— Милош! Ну, сколько с тобой живу, все понять не могу: что у тебя за глупые фантазии? Это ведь бред полный! — Розетта, сидящая за столом, потрясает в воздухе титульным листом рукописи и укоризненно смотрит на гостя. — Пойми, подобное ведь не издадут. Ни у нас, ни где-то ещё. Да, слог у тебя хороший, легкий, но эта твоя Ивель… — девушка морщится, убирая титульный лист обратно в папку. — Главная героиня — фэйри! Ты где такое видел, скажи мне? Еще и такая... картонная.
Розетта отталкивает от себя рукопись и едва заметно морщится.
Милош, сидящий за столом напротив, осторожно касается пальцами папки. Рассматривает завитушки на обложке и думает о том, что зря он, пожалуй, вообще пришел к старшей сестре за помощью. Зря в очередной раз повелся на уговоры читателей, которые заверяли, что его просто обязаны издать, зря отправил несколько распечатанных экземпляров редакторам, зря ходил на встречи, когда его приглашали для беседы, зря после отказов слушал все эти лекции о том, как надо писать, когда мог бы просто уйти, зря дал себе последний шанс, пришел за помощью к сестре, что работает редактором в небольшом издательстве; зря, зря, зря… Вообще все зря.
— Но это ведь… — пытается все же возразить Милош в надежде заполнить возникшую паузу, но сестра вдруг вновь взрывается тирадой.
— Ну, это ведь читать никто не будет! Да, у тебя есть читатели в сети, но для массового потребления это не подойдет. Фэйри, помогающая людям. Фэйри! Да такое закроют после первой же страницы, — Розетта всплескивает руками, закатывая глаза. — Такое никому не нужно. Ты ведь пойми, фэйри — опасны. Были когда-то, когда существовали. Головы людям морочили, к себе привязывали обманом, под холмы уводили. А у тебя такое все… доброе, приторно-сказочное… Сразу видно, матчасть ты изучить не потрудился, все на своей дурацкой фантазии основывался.
Милош тяжело вздыхает, решив, что напоминать о том, что его книга — и есть сказка, основанная на его фантазии, пожалуй, смысла нет. Как и говорить о том, что литературы про фэйри он читал достаточно, чтобы знать: далеко не все они были такими, как их описывает сестра.
— А сказочки сейчас не актуальны, — добавляет Розетта назидательно, наблюдая за тем, как Милош молча забирает со стола папку с рукописью и убирает титульный лист обратно в скоросшиватель. — Еще раз говорю, слог у тебя хороший, так что если напишешь что-нибудь про мир совсем без магии… Приходи, помогу чем смогу. Это сейчас популярно. Только без этой твоей Ивель! И вообще, лучше найди себе девушку… — Розетта вздыхает, уже открывая ноутбук и делая какие-то пометки в ежедневнике. — И любуйся ею. А книгу напиши серьезную, я знаю, у тебя получится.
Милош резко поднимается, заставляя себя пропустить мимо ушей последние слова сестры. А затем — очень старается не хлопнуть дверью, выходя из кухни, а затем и из квартиры Розетты, не попрощавшись. Не хлопнуть дверью получается из рук вон плохо, но Милош не обращает на это внимания и вылетает на морозный воздух.
За время, что он провел в гостях у сестры, на улице успело стемнеть. Над дорогой зажглись фонари, вдоль улицы теперь светились украшенные к празднику новолетия витрины с украшенными елками и санями Морозного Мага. Откуда-то доносится новолетняя музыка — какой-то магазин, очевидно, решил попытаться поднять праздничное настроение и себе, и всем вокруг. Но получается как будто так себе: люди проходят мимо, торопятся по своим делам и едва ли обращают внимание на праздничную песнь, льющуюся из динамика под магическим щитом.
Холодный ветер кусает щеки и обжигает легкие. Милош зябко ежится, спешно заматывает шарф на шее и, зарывшись в него по самый нос, накидывает на голову капюшон. Убирает папку с рукописью в сумку и, сунув руки в карманы, наконец спускается с крыльца дома.
— Книгу нормальную напиши, девушку найди, — передразнивая, ворчит в шарф Милош, шагая по улице в сторону метро и стараясь не поскальзываться на каждом шагу. — И про Ивель свою забудь… а что мне еще сделать, интересно, сестрица? Какие инструкции ты еще дашь?! Сама свою личную жизнь не устроила, а мне нотации читает.
Милош сердито пинает кучку слякоти и едва не поскальзывается. Ругается себе под нос, восстанавливая равновесие, поправляет ремень сумки на плече и кривится, останавливаясь на переходе.
