Потеря памяти

У сэра Гая Гизборна, помощника шерифа Ноттингема, день с самого утра не задался. Дело в том, что начался он с истошного крика Вейзи, собственно, того самого шерифа, требовавшего, чтобы помощник немедленно явился пред его светлы очи. И Гай сразу понял, что его будут явно не награждать. Вообще, с момента появления в Шервудском лесу разбойников, шериф почти всегда находился в скверном расположении духа. И от этого больше всех доставалось, конечно, Гаю. Потому что, если дела шли хорошо, это как бы само собой разумелось… А вот если (что в последнее время случается все чаще) происходило что-то скверное, в этом, конечно, был виноват «этот идиот Гизборн». Ну не шериф же! Впрочем, хочешь – не хочешь, а идти надо. Непосредственное начальство, все-таки. Встречен рыцарь был клинком, вонзившимся в стену вблизи его лица. Вот интересно, шериф так меток, или наоборот? На клинок Гай даже не посмотрел, тем более не вздрогнул. Не в первый же раз… Хотелось, конечно, выдернуть его из стены и метнуть в ответ… Уж с такого расстояния Гай точно не промахнется… Но он сдержался. Шериф восседал в своем любимом кресле и смотрел на помощника так, словно надеялся его на месте испепелить. Впрочем, не на того нарвался. Многие пытались, но нервы у сэра Гая крепкие, жизнь закалила. Так что он подошел к начальнику близко, но не настолько, чтобы тот смог дотянуться до него, и приготовился внимать с абсолютно каменным выражением лица. Вейзи орал, брызгая слюной, выражение лица Гая ни на йоту не менялось. Он знал – приводить доводы в свою пользу совершенно бесполезно. Пусть уж шериф, раз ему так приперло, выговорится. Потом, скорее всего, даст задание и прикажет в ближайшее время не попадаться ему на глаза. Все равно Гай знал, что Вейзи никогда его не прогонит. Просто потому, что, не смотря ни на что, заменить его просто некем. Без ложной скромности, Гай свои способности оценивал очень высоко. Пожалуй, поблизости есть только один человек, способный его переплюнуть по всем параметрам. Его злейший враг Робин Гуд, бывший граф Хантингтон. Но уж он-то помощником Вейзи быть точно откажется… В конце концов, Гай в очередной раз всерьез задумался – ну почему он служит этому мерзкому типу? Он молод, умен, храбр, обладает достаточным опытом и воинскими умениями. Так почему бы не найти себе место лучше. Такое, к примеру, где тебе не твердят изо дня в день, что ты – ни на что не годный идиот. Впрочем, сам себя оборвал Гай, ему стоит быть благодарным судьбе уже за то, что у него есть. Конечно, всегда хочется большего. Но ведь было время, когда у него не было ни гроша за душой. И от жизни не приходилось ждать ничего хорошего. Ах, как давно это было! И как хочется об этом забыть… Но он всегда будет помнить каждую минуту. Он не снимает с себя вины, но и не простит тех, кто виноват не меньше… Был страшный пожар, в котором погибли его родители. И он лишился всего – родительской любви, своих земель, состояния… Он уходил в никуда, не опуская головы и ведя за руку маленькую сестру, за которую должен был отвечать. Никто их не остановил. А им было некуда идти, Гай даже не знал, что они будут есть. Да и как они вообще одни выживут в этом жестоком мире. Но он выжил. И стал таким же жестоким, как этот мир. И так же не жалеет людей, как тогда не пожалели его и маленькую Изабеллу. Он многое повидал, где только не побывал. А в результате, став рыцарем, вернулся в те самые земли, которые покинул подростком. Устроился на службу к шерифу, и все вроде бы шло не плохо. А потом из Святой земли вернулся граф Робин Хантингтон – человек, которого Гай винит в большинстве выпавших на его долю мытарств, и который снова портит ему жизнь. Робин… Они выросли вместе, но Гай всегда знал, что этот избалованный мальчишка вовсе не так хорош, как все считают. Да что говорить! Уже в детстве его из-за Робина чуть не повесили, обвинив в его проступке. А мальчишка смолчал! Уже тогда Гай понял, что, несмотря на чаяния родителей, друзьями им не быть. А после пожара именно Робин стал хозяином всех земель, и Хантингтонов, и Гизборнов. И принял это как само собой разумеющееся. Ну конечно, а с чего бы ему возражать? Какое ему могло быть дело до брошенных на произвол судьбы Гая и Изабеллы? В принципе, Гай бы это