softcore | haikyuu!! boys

Ты снова плакалась в плечо Иваизуми, что по привычке мягко гладил тебя по голове, придвинув к себе в объятия. Тоору вновь флиртовал с какой-то девчонкой перед началом игры, абсолютно игнорируя тебя, а затем даже не дождался у входа в спорткомплекс. Ваши отношения совсем испортились к третьему году обучения, но даже Хаджиме не мог представить почему. Может, Ойкаву тяготил новый соперник в лице Карасуно. Может, волновали национальные. Может, может, может… Может, он просто разлюбил тебя, но так боялся разорвать ваши отношения. Вот этого Иваизуми точно понять не мог. Хоть убей. Ты с самых первых секунд знакомства завлекла его с головой. Если честно, сам он давно перестал видеть в тебе просто девушку своего лучшего друга. Хоть и не давал себе отчёта в этом. А пока довольствовался ролью личной подушки для слёз, слушая твой голос, сколько влезет… Ему было плевать, что школьные рубашки в такие моменты безвозвратно превращались в мокрое месиво с остатками туши, что ткань сминалась под твоими пальцами, что на коже оставались синяки после твоих разочарованных тумаков. И началось всё это действительно на третьем году обучения — тогда Ойкава и начал отдаляться от тебя, а ты — проводить всё больше времени с его лучшим другом. Звучало всё до безобразия ужасно. — Когда ты долюбишь его? — сказал Иваизуми, продолжая успокаивающе поглаживать. — Никогда! — всхлипнула ты, вжимаясь лицом в широкую грудь парня. — Он и правда тот самый? — как-то слишком строго спросил он. — Ты его познакомишь с мамой? У вас родятся дети? Вы отыграете шикарную свадьбу? Это будет хотя бы в планах? Ты замерла на месте, тяжело дыша. Знала, что волейболист поймёт, что ответом на всё будет только «нет». На абсолютное всё, совместное с Тоору. — Ты с ним счастлива? Или просто, когда он рядом, тебе — нормально? — Хаджиме… Ты подняла голову, заглядывая в пронзительные глаза, и правда смотревшие на тебя с неким укором. Отвернулась, обводя пустой холл спорткомплекса, в котором вы были совсем одни. Темнело. Ойкава, наверное, уже успел уйти домой с какой-то девчонкой. Иваизуми напрягся — понял, что ты всё ещё размышляешь о его друге. Отбивать девушку так неправильно… И какой он после этого ас? Человек, на которого всегда можно положиться? — Хаджиме, — вдруг позвала ты. Парень вопросительно хмыкнул. — Что будет, если мы сейчас поцелуемся? В теории. Или практике — если хочешь. Волейболист замялся. Нужно было ответить логически. Так? — Тогда ты изменишь своему парню со мной. Его лучшим другом. — А если… Мы никому не расскажем? Ты привстала на цыпочки, оказываясь в опасной близости от лица Иваизуми. Тот мгновенно смутился, отвернув голову. — Т/И… Не надо. Мы не можем так поступить. — Вообще-то, можем. А после нашего решения вселенная разделится надвое: в одной мы поцеловались, а в другой, не знаю, пошли выпить чаю. Не поцеловались, словом. — Ты серьёзно говоришь о квантовых теориях сейчас? — и правда удивился брюнет. — Поцелуй меня. Тяжёлый вдох, полный слышимой дилеммы. Ты внимательно следила за бурей эмоций, плясавшей на лице волейболиста. Он метался от одного решения к другому, выбирая между сердцем и разумом. Затем неуверенно, в несвойственной себе манере взял в пальцы твой подбородок, медленно приподнимая. Заглянул в твои глаза — в них ты увидела лишь нежность, смешанную с сожалением. А следом быстро подался вперёд, безумно сминая твои губы так, будто весь мир после этого момента исчез бы с концами. Его язык мгновенно прошёлся по ряду белых зубов, левая ладонь грубо прижала к себе за талию. Ты впилась в Иваизуми, отвечая на его поцелуй с таким же сумасшедшим рвением. Твои руки крепко обхватили парня за шею, даря хоть никакую опору. Стало очень жарко. Живот скрутило, а из просторного холла будто выкачали весь воздух. Губы Хаджиме спустились ниже, горячий язык очертил несколько влажных дорожек на нежной коже под скулами, из-за чего по всему твоему телу прошлась волна нетерпеливых мурашек. Это был твой первый настолько чувственный поцелуй за долгое время, поэтому ты захлёбывалась в ощущениях, даже не скрывая тихих стонов. Иваизуми принялся пятнать поцелуями всю твою шею, а затем, не сдержав чувств, укусил где-то в районе ключицы. К этому моменту ты уже вся пылала, активно подставляясь под ласки. Тоору совсем вылетел из твоей головы — ты отдалась