— Сама бы взяла да написала что-нибудь… а то главная героиня ей, видите ли, неживая. Картонка! Тоже мне… приторно-сказочное, и читать никто это не будет… как же, скажи это моим читателям… И кому «никому», в этом случае, такое не нужно? Мне вот, например, нужно, и читателям моим нужно…
Он едва не скрипит зубами от злости, переходя дорогу, и всеми известными словами проклинает сестру. И пускай у нее по крайней мере ближайший месяц будет полон неудач — чародей Милош достаточно сильный, чтобы его злость оформилась во в целом безобидное, но достаточно неприятное проклятие для обидчика. Ну, будут преследовать сестру какое-то время бытовые неудачи… Милоша даже почти не мучает за это совесть. В конце концов, они с Розеттой никогда не были достаточно, по-родственному близки.
И ведь дело не в том, что его, Милоша, историю нигде — и в частности у сестры — не согласились издать. Не согласились — и Пустота с ними, для особо желающих читателей можно заказать тираж в небольшой типографии, а сам Милош не страдает от того, что его книга не стоит на полках с бестселлерами в магазинах. Более того, дело даже не в том, что сестра, уколов по почти больному, влезла в личную жизнь и посоветовала завести девушку — ну и пускай сотрясает воздух дальше, Милошу ни горячо, ни холодно от того, что кто-то там, даже пусть это сестра, с которой они едва ли общаются, что-то о нем считает.
Просто за героиню свою, за Ивель, как-то по-человечески обидно. Не заслужила она, чтобы ее звали неприятной картонкой и заставляли забыть про нее.
Да, пожалуй, Милош и правда слишком к ней привязан: Ивель он придумал еще в детстве, после прогулки по бабушкиному саду, когда в вечернем сумраке ему померещилось прекрасное, но совсем маленькое крылатое создание среди цветов. И создание это не говорило — пело струящимся хрустальным голоском, словно капли росы рассыпались по траве на рассвете.
Когда он рассказал об этом маме, та лишь отмахнулась, сказав, что ему, наверное, показалось. Или, еще вероятнее, приснилось. Потому что фейри исчезли несколько столетий назад, потому что людям, даже чародеям и магам, на глаза они не попадаются. Потому что их давно уже считают слишком мифическими созданиями даже для их мира.
Но Милош не послушал тогда мать. Он был уверен, что действительно видел то, что видел — и до сих пор не мог расстаться с этой уверенностью. Как и с образом хрустальной фэйри Ивель, что до сих пор порой является ему во снах, заставляя фантазию работать и рождать новые идеи для историй о ней.
Не менее обидно от того, что творческие порывы Милоша никто в семье никогда не воспринимал серьезно: ни родители, ни сестра, ни дальние родственники. Разве что бабушка, в чьем саду тогда еще маленький мальчик встретил фэйри, хвалила его за тогда еще совсем простенькие сказки — пока была жива. Все остальные же считали его фантазии о встрече с маленьким волшебным созданием сном или вообще видением — мол такое случается порой, когда в ребенке просыпается чародейский дар.
Впрочем, благодаря этому его и отправили оттачивать навыки чародейства сначала в академию, а затем и в университет. Теперь, во всяком случае, Милош может «маяться дурью» в свободное от работы время и не беспокоиться о том, что деньги вдруг закончатся — и на том спасибо.
Не то чтобы, правда, этот плюс перевешивает обиду на родителей, тянущуюся еще из детства, и сильно помогает в уговорах самого себя не увольняться, когда от постоянной борьбы с призраками в чьих-то загородных особняках и анализом магических следов на местах преступлений начинает тошнить особенно сильно.
«Где там эти эти пресловутые предноволетние чудеса? Когда они уже начнутся? — мрачно думается Милошу, когда он уже заходит в метро, и холодный ветер сменяется горячим. — Я готов к ним, да получше любого ребенка. Особенно если чудом окажется, что в праздничную ночь меня ни на какую работу не вызовут…»
А ведь могут. В новолетнюю ночь постоянно что-то да случается: то пожар где-то начнется из-за неправильной магической формулы фейерверка, то призраки решат заглянуть на праздник, то кто-то в пьяном угаре решит демона призвать — и для решения всех этих проблем необходимо вызывать чародеев. Так что у них если и есть новолетнее настроение и ожидание чуда, то разве что мрачное.
Откровенно говоря, Милош и не помнит уже, сколько лет назад он действительно ждал светлого чуда в этот праздник.
Чародей криво ухмыляется сам себе, шагая на ступеньку эскалатора, и достает из кармана наушники. Дороги минут сорок, и надо себя хоть чем-то занять, а ни читать не тянет, ни, тем более, сочинять — с этим вообще проблемы уже больше месяца. Кажется, вместо того, чтобы ждать новолетнего чуда, стоит поприветствовать творческий кризис.
От метро до дома Милошу идти недолго. Чародей подумывает сделать крюк и зайти в магазин, потому что в холодильнике еды совсем не осталось, но что-то заставляет его отбросить эту идею.
«Не важно. Закажу что-нибудь, — думает Милош, чуть морщась и сваливая возникшее нежелание идти за продуктами на усталость. — А в магазин как-нибудь потом… завтра, например».