понял, хоть и, конечно, не простил. Дело в том, что жизнь научила его прагматичности, тому, что полагаться нужно только на себя и руководствоваться только своими интересами. Это нормально, и все так делают. Но чего он точно не мог принять, так это лицемерия. Как и тогда, в далеком детстве, Робин хочет всенародной любви и популярности. Корчит из себя несправедливо обиженного, но благородного героя. Как и тогда, хочет всем казаться положительным со всех сторон. А Гай знает правду. Робин как был испорченным мальчишкой, лицемером, так и остался. И все это воровство у богатых и раздача бедным –просто игра. Налоги он ворует. Как будто не управлял землями и не понимает, что не будет налогов, не будет и Англии. Борется, видите ли, против принца Джона, бережно храня в душе верность своему горячо любимому королю Ричарду. И где этот Ричард? Когда, по словам того же Робина, народ ежедневно страдает от гнета, почему король не в своей стране? Разве он не сознательно оставил Англию принцу Джону? Гай многое мог бы сказать Гуду, но не видел в этом смысла. У каждого из них свои убеждения. Вот только именно Гай является представителем на сегодняшний день официальной власти. И потому Гуд вынужден скрываться в лесах, а он живет в его поместье. И это вполне справедливо, на взгляд Гая. Хотя бы как компенсация за случившееся в их детстве. Но Гуд в лесу не просто скрывается. Он раз за разом нарушает планы шерифа (а, следовательно, и Гая), он слишком далеко зашел в этой своей игре в благородного разбойника. Видимо, только плаха сможет ему, наконец, помочь выйти из детского возраста. Тем, что сегодня его опять распекает шериф, Гай обязан опять же Гуду. В этот раз разбойник не был особо оригинален – снова со своей проклятой шайкой украл несколько сундуков налогов, направлявшихся принцу Джону. Ах, с каким бы удовольствием Гай всю шервудскую шайку перевешал! Но пока об этом остается лишь мечтать… Шериф не поставил Гая в известность, для чего были собраны деньги, нужным не посчитал. Вообще, когда Гай устраивался на службу к Вейзи, он наивно полагал, что, раз уж является ближайшим помощником шерифа, тот должен его посвящать в свои планы. Но, как оказалось впоследствии, Вейзи не должен никому и ничего. Возможно именно потому, что шериф частенько использует его втемную, Гай постоянно проигрывает Гуду, который все же сам себе хозяин. Собственно, Гай на этот раз вообще был совершенно ни при чем – он даже не занимался обеспечением безопасности груза. Вейзи столь важное дело никому доверить не захотел, сам набирал людей. Гай не знал, участвовал ли Вейзи в сопровождении… В любом случае, результат налицо. И вот теперь, когда денежки у шайки Гуда, шериф вдруг забыл, что Гаю даже не было поручено их охранять. А может, это просто еще одна обязанность помощника шерифа – быть виноватым во всех промахах начальника. Так или иначе, речь Вейзи подходила к концу, и Гай заставил себя все же на ней сосредоточиться. Потому что иначе он рискует пропустить, что шериф хочет ему поручить, а Вейзи крайне не любит, когда его переспрашивают. Словом, приказал Вейзи именно то, чего Гай и опасался – поехать в Шервудский лес с отрядом и отнять у разбойников деньги… Ага, проще сразу совершить групповое самоубийство. И это не говоря о том, что рейд будет, Гай уверен, совершенно бесполезным. Вейзи что, думает, что Гуд выставил где-то в лесу сундуки с деньгами, сидит и любуется на них? Чушь какая… Естественно, разбойник уже раздал деньги бедным и получил долгожданные почести. И потому разумнее учредить очередной налог и по-быстрому поехать изъять деньги у тех, кто спрятать не успел. Впрочем, советовать шерифу, находящемуся в таком настроении, Гай не рискнул. Все равно не послушает… Так что придется спешно собирать отряд и ехать в Шервудский лес, проездить там до позднего вечера, рискуя получить стрелу в горло… или еще куда. А потом, прямо завтра с утра, стоять на этом самом месте и выслушивать от Вейзи очередную тираду о своей некомпетентности. Потом, конечно, шериф прикажет изъять деньги у населения. Но к этому времени и изымать-то будет особо нечего. Все знают, как Вейзи и принц Джон к деньгам неравнодушны, и уж постараются, чтобы их не нашли… В общем, покидал кабинет шерифа Гай в мрачном расположении