этим ощущениям, не до конца понимая, как долго мечтала о прикосновениях аса мужской сборной. Было так плевать… Плевать на моральные нормы, этикет. «Лучших друзей своего парня не соблазняют» — тот, кто сказал такую чушь, совсем не таял под уверенными ласками и поцелуями Хаджиме, что сильно увлёкся твоим телом. Его губы снова оказались на твоих. — Т/И… Т/И… — с придыханием шептал он, пока брал небольшие передышки, восстанавливая дыхание. Ойкава никогда так не делал, хоть и, казалось, любил. Любил, но… неправильно. Такая любовь остаётся у людей в сердце кривым шрамом, ошибкой матрицы, долей сумасшествия в голове. А с Хаджиме хотелось жить. Жить, дышать, радоваться весенней мать-и-мачехе и танцевать под дождём. А затем тихо засыпать у волейболиста в руках, слушая постукивание летнего града по крышам. А потом — играть в снежки и никогда ни о чём не волноваться. Тоору… Сейчас это имя представлялось тебе лишь призраком прошлого, хоть вы официально и не разорвали отношения. Иваизуми нехотя отстранился, скорчив гримасу неистового страдания — он одновременно был до смерти счастлив и отвратителен сам себе. Он предал доверие лучшего друга… Но вины так и не почувствовал. Это нормально? — Т/И, я… Чёрт… Что же со мной такое? Ты промолчала, обняв его. Теперь твои большие пальцы вырисовывали у него на лопатках кружочки. Волейболист поместил свой подбородок у тебя на макушке, смотря наверх. Скрывал слёзы, что вот-вот должны были скатиться по покрасневшим щекам. — Я люблю тебя, Т/И. Я правда тебя люблю… Ты горько хохотнула. Так странно было всё это слышать. Но сердце уже не дрогало и не рвалось на части. Было всё равно — пропади Тоору пропадом. — Нет… — Иваизуми вдруг спустил ладони на твои плечи и заставил тебя отстраниться, чтобы посмотреть на твоё лицо. — Я не могу жить, не любя тебя. Он сузил глаза, словно бы и не ожидал взаимности. Но надеялся… Надежда — лучшая мотивация на жизнь, не так ли? — Я так счастлива, что мне даже страшно, — ты нервно хихикнула, выдержав испытание взглядом. — Страшно? — Что Тоору всё узнает, что я… Что мы ему изменили. И что всё так сложилось… — ты задумчиво прикусила язык. Жар ушёл, осталась горечь. Иваизуми рвано выдохнул, прижимая тебя ближе к себе. Словно и правда не хотел отдавать. — Уже ничего не изменишь. — Зря я это затеяла. Ты выпуталась из объятий, поправляя сбившуюся школьную жилетку. Холодно… Как же, чёрт возьми, холодно. Ты нацепила свою сумку на плечо, отходя от парня. Тот не двинулся с места, давая тебе свободу выбора; ты больше не смотрела на него. Так хотелось остаться. Послать Ойкаву к чёртовой матери. И его бесконечные измены. И его развязное поведение. И его сопли. И его проблемы с головой. А больше всего хотелось послать свои обязанности по убиранию всего беспорядка, что оставлял после себя Тоору. Особенно — у тебя на сердце. — Хаджиме, — тихо позвала ты, и волейболист тут же оказался рядом, внимательно заглядывая в глаза. — Что ты выберешь: разбившуюся мечту или потерянную надежду? Иваизуми напрягся, но всё же задумался над твоим вопросом. Прекрасно понял, что означаешь ты, а что — Тоору. — Потерянную надежду. Волейболист взял тебя за руку. "Ты серьёзно хочешь выйти из спорткомплекса так?" — немо спросила ты взглядом. Даже в такой ситуации он выбирал тебя. Вывел тебя из здания, поведя к станции. К тому моменту стало совсем темно, уличные фонари зажглись, а дорожки наполнились возвращающимися с работы людьми. В таком антураже ваш дуэт действительно смахивал на влюблённую парочку. — Я бы очень хотела, чтобы на месте Тоору оказался кто-то другой, — тихо призналась ты по дороге. — Я бы очень хотела не знать его. Иваизуми только крепче сжал твою ладонь. Вздохнул, черты его лица обострились от злости. — Я бы тоже, наверное, хотел, чтобы ты его не знала. Это странное чувство. В этой фразе было полным-полно уныния. И кто сказал бы ещё час назад, что ас мужской сборной, лучший друг капитана, скажет такое про своего связующего? — Я бы мог на всё это наплевать, — в конце концов саданул Хаджиме. — Я бы мог послать Ойкаву и его измены к чёртовой матери и разбить ему морду. Но вопрос лишь в том, правда ли ты меня любишь или пытаешься его забыть? Он продолжил путь уже молча, не выпуская твоей руки из своей. Его бы, наверное, устроил любой исход событий. В конце концов... Ты — девушка Ойкавы Тоору.