Он кивает этим мыслям, напоминая себе, что если идти за продуктами, то придется придумывать, что готовить — и, хоть Милош и не любит этим заниматься, сейчас нежелание стоять у плиты кажется скорее глупой отмазкой, лишь причиной быстрее попасть домой. Как будто его что-то тянет… что-то неизвестное, но отчего-то важное. А прислушиваться к интуиции чародеев учат еще с момента, как способности только начинают просыпаться.
Однако то, что сначала казалось лишь голосом интуиции, оказывается скорее странным предчувствием, отзывающимся в груди тянущим ощущением. В ушах начинает звенеть, словно от сильного удара по голове, и Милош недоуменно хмыкает, чувствуя, как звон постепенно меняется, становится музыкой — тихой, нежной и хрустальной, отчего-то очень знакомой. Но чародей никак не может вспомнить, откуда знает ее. Как и не может понять — откуда она раздается и раздается ли вообще или это чья-то магия так проявляется.
Милош идет словно в трансе, толком не видя перед собой ничего, и останавливается, лишь когда понимает, что дверь в его подъезд открыта настежь, рядом стоит грузовая машина, из которой несколько мужчин переносят цветы в горшках — а вокруг вьется хрупкая девушка, то и дело прося быть аккуратнее с растениями. Милош видит незнакомку только со спины, но этого хватает, чтобы чародей почти перестал понимать, что вообще происходит.
— Ивель?..
Оклик срывается с губ сам собой, еще до того, как Милош успевает сообразить, что говорит. В этот же миг музыка в ушах обрывается, а девушка, вздрогнув, оборачивается на голос.
— Простите?
Она склоняет голову к плечу, едва заметно хмурится и окидывает Милоша настолько внимательным взглядом, что ему становится неловко и тут же хочется спрятаться куда-нибудь. Не говорить ведь, что он принял незнакомку за героиню собственной книги?
Но она похожа. Действительно похожа на образ девушки в голове и на те попытки нарисовать ее, что время от времени предпринимал Милош — настолько, насколько это вообще может быть возможно. Такие же хрустально-голубые глаза, светлые волосы и едва уловимая грация.
«Просто совпадение, — убеждает себя Милош, отводя взгляд от незнакомки. — Такое случается».
— Прошу прощения. Обознался, — ровно отзывается Милош и разводит руками. Девушка тут же улыбается дружелюбно и понимающе, благосклонно кивает.
— Ничего страшного, случается.
И улыбка у нее такая же, какая должна была бы быть у Ивель.
— Да… — тянет Милош озадаченно. Отчего-то не желая вот так просто прощаться с незнакомкой, чародей переводит взгляд на мужчин, уже несущих последние горшки с цветами, и вопросительно вскидывает брови. — Простите, а вы тут?..
— Переезжаю, — отзывается девушка и обнимает себя за плечи. Только сейчас до Милоша доходит, что она стоит на морозе в одном свитере, но явно не мерзнет. Яркой магии он от девушки не ощущает, и предполагает, что она скорее предпочла воспользоваться артефактом, хранящим тепло. — Сюда уже. Вот, цветы осталось отнести да пару стеллажей собрать. Ну ради Света, пожалуйста, аккуратнее с акацией! — последние слова девушка адресует уже паре мужчин, вытаскивающих горшок с небольшим деревцем из машины и едва не уронивших его. — Вы хотя бы представляете, сколько сил на неё ушло?!
Ответа незнакомка ожидаемо не получает, и Милош только тихо усмехается. Осторожно переводит тему с цветов на переезд девушки:
— И высоко живете?
Милош понимает, что категорически не помнит, чтобы последние несколько недель в подъезде появлялся кто-то новый и, тем более, носил вещи. Впрочем, справедливости ради, не то чтобы он вообще когда-то обращал внимание на тех, кто живет в соседних квартирах.
— Третий этаж, — девушка ведет плечами, наблюдая за тем, как водитель закрывает дверцу грузового отделения машины. Неловко оглядывается на Милоша, явно собираясь уйти, и тот первым направляется в подъезд.
— Что ж, видимо, мы теперь соседи по лестничной клетке. А раз так… возможно, вам с чем-то нужна помощь?
Предложение, как и имя незнакомки в самом начале, слетает с губ само собой. Милош от этого ощущает скорее озадаченность, но не раздражение, что могло бы появиться.
К девушке необъяснимо тянет. Совпадение совпадением, но она настолько похожа на героиню книги Милоша, что кажется давно и хорошо знакомой. И расставаться с ней не хочется, словно встретил старого друга, с которым давно не виделся и теперь хочется обсудить все накопившиеся новости — и их очень много.
Ну и, возможно, Милош просто хочет убедиться, что совпадение ограничивается только внешностью. Ведь не может она оказаться истинным воплощением его Ивель?