духа. Но обещал заняться организацией рейда немедленно. Совсем немедленно все же не получилось: как только Гай вышел на улицу, дорогу ему преградила леди Мэриан Найтон. С леди Мэриан у Гая отношения очень сложные – он ее то любит до умопомрачения, то ненавидит до безумия. Не зря говорят – от ненависти до любви один шаг. Одно Гай знает точно – он больше всего на свете хотел бы провести с ней всю жизнь. И пусть эта жизнь не будет спокойной, пусть будут ссоры и недомолвки… Главное – чтобы Мэриан его любила. Впрочем, и в этот раз леди явно не в любви ему шла признаться. Не дав даже поздороваться, она начала сразу с нотаций: - Сэр Гай, это же просто возмутительно! Гай тяжело вздохнул. Ну почему, стоит с утра случиться чему-то гадкому, и весь день катится кувырком? Мало ему рейда, так еще и нотации слушать… Хотелось просто по-быстрому ретироваться, сославшись на совершенно неотложные дела, но тогда он рисковал окончательно испортить отношения с Мэриан. И потому, призвав на помощь все свое терпение, Гай спросил: - Что на этот раз, леди Мэриан? - Люди с голоду умирают, а для принца Джона собрали столько золота! - И откуда Вам известна секретная информация? - Это не важно! Неужели непонятно – нельзя отнимать у людей последнее, чтобы власть имеющие в золоте купались! Ладно, шериф, но ты же не такой, Гай, я знаю. - Ты ничего обо мне не знаешь, Мэриан. И не волнуйся, голодная смерть людям, в Локсли, по крайней мере, точно не грозит. - Робин… - Все интереснее и интереснее, Вы лесного разбойника по имени зовете? - А как мне еще его звать? Титула его лишили… - Ничего, сейчас отряд соберу, и, надеюсь, уже завтра Вам его звать никак не придется. - Вы собираетесь в Шервуд? Гай, там опасно! - За кого ты волнуешься, Мэриан? За меня или Гуда? Не ответив, леди убежала. Так заканчивалось большинство их разговоров. И порой Гай даже затруднялся ответить, чего ему хочется больше – поцеловать ее или влепить пощечину. И то, и другое уже не раз происходило. И Мэриан то приходила к нему сама, то бежала от него, как от огня. Она сводила его с ума, не давала покоя… Возможно, Гай смог бы смириться, получив четкий, ясный и окончательный отказ. Но леди то обещала подумать, то прогоняла его, то заявлялась к нему в Локсли на ночь глядя, якобы для важного разговора, а сама стояла и молчала. В итоге Гай не выдерживал и целовал ее… А она, после того, как сама же с ним целовалась никак не меньше пяти минут, давала ему пощечину, заявляла, что он наглец, и убегала. Она совершенно запутала Гая и, скорее всего, запуталась сама. Масло в огонь подливали упорные слухи о том, что у нее роман с Робином. Гай не понимал, как леди, считающая себя благородной, может связаться с этим фигляром. И, раз уж связалась, почему ему-то авансы раздает? И с каждым новым днем все только еще больше запутывалось. Так что ехал Гай в Шервуд в крайне мрачном расположении духа. Радоваться нечему – день, скорее всего, будет потрачен впустую. Денег шерифу не видать, как собственных ушей. А это значит, что жалование Гаю будет сокращено раза в два. А солдаты его вообще не получат, и снова придется подавлять возможные бунты довольно жесткими методами. Эх, уехать бы во Францию, устроиться там начальником стражи небольшого городка и зажить припеваючи… Но Гай никуда не может уехать, не разрешив ситуацию с леди Мэриан. Остается еще один вариант – раз не удастся привести шерифу деньги, доставить самого Гуда. Уж если Вейзи сможет раз и навсегда разобраться с проблемой разбойников в Шервуде, повесив этого негодяя, наверняка он будет пребывать в крайне благодушном настроении. И не просто не урежет жалование, а выплатит его вдвойне, или даже втройне… А Мэриан не придется мучиться тяжелым выбором, гадая, кто лучше – Гуд или Гай. Гай покачал головой, усилием воли возвращаясь из мира грез снова в лес. Чем мечтать о светлом для себя любимого будущем, лучше за дорогой внимательно следить. А то это не Гуд будет повешен в Ноттингеме, а сам Гай на ближайшем суку. Вообще, пожалуй, в Ноттингеме и окрестностях не было людей, мечтающих уничтожить друг друга так яростно, как Гай Гизборн и Робин Хантингтон. Слишком многое стояло между ними – несчастия далеких лет, нынешняя служба по разные стороны баррикад… да даже любовь к