softcore | haikyuu!! boys

К вашим ногам когда-нибудь привязывали гантели, а затем бросали в бассейн? Тебя — да. Ваши фотографии когда-нибудь публиковали с надписью "Слишком рано ушла от нас"? Твои — да. Вы когда-нибудь видели труп человека, похожий на вас? Ты — да. Ваше утро когда-нибудь начиналось с фразы "пройдёт"? Твоё... Будучи жаворонком, тебе было просто необходимо подавить в себе желание встать с кровати в шесть утра, по привычке, как в Японии, подойти к плите, поставить кофе, вдохнуть полной грудью, открыть везде окна — чтобы проветрить... Ведь именно в это время Тоору собирался на тренировки, колдуя над собственным завтраком и собирая сумку. Твоя работа позволяла не иметь чёткого графика, поэтому подобная задержка в постели никем особенно не каралась: просто ты сама предпочитала сесть за все дела пораньше, на свежую голову, в тишине и покое. Твоя молодость была давно потеряна с момента знакомства с Ойкавой Тоору, который до беспамятства влюбился в тебя, заметив на трибунах в качестве болельщицы. Вообще-то тебе совсем не нравился волейбол, а на матчи тебя таскали подружки, сохнувшие по капитану сборной и его лучшему другу, Иваизуми. С тех пор его одержимость только росла: он всячески пытался показать этому миру свои чувства по отношению к тебе. Стоял на одном колене перед твоим классом с букетом цветов, постоянно признавался на крыше школы, оставлял у тебя в парте любовные записки и поэмы... Поначалу ты игнорировала эти жесты; продолжала ходить на свидания с другими, принимала от них подарки и публиковала фотографии с ними в социальных сетях. А потом... Вдруг это всё прекратилось. Ребята, с которыми ты дружила или заводила мимолётные романы, как один затихли, начав держать дистанцию. Приняли Ойкаву в качестве единственного человека, кто может претендовать на Т/Ф Т/И. И тогда стало жутковато... Изоляция отчаянно била по нервам. Ещё бы — кто в здравом уме не побоится переходить дорогу капитану знаменитой сборной по волейболу? То-то же. Твоим же подругам Тоору совсем не понравился — они то и дело проводили его напряжёнными взглядами, но браво молчали, когда ты спрашивала, что между ними всё же произошло. Ойкава был ревнив. Ойкава был ненавистен сам себе. Ойкава полностью отдал себя тебе. Ваши отношения закрутились так же быстро, как случился переезд в Аргентину. И поначалу Тоору был мечтой любой девушки: красивым, общительным, обладающим потенциалом и уверенностью в своих навыках, а самое главное — дарящим надёжность. Он и правда защищал тебя от всего мира, поддерживая во всех начинаниях. Водил на все-все ковровые дорожки, заваливал подарками, говорил прессе о том, как отчаянно готовит тебе предложение, и даже не смотрел ни на каких моделей, с которыми вынужденно позировал на фотосессиях. Слишком полюбил... А "слишком" в системе ценностей Ойкавы — прямой синоним болезненности. Он никогда не умел держать баланс: тренировки — до изнеможения; разговоры — до неловких пауз; чувства — до безумия. Улыбка стала нервной, кривой: кончики губ растягивались в неправильной форме, обнажая нижний ряд зубов. Так не улыбаются влюблённые люди. Никогда. Объятия превратились в железные, похожие на щит. Включённая геолокация на твоём телефоне стала рутиной, как и GPS-брелоки на твоих ключах и сумках. Пароли были снесены напрочь. А если и не снесены, то записаны в блокнот волейболиста. Он следил за списком тех, с кем ты ведёшь переписки и кому звонишь. А если и находилась хоть одна минута, о которой Ойкава знать не знал, начинался скандал — с самим собой, на тебя он никогда не смел поднять руку или повысить голос. Тихо плакал на кровати, размазывая горячие слёзы по щекам, а следом ты велась на манипуляцию. Садилась рядом и вновь оказывалась в капкане. Ты — моя. Тоору вновь заключил тебя в замок объятий, сонно прикрыв глаза. После совместного просмотра какого-то дурацкого фильма вы решили вздремнуть, утомлённые южной жарой. Кажется, ему выпал шанс провести выходной дома, но ты сама не имела ни малейшего понятия — в ваших диалогах сеттер рассыпался вопросами о тебе, мечтательно изучая твоё лицо, а о себе совсем ничего не рассказывал, беззаботно отмахиваясь. Сейчас ты даже не знала, настоящий рядом с тобой Ойкава или нет... — Тоору, мне надо вставать, — предупредила ты, не решаясь пошевелиться. Слишком страшно. — Нет, не надо, — строго протянул Ойкава. — Полежи со мной. Ты замолчала, сглотнув слюну. — Я не хочу отпускать тебя, — добавил волейболист, прижимая тебя ближе к себе. — Жаль, что нельзя приковать человека к себе