— Ашильда, — вдруг представляется девушка, прерывая размышления Милоша — когда он уже начинает думать, что, может, лучше бы вообще закрыться в квартире и больше не пересекаться с этой девушкой. Протягивает ему руку и немного краснеет, добавляя чуть тише: — И, ну… возможно, вы поможете собрать пару стеллажей? А я вас чаем напою. Вкусным, с тимьяном.
— Милош, — чародей, не давая себе засомневаться в решении, мягко пожимает протянутую ладонь. Отчего-то совершенно счастливо улыбается и уверенно кивает. — Конечно, помогу.
Ашильда в ответ благодарно улыбается, а с ее щек никак не сходит румянец. Смущается она, думается Милошу, мило и невозможно правильно.
В квартиру Ашильды они поднимаются втроем — вместе с одним из мужчин, что носили цветы. Первым делом девушка внимательно осматривает горшки и растения, чтобы убедиться, что ничего не повредили. Затем подписывает бумаги о том, что заказ выполнен, и оплачивает работу грузчиков — и только тогда хмурый мужчина удаляется, а Ашильда закрывает дверь, устало выдыхает и слабо улыбается Милошу.
— Простите, нужно было с оплатой и бумагами разобраться, — тянет, проходя по коридору в сторону кухни. — Вы раздевайтесь и проходите, я сейчас чай сделаю.
Милош в ответ мычит что-то согласное и снимает пальто и ботинки, а затем неторопливо проходит вглубь квартиры, несмело осматриваясь.
В доме, несмотря на то, что Ашильда буквально только что закончила перевоз вещей, чисто и прибрано. Большая часть мебели уже собрана, и в ней все разложено по своим местам. Разве что в гостиной у стены стоит десяток горшков с растениями и несколько картонных коробок со стеллажами, которые Милошу как раз предстоит собрать. К ним чародей и подходит, краем уха слушая, как на кухне закипает чайник, а Ашильда, гремя посудой, что-то негромко, но очень мелодично напевает.
Милош невольно улыбается, когда пение на кухне вдруг неловко обрывается, словно Ашильда вспомнила, что не одна, и внимательно рассматривает коробки и пометки нс них. Судя по тому, насколько одна из коробок большая, это должен быть стеллаж для цветов — некоторые из них грузчики носили вдвоем, настолько они громоздкие. А оставлять на полу их, Ашильда, очевидно, не хотела.
«Ашильда», — мысленно повторяет Милош, одними губами произнося это имя. И кажется оно чародею странным, как будто чужим и слишком грубым для девушки, что его носит. Как будто она слишком грациозная, слишком изящная для него.
«А может, я просто зациклился на том, что она очень похожа на Ивель».
Милош тихо вздыхает, ставя коробку с деталями для стеллажа чуть ровнее, и качает головой. А потом вздрагивает и резко оборачивается, услышав голос за спиной:
— Уже готовы браться за сборку? — Ашильда улыбается, входя в гостиную с подносом в руках. — Оставьте, давайте сначала чаю попьем. Вы ведь, кажется, куда-то по делам ездили? Устали, наверное.
— Да уж какие дела, — Милош морщится и тихо хмыкает, наблюдая за тем, как девушка переставляет с подноса на журнальный столик чайник с заваркой, две чистые чашки и мисочку с печеньем и конфетами. — Так, у редакторы одного издательства был…
— О, так вы писатель? — глаза Ашильды вдруг вспыхивают интересом, и Милош невольно теряется — обычно окружающие только отмахиваются, когда он говорит о своем увлечении.
— Ну, если можно так сказать. В каком-то смысле. Немного.
Ашильда тихонько благодушно посмеивается и, опустившись на диван, разливает чай по чашкам. Хитро посматривает на Милоша, что несмело опускается в кресло по соседству, и улыбается вновь, уже протягивая чародею чашку с дымящимся и пряно пахнущим чаем.
— С тимьяном, как и обещала, — почти мурлычет, наблюдая, как Милош осторожно подносит чашку к лицу и принюхивается. — Никакой магии, только травы. Помогает успокоиться. Кажется, вам это сейчас нужно.
— Вы травница? — Милош шевелит пальцами свободной руки рядом с чашкой, осторожно проверяя. Конечно, он не думает, что его собираются травить, но ведь интересно — и правда, кроме черного чая с примесью обещанного тимьяна, ничего не находит.
— Если только совсем немного, — отзывается Ашильда уклончиво. — Меня бабушка учила. Так я… скорее волшебница.
— Не слышал о такой специальности, — Милош, собиравшийся отпить чай, почти опасливо косится на девушку, и та теплее улыбается.
— У меня просто нет магического образования. Колдовать я умею, по чуть-чуть, правда, а вот ярко выраженной предрасположенности нет.
— Так… и поэтому вы вызвали грузчиков вместо того, чтобы магией поднять цветы?
— Ну, да. Можно было бы и магов пригласить, но это дороже, а я… и так переезд…
Она неопределенно ведет рукой по воздуху, как бы демонстрируя квартиру и пытаясь объяснить, что на это ушло и без того много денег. В интонации Ашильды вместе с этим скользит печаль, и Милош только кивает понимающе. А затем предлагает негромко:
— В таком случае, может, помочь и цветы поставить на стеллаж?