одной и той же девушке! Вот они и схлестывались с завидным постоянством. И каждый раз окружающим казалось, что один из них непременно обречен. Слишком много было ярости… Но постоянно словно что-то мешало свершиться убийству. При этом и Гай, и Робин, несомненно, страстно мечтали стереть друг друга в порошок. Но не получалось, и вот до сих пор они оба живы-здоровы. Тем не менее, вечно же так не может продолжаться. Гай был уверен – однажды все же останется только один из них. Так почему бы не сегодня? Настроение у Гая было вполне подходящее. По крайней мере, его люди боялись не только слово сказать, а даже лишний раз взглянуть на начальство. Конечно, они считали, что Гай так зол из-за головомойки у шерифа… Да плевал он на шерифа! Его бесило, что Мэриан ничего не понимает в этой жизни! Дай ей волю, пойдет вместе со своим обожаемым Робином деньги людям раздавать. За просто так и по доброте душевной. Уже недавно плела шерифу, что налоги отменить надо, не иначе Гуд ей мозги бредом засоряет. А кто солдат кормить будет? Она, что ли? Почему она не слушает разумные доводы Гая? Стоит только ему начать объяснять свою точку зрения, как сразу выясняется, что он – бесчувственный мерзавец… Зато Гуд – герой. Эх, лучше б посмертно… Гай даже сам не осознавал, что, вместо того, чтобы, как изначально планировал, поездить по окраине леса для галочки, а вечером доложить шерифу, что рейд результатов не принес, углубляется в чащу в поисках своего заклятого врага… А кто ищет, как известно, всегда найдет. Стрела вонзилась в непосредственной близости от лица Гая. Ну вот – за что боролись, на то и напоролись. Вскоре сам Гай и его люди, а взял он с собой всего-то шесть человек, оказались в окружении лесных разбойников. Все держали луки наготове, а чуть в стороне, целясь Гаю в голову, стоял сам Робин Гуд. Гай даже почувствовал запоздалую вину перед своими людьми – из-за него они, скорее всего, уже не вернутся домой… Впрочем… Это он виноват, он потянул их за собой в чащу, он, в конце концов, их непосредственный командир. Гай сказал: - Гуд, это только наше с тобой, личное дело. Тебе же я нужен! Отпусти моих людей. - Для чего? Чтобы они продолжали обирать несчастных крестьян? - Они всего лишь выполняют приказы.Впрочем, я всегда знал, что твое благородство – сказочка для слабоумных, - произнес Гай со своей фирменной высокомерной усмешкой. Подействовало. Конечно,Гай так и знал, что для эффекта надо сыграть на детском желании Гуда быть в глазах всех хорошим и благородным. Разбойник приказал его людям убираться, дважды повторять им не пришлось. Гай, конечно, этого и ждал… Но было немного обидно, что его так запросто бросили. Люди Гуда, Гай знает точно, готовы за него в огонь и в воду. Помощник шерифа думал, что Робин спустит тетиву, и их долгий конфликт наконец-то разрешится… Но Гуд все медлил. Он задумчиво спросил: - Мне вот интересно, Гизборн, с каких это пор ты подался в благородные герои? - И в мыслях не было. Это мои люди, я отвечаю за них… Впрочем, довольно слов. Стреляй, ты ведь этого всегда хотел. Но Гуд покачал головой. Он сделал знак своим людям, и они исчезли, словно по волшебству… Вот что значит жить в лесу и знать премудрости маскировки… Тем временем разбойник отбросил свой лук в сторону и выхватил меч. Рисуется перед своими. У Гая не было сомнений, что, если оставшаяся поблизости шервудская шайка заметит даже малейшую опасность для своего предводителя, он сразу же снова окажется в кольце. Так что он в любом случае обречен, и шанса, который ему так красиво предоставил враг, в действительности нет. Тем не менее, Гай не собирался сдаваться. Он выхватил свой меч. Сталь зазвенела, соприкоснувшись… Они кружились по поляне – два давних врага, никто не уступал. Оба начали уже выдыхаться, но ни одиндаже не был ранен. И неизвестно, сколько бы это еще продолжалось, если бы не перст судьбы. При очередной атаке Гуда Гай отступил на шаг и ударился о ствол дерева. Он сумел удержать равновесие и перевести меч в защитную позицию, но в этот миг ему на голову свалилась тяжелая ветка. Перед тем, как сознание окончательно померло, Гай успел заметить, что Гуд остановил свой удар, который вполне мог бы в таких условиях стать смертельным, и склонился над ним с озабоченным видом.