наручниками. — Что... Что ты сказал? — сорвалось у тебя с губ прежде, чем ты успела подумать. Ойкава мгновенно оживился, отнимая голову от подушек, и навис над тобой, поставив ладони по обе стороны от твоего лица. От дрёмы ни следа. Он растянул кончики губ в короткой улыбке и усмехнулся. — Тоору... — отчего-то хотелось верить, что он не причинит тебе никакого вреда. — Мне страшно, когда ты так делаешь. Отпусти, — ты тяжело вздохнула. — Что ты пытаешься этим сказать? — связующий неодобрительно нахмурился. Дурной знак. — Тебе "со мной страшно"? Он тяжело задышал, словно готовый разрыдаться в любой момент. — Страшно со мной? Ты хоть понимаешь, сколько мне пришлось отдать, чтобы мы так беззаботно устроили свою жизнь, Т/И? Ты отвела взгляд, напрягшись. Что-то горячее обожгло твою щёку, закатившись дальше, за ворот кофты. Слёзы? — Хочешь увидеть страшное? — улыбнулся Ойкава как-то слишком жутко для такого разговора. — Хорошо. У меня много привидений, зомби и скелетов в шкафу! Всё ради тебя. — Я знаю, — ты вытерла дорожки его слёз на своём лице тыльной стороной кисти. — Мне нужно идти. Это слишком опасно. Это больше не любовь, Тоору. — Опасно? Ты серьёзно? — волейболист рассмеялся так, будто и правда оценил неудачную шутку. — Неужели ты думаешь, что я позволю хоть кому-нибудь сделать тебе больно? Он вдруг схватил тебя за подбородок, сжав нежную кожу почти до боли, но ты мужественно вытерпела, смотря парню в глаза. — Не думаю, — ты мотнула головой скорее инстинктивно, но от въевшихся ногтей так и не спаслась. — Но тебе, к сожалению, никто не поможет. Отпусти. — Никогда. — Пожалуйста. — Нет. Ойкава налёг на тебя всем весом, уткнувшись носом куда-то в район шеи, переместив ладони на твою талию. Теперь его большие пальцы вырисовывали на выступающих бедренных косточках сердечки. Больно... Так легко было бы сдаться. Вновь проглотить, оказавшись за Тоору, словно за каменной стеной. Покрывать его лицо поцелуями, плакать вместе и умереть в один день от таблетки с цианидом. Как и планировали. Но... Сейчас тебе было страшно. Ойкава это чувствовал. Знал. Потому что звонки Хаджиме каждый вечер на твой сотовый насторожили его. И чего вы там обсуждали? Не спорт же? К нему ты не имела совсем никакого отношения... Пальцы связующего медленно подцепили шов шорт, влажный поцелуй приземлился тебе меж острых ключиц. Ты предупреждающе заворочалась, сбрасывая с себя связующего. — Не надо, — попросила устало, вымученно. Ты так надеялась увидеть написанную на лице Тоору грусть. Ты молилась всем несуществующим богам. Всем поверьям и духам. Ведь всё, что тебе было нужно, — так это тоска, так красноречиво отражавшаяся в ореховых глазах возлюбленного. Потому что это значило бы, что он ещё вменяем. Что понимает, что что-то не так. Что всё ещё можно исправить. Да кто услышит мольбы о помощи? Ойкава будто не уловил твоих слов, одарив тебя жуткой, студящей кровь в жилах улыбкой. И тогда ты поняла, что всё кончено. — Не надо. Твои слова для Тоору — закон. Он послушно отстранился, давая тебе возможность встать и уйти в любой момент. — Не надо, говоришь? — оскалился. — Если ты так хочешь играть в догонялки... — усмехнулся. — Давай. Уходи. Посмотрим, что произойдёт, сделай ты хоть шаг без меня. И ты последовала его указаниям. Встала с кровати и решительно направилась ко входной двери, да кто позволит? Ойкава всегда обладал нечеловеческими инстинктами. Обогнав тебя, он опёрся о дверцу шкафа в коридоре, смотря на тебя сверху вниз. — Что ты делаешь, Тоору? — голос предательски задрожал, выдавая всё волнение. — Я же всё-таки джентльмен, — отозвался Ойкава, милосердно щёлкая замком. — Позволь открыть тебе дверь. Ты согласно кивнула, делая шаг вперёд. — Один поцелуй, Т/И, — рука связующего вытянулась, преграждая тебе путь наружу. — Что? — Один маленький поцелуй! — повторил парень, наклоняя голову набок. — Потом я тебя отпущу. Если, конечно, и правда хочешь уйти. — Обещаешь? — так глупо на это надеяться. Ойкаву прошибло гневом. — Конечно. Я не пустослов. Ты осторожно подошла ближе, поднимая взгляд, и встала на цыпочки, обхватывая изящную шею волейболиста. Твои губы прижались к его, даря прощальный поцелуй, смешавшийся с вашими слезами. Вкус соли опалил язык, отдавшись в позвоночнике. Волейболист подался в сторону и толкнул тебя, заставляя болезненно удариться о поверхность двери. Ты пискнула в поцелуй, борясь с отчаянным напором Ойкавы, но тот не давал и шанса перехватить инициативу. — Мне будет одиноко без своих привидений, зомби и скелетов в шкафу.