— О, вот с этим я как раз справлюсь и сама. Но спасибо.
Девушка качает головой, и с легкой насмешкой глядит на Милоша поверх края чашки. Чародей, и без того смущенный, не настаивает.
Чай и правда оказывается вкусным. И он правда успокаивает — или так на Милоша действует негромкая беседа в уютной обстановке? В любом случае, злость на сестру окончательно сходит на нет и почти забывается. Ее место занимают восторг и спокойствие, затопившие Милоша сплошным потоком.
Сколько же времени он не общался хоть с кем-то настолько расслабленно и тепло, без напряжения и оглядки на работу? Милош не помнит. Да и не считает нужным вспоминать.
За легко текущим разговором о работе и увлечениях теряется ощущение времени — слишком спокойно, слишком уютно, словно со старым другом. Но, кажется, проходит не больше десяти минут, когда в чайнике не остается ни капли чая, и Милош вспоминает, для чего вообще заглянул в гости.
Когда он все же приступает к распаковке и сборке стеллажа, Ашильда удаляется на кухню, чтобы заварить еще чаю. Вскоре вновь возвращается с подносом и, поставив его на прежнее место на журнальном столике, с интересом наблюдает за тем, как Милош, сверяясь со схемой, сосредоточенно раскладывает детали на полу в необходимом порядке.
— Вы простите, что я так вас напрягаю, — помедлив, все же тянет неловко, словно она сама попросила Милоша о помощи. Опускается на подлокотник кресла, чтобы оказаться поближе к гостю, и подпирает голову руками. — Я бы и сама собрала, но совершенно не понимаю этих… схемок.
— Ничего страшного, — отзывается Милош, не отрываясь от дела. Коротко глянув на Ашильду, растягивает губы в мягкой улыбке. — Поверьте, если бы не хотел помочь, не предлагал бы помощь.
— Что ж, это… мило с вашей стороны.
Ашильда смущенно отводит глаза и несколько секунд рассматривает узор пледа, лежащего на спинке кресла. Когда Милош начинает собирать детали стеллажа воедино — отходит к столику, чтобы не мешать, и вновь разливает чай по чашкам. А затем тихо наблюдает, как Милош на удивление сноровисто заканчивает сборку, проверяет стеллаж на устойчивость и отодвигает его на необходимое Ашильде место. Ставит полки рядом и вопросительно смотрит на девушку. Та качает головой и улыбается.
— С высотой полок сама разберусь. Спасибо большое.
— Мне не сложно, — отзывается Милош мягко и не без удовольствия берет свою чашку. — Так… вы говорили, стеллажей пара?
— Да, пара, — Ашильда с этими словами указывает на еще одну коробку, лежащую чуть поодаль. — Но это уже книжный, в спальню.
Милош задумчиво кивает, отпивая чай и довольно щурясь. Дома он пьет разве что пакетированный, и правильно заваренный в чайнике кажется едва ли не божественным напитком — и достойной платой за труды.
С книжным стеллажом в спальню Милош разбирается еще быстрее, чем с цветочным, и Ашильда счастливо и очень смущённо благодарит его. Чародей только усмехается в ответ и качает головой.
— Простите, но как же вы всю остальную мебель собирали?
— Ну так… магией собирала, она ведь с прошлой квартиры, — Ашильда тут же тушуется. — Уже была собрана, и детали помнили свое положение. Это проще, чем с нуля…
Милош тихо посмеивается и понимающе кивает. Если что-то уже было собрано, а потом сломано или разобрано — вернуть это цельное состояние парой заклинаний и правда намного проще, чем собирать воедино детали с самого начала.
— Что ж, тогда зовите, если понадобится еще что-то собрать.
Ашильда в очередной раз за вечер смущенно краснеет, кивая, и Милошу совершенно не совестно провоцировать ее на это снова и снова. Слишком мило и слишком правильно она в смущении рдеет, отводит глаза и прикусывает губу. Именно так, как смущалась бы Ивель.
«Так, это надо заканчивать, — думает Милош, прикрывая глаза и отпивая чай. — Сюр какой-то… вижу в соседке собственного персонажа. Надо бы голову освободить».
Только теперь до Милоша доходит, что весь вечер у него в голове то и дело крутятся новые идеи, сюжеты и сценки с участием Ивель. Только теперь Милош понимает, что руки так и чешутся записать хотя бы часть этих мыслей — и лучше сразу целиком, готовым текстом, а не обрывками мыслей, как это водится. Тогда и Ивель в Ашильде перестанет мерещиться. Во всяком случае, так настойчиво — Милош на это надеется почти отчаянно.
— Могу я задать, возможно, личный вопрос? — вдруг спрашивает Ашильда, словно прочитав мысли чародея, но при этом звучит она так, словно повисшее молчание ей кажется неуютным, и она ищет хоть какую-то причину разорвать его. Перехватив вопросительный взгляд Милоша, девушка смелеет: — За кого вы меня приняли когда мы встретились? Вы… назвали меня, кажется… Иветта?
