Медведь

      Оборотень Олег не любил переезды. Ещё бы! Его внутренний медведь желал постоянную берлогу, тёплых и спокойных вечеров под уютное бормотание телевизора, но квартирная хозяйка была против. Чёртова ведьма.       — Вон отсюда! — орала ведьма. — Проваливай, косолапень! Да если б я знала! Ишь, затихарился, не отличить от нормального человека, а сам! Тьфу!       А что — сам? Что сам? Ну оборотень, ну медведь, кого сейчас этим удивишь?       Хотя, нет. Как раз медведи среди оборотней встречались крайне редко, были малоизученным, а оттого пугающим видом. «Кто знает, что этому мишке в голову взбредёт?» — думали люди, с ужасом пересматривая сцену с медведицей из «Выжившего», поэтому Олег не афишировал свою сущность, скрывал.       Оборотни-волки Олега не выдавали и по-братски даже ему сочувствовали. Оборотни-лисы подтрунивали и норовили разыграть. Оборотни-зайцы просто молчали в тряпочку, забивались в угол и косили испуганным глазом — медведь! И всё было бы хорошо, и замечательно, если бы не ведьмы. При виде Олега они чувствовали странное беспокойство, которое иногда превращалось в догадку — а не медведь, ли…       — Во-о-он! — вопила хозяйка, давясь слюной и эмоциями. — Пош-ш-шел отсюда!       Олег так и не понял, чем они с медведем раскрыли себя в этот раз, где прокололись, но дело явно пахло керосином. Увернувшись от очередного тапка, Олег подхватил сумку с вещами, вышел на площадку и хлопнул дверью.       В подъезде было непривычно тихо. Даже Сидорчуки из сорок шестой угомонились — новость о медведе-оборотне отложила все семейные разборки на потом и стала новой местной сенсацией.       Олег грустно вздохнул — за узким подъездным окном белело низкое декабрьское небо. Со всех сторон на Олега жадно пялились дверные глазки. Это раздражало.       Внутренний зверь поднял голову, зевнул и лениво предложил: «Порвём-пожрём-разломаем?»       «Нет», — нахмурился Олег, перехватил сумку поудобнее и начал медленно спускаться вниз по лестнице.       До вечера ему нужно было найти новую берлогу, обустроить быт и не нарваться больше на ведьм.

* * *

      Квартира нашлась уже к вечеру. В отдалении от центра, зато быстро, по рекомендации начальника — седого смешливого дядьки-лиса, без риелтора. Олег вздохнул — а что поделать, неделя до нового года, предпраздничные хлопоты… какой уж тут риелтор.       Новая квартирная хозяйка совсем не походила на ведьму — крохотная старушка с высокой прической и ниткой жемчуга на шее. Олег протянул ей конверт с деньгами, но старушка не взяла — приподняла бровь и возразила:       — Лучше на карту, молодой человек. Договор я вышлю вам чуть позже, по электронной почте. Ознакомитесь и подпишем, но уже после праздников, если вы не возражаете.       Олег удивленно моргнул, а затем старательно покивал — он не возражал.       — Чудесно, — улыбнулась старушка. — Тогда позвоните мне, пожалуйста, после Нового года, вот вам визитка, а теперь мне пора. Подайте пальто, юноша. Благодарю.       Олег закрыл за ней дверь, положил визитку на трюмо в прихожей и растерянно оглянулся. Он неожиданно почувствовал себя Золушкой. Здоровенной, косматой (подстричься надо было ещё на прошлой неделе), молчаливой Золушкой. Во всём этом было что-то волшебное, рождественское. Строгая старушка в светлом пальто, брелок-воробушек на ключах, уютные жёлтые светильники, угол смешного пёстрого ковра, выглядывающий из комнаты, тишина, лишь еле слышное тиканье часов…       Олег аккуратно задвинул ботинки под полку и пошел осваивать новую территорию.       На кухне, кроме часов с гирьками, нашлось ещё отличное ушастое кресло — большое, крепкое, а в спальне — кровать, тоже большая, и снежный лес за окнами, уже вечерний, сумеречный. В ванной стояла душевая кабина просто гигантских размеров. Увидев кабину, Олег улыбнулся и наконец-то расслабленно выдохнул. Берлога оказалась как раз ему под стать, вернее, под его медвежьи габариты — Олег чуть-чуть не дорос до двух метров, к тридцати годам сильно раздался в плечах и посуровел характером. Он с трудом переносил тесные помещения, терпеть не мог изящные дизайнерские стульчики, частенько порыкивал на шумных коллег из Комитета и уже в который раз брал отпуск на всю зиму. Коллеги — оборотни-волки — лишь понимающе вздыхали — медведь, что поделаешь, а начальник — тот самый дядька-лис — хихикал: «Бабу тебе надо, Олежа! Видную такую, и чтоб послаще!»       Сладкое Олег любил, но от «бабы» всегда морщился. Некогда ему было, в Комитете всегда полно работы, да и хлопотно. Дамочки не обделяли Олега вниманием вились вокруг, липли к широким плечам, нежно мурлыкали… до тех пор, пока не звучало слово «медведь». Внутренний зверь пугал до истерики, поклонницы в ужасе разбегались, а Олег и не думал догонять. Зверь выл и расстраивался, но Олег был непреклонен — боятся, значит, не доверяют, а раз нет доверия, то и любви нема.       Обустраиваться в новой квартире почти не пришлось, привыкать тоже — Олег практически сразу почувствовал себя как дома. Это попахивало всё тем же волшебством, магией, но разбираться в тонкостях собственного мироощущения сейчас было некогда, потому что очень захотелось поесть. Олег педантично составил список необходимых покупок и отправился на охоту — в ближайший супермаркет.

