подумал Олег. — Прикорну здесь ненадолго и…»* * *
«Вставай, — сказал медведь. — Она здесь». Олег на автопилоте сел, открыл глаза… Огромная белая медведица застыла в дверях. Она таращилась на Олега, хватала ртом воздух, словно хотела что-то сказать… и в это мгновение сквозь неё так явно просвечивала Кира — её мимика, её изумление и радость вперемешку со смятением, что Олег просто не мог не раскрыть объятия. — Пойдём, — пригласил он. — Поздороваемся. И медведица затопала к нему, забралась на кровать, обняла Олега большими лапами, положила голову ему на плечо и растроганно захныкала. — Ну-ну, — прошептал Олег, поглаживая пушистую белую холку. — Я здесь, видишь? С тобой. Прости меня. Прости, что отпустил, не догнал сразу. — Акх… у-у-ух-х, — пожаловалась ему медведица, тяжко вздыхая. — Да, — согласился Олег. — Понимаю. Я тоже очень-очень устал. Отдохнем немного?.. Он улёгся обратно на спину, увлекая медведицу за собой, поглаживая, не отпуская её. И она тоже не отпускала, осторожно прижималась, тихонько посапывала рядом, вся, как большое жаркое белое облако. «Я люблю её, — отчаянно просипел медведь. — Люблю!» — и он снова затаился, ушёл. Видимо, рыдать от чувств. Олег закрыл глаза, задремал, наверно, всего на минутку, а когда проснулся, с ним была уже не медведица, а Кира. Она и не подумала выбраться из его объятий, лишь приподнялась на локте и внимательно рассматривала своего нежданного гостя. От её волос ещё пахло морозным туманом, а вот сама Кира ощущалась совершенно обжигающе — такая гладкая, нежная и… голенькая. Олегу очень захотелось не просто обнимать её, а трогать, целовать, но Кира сурово нахмурилась и спросила: — Зачем ты приехал? По заданию Комитета? Доделывать работу? Олег не ответил — лениво улыбнулся, неопределённо повёл бровью и этим добился того, чего хотел — раздразнил. Кира сердито засопела, схватила Олега за запястья, пригвоздила их к подушке, навалилась сверху, обездвижила, стреножила собой, и зарычала в безмятежное Олегово лицо: — Что, великий адаптолог?! Я подвела тебя, да? Сбежала, не закончив курс? Великолепный Олег облажался? Тебе объявили выговор? Лишили премии? У тебя план горит? — Гори-и-ит, — Олег ухмыльнулся и подмигнул. — Только не план. Шуточка получилась недвусмысленной. Даже слегка похабной. Кира прищурилась. Она крепко держала Олега за запястья и была очень сильной, просто по своей полумедвежьей сути, но удержать Олега у неё, конечно, не получилось. Он резко развёл руки в стороны, подхватил упавшую на него Киру, прижал к себе и облапал бесцеремонно, несдержанно, горячо, так, что она задохнулась. — Кир-р-рюня, — зарокотал ей Олег, прямо в ухо. — Я не могу с тобой р-работать. Не мо-гу. И не буду. — Ох… — Кира выгнулась под его руками. — Н-не… будешь? — Угу. — Совсем-совсем… не будешь? Или… Вопрос остался без ответа — глупо тратить время на слова, когда можно игриво куснуть чудесную Кирину шею, расцеловать нежный подбородок, скулу, маленькую мочку маленького уха, снова скулу и мягкие податливые губы. Олег перевернулся, уложив Киру под себя. Она лукаво глянула из-под ресниц… и Олег совсем пропал — замер, засмотрелся: «Прекрасна…» И Кира поняла. Она всё поняла — счастливо улыбнулась, торопливо дёрнула с Олега футболку, обняла за шею, жадно поцеловала его раз, другой, нетерпеливо простонала что-то — разрешила, попросила… нарвалась. И всё. Оказалось, что Олегу всю жизнь нужно было найти и догнать только одну женщину, вот эту. Догнать, обцеловать, попробовать её всю, изучить, от белой макушки до тонкого шрама на узкой ступне, и обратно, отыскать родинку на щиколотке и ещё одну, совсем маленькую, на бедре, изнутри, и ещё немного выше, и ещё, чтобы довести свою женщину до исступлённой дрожи и умоляющего: — Пожалуйста… прошу… иди ко мне, скорей! И от этого совсем слететь с катушек, присвоить её, забрать себе и почти свихнуться от этого жадного, звериного собственничества, от чертовщины какой-то, когда хотелось заполучить не только тело, но и душу, быть с ней, в ней, и хоть весь мир взорвись, а потом рухни, всё равно гореть. Гореть, гореть… сгореть. Вместе. А потом целоваться до умопомрачения и проспать Новый год. Вообще забыть обо всём, кроме друг друга. Тоже вместе.* * *
— Блин, Олег, уже утро. Или день. — Угу. А почему «блин»? — Мы проспали Новый год. И даже никак его не отпраздновали. — Почему «никак»? Очень даже хорошо отпраздновали. Кира хихикнула, обняла, прижалась покрепче, вся томная и тёпленькая. Олег открыл глаза. Вокруг и правда было совсем светло. Кира покосилась на Олега и заявила: — Ты меня обманул. — Разве? — Да-а-а, — Кира хитро улыбнулась. — Ты сказал, что… э-э-э… к концу курса я буду тебя ненавидеть, и ещё сказал, что мне не понравится, а мне понравилось. И я совсем тебя не ненавижу. Наоборот. Люблю. Что теперь с этим делать? — Люби меня, люби-и-и… — пропел Олег хриплым басом. — Жарким огнё-о-ом, ночью и днём… кхм… что-то там сжига-а-ая. Кира расхохоталась: — Олег! Я серьёзно, а ты... — А что я? — Олег погладил Киру по щеке, убрал белую прядку за ухо. — Я очень-очень серьёзен. И я тоже тебя люблю. — Но два медведя в одной берлоге долго не проживут, потому что… — Потому что быстренько сделают третьего медведя. — Ну, Олег! Я боюсь, что… — Не бойся. Два медведя отлично уживутся, Кир. Не веришь? Я отвезу тебя к моим родителям. Посмотришь на них, убедишься. К тому же, ты забываешь, что я не полярный, я — кадьяк, а у оборотней-кадьяков очень слабо выражена территориальная конкуренция. — Хорошо. Теперь я спокойна. Спасибо, господин адаптолог. — Не за что. Обращайся в любое время. В гостиной тихонько запиликали часы, отсчитывая полдень. — Олег? — М-м? — Там, на веранде… кхм… гусём пахнет, да? — Та-а-ак, я понял. Ты голодная. — Немножко. — На полгусика? — Ну, Оле-е-ег… — Шучу, не хмурься. Сегодня я угощаю завтраком, пойдём.