— Ивель, — поправляет Милош со вздохом и опускает взгляд в чай. Все ощущение уюта и спокойствия вдруг теряется, накатывает напряжение, и чародей крепче обнимает чашку ладонями. Несколько секунд размышляет, потом все же признает: — Так… зовут главную героиню моей книги. И из-за которой мою книгу отказались издавать. Вы на нее похожи… вернее на то, как я ее всегда представлял ее внешность.
— Даже так? — в глазах Ашильды пару мгновений искрится интерес. Склонив голову к плечу в попытке заглянуть в лицо Милоша, девушка улыбается, словно считает, что это просто странный повод познакомиться, но, осознав, что чародей серьезен, хмурится. — Что же она за героиня такая, что только из-за нее от книги отказались?
— Фэйри.
Милош, не поднимая глаз, пожимает плечами так спокойно, словно не он пару часов назад, выходя от сестры, ругался на редактора. Ему кажется глупым, что он вот так вывалил правду едва знакомой девушке. Почему было не сказать, что так зовут бывшую девушку или подругу? Сестру? Откуда взялась такая тяга к откровению, тем более на подобную тему?
Впрочем, вопреки опасениям чародея, Ашильда, озадаченно подняв брови, не пытается насмехаться или флиртовать. Только смотрит сочувственно, поджав губы, а потом вдруг тянется к плечу Милоша и осторожно сжимает его.
— Я уверена, вашу книгу обязательно еще примут. Просто в каком-нибудь другом издательстве, — вдруг заверяет она настолько мягко и уверенно, что ей хочется верить. Милош поднимает на Ашильду вопросительный взгляд, и та улыбается ему тепло. — После праздников отправьте рукопись в другие издательства. Поверьте, не все так пренебрежительно относятся к фэйри.
Милош невольно и вместе с этим как будто неверяще смотрит в ответ и благодарно кивает. Это так странно — в любимом деле получить поддержку от едва знакомого человека после того, как все близкие заверяли тебя, что это лишь ничего не стоящие глупости. И внутри вдруг становится тепло, и Ашильде вдруг хочется довериться еще больше. Тоже странно. Милош не помнит, чтобы к кому-то его когда-то так сильно тянуло.
Ашильда на мгновение вновь чуть крепче сжимает плечо чародея и отпускает. Отпивает чай и говорит вдруг несмело:
— Знаете… я бы хотела почитать вашу книгу. Если вы не против. Не из-за того, что я, как вы говорите, похожа на вашу героиню, просто… просто интересно.
В ее голосе нет заискивающих ноток, которые могла бы добавить девушка, пытающаяся понравиться; нет насмешки или едкости, как если бы Ашильда хотела прочитать книгу только ради того, чтобы посмеяться над нерадивым автором. Нет, только осторожность и неуверенность.
И, наверное, именно поэтому Милош уверенно кивает не задумываясь:
— Конечно. У меня как раз в сумке лежит распечатанный экземпляр, с которым я у редактора был, — и сам улыбается девушке несмело, стараясь отогнать подальше очередные мысли о том, есть ли возможность, что между Ашильдой и его персонажем куда больше общего, чем внешность.
Нет, бред полный. Такого просто быть не может. Даже в их мире, полном магии, вот так просто фантазии не оживают.
Они вновь погружаются в молчание — уже куда более уютное и спокойное, доверчивое. Пьют чай, но уже не пытаются переговариваться, погруженный каждый в свои мысли. И Милошу кажется, что он готов просидеть так ближайшую вечность. А Ашильда, судя по всему, совсем не против составить компанию.
Однако вечность — это слишком много для начала, и Милош прекрасно понимает, что не стоит злоупотреблять гостеприимством новой соседки. Потому, отставив чашку, начинает собираться — и не замечает задумчивый и совсем немного тоскливый взгляд Ашильды.
В прихожую выходят вместе. Милош спешно запрыгивает в ботинки и достает из сумки обещанную рукопись — Ашильда принимает ее бережно и ласково проводит пальцами по обложке.
— Большая, — выдыхает негромко. Милош кивает, думая, что, кажется, история Ивель после этого вечера станет еще больше.
— Оставьте себе, если понравится, — предлагает он, подумав мгновение. — Или выбросите, если не. У меня таких еще четыре штуки дома лежит.
— Я почти уверена, что понравится, — Ашильда сверкает глаза и, прикусив губу, наблюдает за тем, как Милош ищет ключи в сумке. А когда он уже собирается уходить и почти хватается за ручку двери, предлагает: — А приходите завтра на новоселье? Я приберусь, пирог испеку…
Милош резко замирает и оборачивается, слишком отчетливо слыша в голосе новой знакомки надежду. Ашильда тут же тушуется и неопределенно ведет рукой, второй прижимая к груди его рукопись.