* * *

      Ёлка кое-как влезла в лифт, пакеты с покупками получились увесистыми, а форель оказалась просто огромной. Потрошёная, без головы. Олег уже не раз пожалел, что купил ёлку и этого трехкилограммового рыбо-монстра одновременно — упитанный розово-серебристый хвост торчал из пакета, тыкался Олегу в нос и никак не давал нажать на кнопку в лифте. Ещё и внутренний зверь взбеленился — елозил, смотрел на серебристый хвост с умилением и капал слюной.       — Трень! — радостно сказал лифт.       Олег с ёлкой-форелью-покупками наконец-то ввалился в свою новую берлогу и…       И в то же мгновение понял, что в квартире кто-то есть. Кто-то чужой, незнакомый.       Внутренний зверь отвлекся от форели, встрепенулся и беспокойно прислушался.       Олег прислонил ёлку к стене, убрал под нее покупки, тихонько закрыл дверь и повёл носом.       В общий тёплый и уютный запах берлоги вмешалась чья-то свежая, пряно-горьковатая нотка. Посреди коридора стоял большой черный чемодан на колесиках, на вешалке обнаружилась светлая куртка, а под полкой — пара зимних кед, вроде как женских — узких, но интригующе большого, сорок первого размера.       На трюмо белели две визитки и вторая связка ключей, с брелоком-синицей.       «У нас гости», — прищурился Олег, а медведь в ответ буркнул: «В спальне».       В спальне уже вовсю хозяйничали чёрное небо в окне и жёлтый светильник на подоконнике.       На кровати лежала женщина. В светлом свитере и темных джинсах. Очень смуглая, цыганистая, а волосы белые. Она спала, подложив ладонь под щеку. Олег и сам не заметил, как подкрался ближе, рассматривая, примечая — несмотря на тонкокостность, гостья совсем не выглядела хрупкой, скорее атлетичной, гибкой, сильной. И пахло от нее как-то странно… чрезвычайно волнующе.       Олег оглянулся на ёлку с покупками и тоскливо поморщился: «Ну вот. Карета… вернее, квартира превратилась в тыкву. Придется уходить. Это место, увы, занято».       И он уже почти отступил, почти ретировался, но женщина вдруг глубоко вздохнула, плавно перевернулась на спину, сладко подтягиваясь, открыла глаза — чёрные, будто угольные, а потом посмотрела так, что…       Олег с медведем замерли. Такой сногсшибательной, абсолютной, неземной красоты они не видели ещё никогда в жизни, а её запах… свежий, щекочущий, соблазнительный… запах хотелось вдохнуть поглубже, собрать носом прямо со смуглой скулы, а потом с длинной шеи, плеча… Внутренний зверь исступленно заскулил, затопал, зарычал.       «Тихо, не бузи, — сказал ему Олег. — Произошла ошибка, недоразумение. Или ушлая старушка привела ещё одного квартиранта. В любом случае мы уходим, прямо сей…»       Женщина села, скрестив ноги. В её темных глазах отражался жёлтый светильник, Олег и, кажется, всё ночное небо разом. Белые волосы топорщились и едва доставали до плеч. В жестах и взгляде не было ни капли страха или тревоги.       «Кр-расивая какая…» — сокрушённо выдохнул медведь, но Олег сказал незнакомке:       — Извините, что потревожил. Это какая-то ошибка. Я уже ухожу.       А потом он отвернулся, отступил, повесил на плечо сумку, взял в охапку ёлку, форель, покупки, вышел из квартиры и осторожно прикрыл за собой дверь.       В подъезде было очень тихо. В узком подъездном окне чернело плотное декабрьское небо. Дверные глазки не пялились на Олега. Им было все равно. Ёлка остро пахла ёлкой, а форель — несостоявшимся ужином. Внутренний зверь расстроенно подвывал. Кажется, у него пропал аппетит.       «Чёрная полоса», — подумал Олег и щёлкнул по кнопке вызова лифта, но сзади вдруг скрипнула дверь:       — Постойте, — попросил глубокий, словно тягучий романс, женский голос. — Не уходите.       — Трень! — радостно сказал лифт.       «Нет! — взмолился внутренний медведь. — Обернись! Я хочу ещё раз на нее посмотреть!»       Олег понял: «Я тоже хочу», — и медленно обернулся…