— Ну, или считайте этот ужин благодарностью за стеллажи. Мне просто даже пригласить некого, я одна в городе сейчас, вот и…
— Нет уж, считайте, что за стеллажи вы уже отплатили чаем. И не соврали, он и правда у вас вкусный. Так что… ждите на новоселье. И, возможно, на «ты»?
— Да. Да, на «ты» — это хорошо.
Ашильда выглядит настолько счастливой, получив согласие, будто никогда еще никто не соглашался на такие посиделки вместе с ней. И Милошу кажется, что это странно, если это действительно так, но он ничего не говорит в ответ, уходя. Милош и сам вполне счастлив продолжить общение с девушкой, что безумно похожа на героиню его книги.
Уже пересекая лестничную площадку, Милош достает телефон и открывает заметки, слишком отчетливо ощущая, как жжет пальцы наконец с головой накрывшее его желание записать идеи, пришедшие в голову за этот вечер. Скидывая с ног ботинки в прихожей своей квартиры, Милош уже печатает начало новой истории в телефоне, не желая прерываться хотя бы на пару минут. Слова слишком уж легко и гладко ложатся на электронный лист.
Кажется, зря Милош приветствовал подступающий творческий кризис — ведь лишь одна случайная встреча, оказывается, может разбудить вдохновение и превратиться в полноценную захватывающую историю.
Милош не помнит, во сколько в итоге лег спать. Помнит только, что закончил пролог и первую главу… А затем ему слишком ярко и отчетливо снилась встреча с фэйри в бабушкином саду — и лицо у той фэйри было Ашильды, и имя той фэйри было Ивель.
***
Следующим вечером Милош появляется на пороге квартиры Ашильды с бутылкой вина и орхидеей в горшке. Отчего-то ощущает себя мальчишкой на первом свидании — встрепанный и не очень адекватный после бессонной ночи и очень странного, но яркого и на редкость запоминающегося сна, зато более или менее приведший мысли в порядок и излучающий, кажется, нескончаемое количество жизненной и отчасти магической энергии.
Ашильда негромко посмеивается, принимая подарки от него на новоселье, искренне благодарит за орхидею и приглашает скорее пройти на кухню — оттуда пряно пахнет чаем с тимьяном и пирогом с клюквой, и Милош даже не думает сопротивляться. Квартира девушки уже не кажется ему такой же чужой, как прошлым вечером; теперь она как будто распахивает объятия навстречу гостю и заманивает его ощущением уюта и ароматами вкусной еды и освежителя для дома с запахом свежей травы, покрытой росой туманным летним утром.
Милош заставляет себя не пялиться на героиню своего давешнего сна уж слишком откровенно, пока Ашильда кладет им еду в тарелки и разливает чай по чашкам. Еще прошлым вечером ему казалось, что теперь, когда он хотя бы отчасти вылил на электронную бумагу мысли и эмоции об их встрече, воспринимать Ашильду должно стать легче. Однако, кажется, теперь становится только хуже — и отделить новую соседку от и героини книги, и от мыслей о фэйри из детства оказывается крайне тяжело.
Но вместо того, чтобы не отрываясь рассматривать Ашильду, Милош заставляет себя оглядеться коротко, чтобы увидеть — девушка и правда успешно справилась с тем, чтобы расставить цветы на стеллаже, в том числе на полки повыше, куда в ее ситуации без заклинания левитации поставить горшки было бы довольно проблематично. А ещё украсила дом к празднику новолетия: горшки и полки украсила мишурой, на окне уютно светилась гирлянда, над столиком в гостиной вились магические цветные светлячки.
— Ты чего, сегодня не спал, что ли? — посмеиваясь, зовет Ашильда, когда Милош не сразу реагирует на поставленную перед ним тарелку с индейкой — пирог было решено оставить на десерт.
Милош неловко дергается, словно его по носу щелкнули, спешно растирает лицо и неловко ведет плечами, не пытаясь скрыть рассеянной улыбки.
— Да, вроде того, — соглашается он. — Вернее, спал, конечно, но не очень много. И сон был… довольно яркий, так что да, с тем, чтобы выспаться, сегодня проблема.
— Надеюсь, хотя бы на работу в таком состоянии не выходил? — Ашильда недобро щурится, и Милош усмехается — и очень надеется, что это не выглядит уж слишком довольным.
— Нет, у меня законный выходной сегодня.
— И то хорошо.
Ужин проходит в уютном спокойствии: Ашильда рассказывает о скандальной заказчице и слегка морщится, Милош делится историями о том, как его вызывали пару раз на устранение последствий призыва демонов из Пустоты. И оба тактично обходят стороной и причину, по которой Милош не спал прошлой ночью, и то, что в гостиной на диване у Ашильды лежит его рукопись, бережно заложенная на середине открыткой с изображением центральной площади Атланты.
И Милошу с Ашильдой хорошо. Он уже не раз за прошлый вечер думал об этом — но как со старым добрым другом. Будто сто лет знакомы, за которые чародей успел изучить девушку до мелочей — и от этого бросает в дрожь, потому что Милош уверен, что Ашильду он действительно
знает.
Знает все ее повадки, все жесты и интонации, все взгляды, на которые она только способна — все то, что в ней сходится с Ивель. И хотя количество совпадений Милош отказался считать, как только увидел Ашильду, не замечать их, такие яркие и однозначные, теперь просто не получается.
Сама Ашильда о своей схожести с героиней книги Милоша даже не заикается. Да и не выглядит смущенной или напряженной в общении. Может, не заметила? Да, Тьма, как такое можно было не заметить?!
От подобных мыслей Милошу становится стыдно, словно на самом деле он списал свою героиню с реального человека, да не заметил этого. И потому хочется сбежать, спрятаться, не попадаться Ашильде не глаза — но в то же время к ней по-прежнему слишком сильно тянет. От этого контраста дрожь пробирает.
Ашильда весь вечер метаний Милоша словно не замечает. Рассказывает о себе — и хоть она и человек, даже толком не имеющий магического дара, все равно чародей видит некоторые сходства с Ивель — и слушает истории гостя; они вместе негромко смеются, рассуждают о жизни и не хотят заканчивать этот вечер.
Оторваться от чая с тимьяном, который делает Ашильда, тоже не получается — но Милош и не стремится. От него чародея как будто ведет, хотя он и ощущает, что в напитке нет ни алкоголя, ни лишних и незнакомых трав. Разве что легкое, ненавязчивое присутствие чужой магии, которая окутывает всю квартиру Ашильды — и принять это за что-то, что может навредить, не получается. Да и интуиция упрямо молчит, позволяя Милошу, кажется, впервые за долгое время, довериться другому человеку.
И Милош, откровенно говоря, в этом доверии отчаянно, но послушно тонет. А еще в хрустально-голубых глазах тонет, в открытой улыбке и звонком смехе; тонет в том, как тонкие длинные пальцы со молочного цвета лаком на ногтях обнимают чашку и как светлые волосы, в тусклом свете гирлянды кажущиеся серебристыми, ложатся на узкие плечи — и никак понять не может, что с ним происходит. Как будто опоили чем-то.
— Так ты где будешь праздновать Новое лето? — кажется, уже не в первый раз спрашивает Ашильда, вырывая Милоша из объятий странных мыслей. Неловко улыбается, встретив рассеянный взгляд, и добавляет: — Или выспаться предпочтешь?
— Выспаться? Понятия не имею, что это. Мне не грозит, — Милош кривится под смешок Ашильды, и качает головой. — Нет… повезет, если по работе не станут дергать. Вообще-то, мама хотела, чтобы я приехал, но желания, честно говоря, нет.
— Да? Но ведь… семья? — Ашильда несмело склоняет голову к плечу и внимательно смотрит на Милоша. Тот только вздыхает тяжело.
— Семья, — не спорит. — Но я последние лет пять в новолетнюю ночь, даже если и приезжаю к ним, то все равно срываюсь на работу, так что… Есть ли смысл? — он ведет плечами, задумчиво глядя в остатки чая в чашке, и поднимает взгляд на девушку. — А ты? Все еще одна в городе будешь?
— Увы.
Ашильда разводит руками и выглядит смертельно печальной. Милош медленно кивает. Очень хочется спросить, где же все родные, друзья — хоть кто-то? Но тактично опускает этот вопрос, и вместо этого задает другой.
— Хочешь, вместе встретим? На центральной площади новолетняя ярмарка, да и фейерверк обещают в полночь. Пойдем?
Ашильда пару секунд мучительно думает, сосредоточенно кусая губу. Это кажется Милошу странным — вчера первая предлагала заглянуть в гости к ней еще раз, а теперь… Все же ее напрягает сходство с героиней его книги? Или она уже устала от его компании?
Милош хочет уже сказать, что он не будет настаивать, если Ашильда не хочет, но та вдруг вскидывается и решительно смотрит на него. Заявляет уверенно:
— Пойдем. Тем более, раз фейерверк… Говорят, они у вас тут, в Атланте, всегда грандиозные, да?
— Понятия не имею, давно не видел, — признается Милош и с некоторой растерянностью всматривается в девушку напротив. — Но мы проверим.
Ашильда в ответ уверенно кивает, допивает чай и недобро — или Милошу только кажется? — сверкает глазами поверх чашки. От этого взгляда мурашки бегут по коже, но на губах сама собой появляется ответная улыбка.
Оставшиеся до Нового лета пару дней они не видятся. Ашильда занимается растениями, а Милош с головой уходит в работу — потому, что, во-первых, нужно заполнить необходимую документацию до начала праздников, во-вторых, ему очень хочется сбежать от странных ощущений и снов.
Получается, правда, не очень хорошо. Сны никак не дают выспаться: они становятся ярче и красочнее даже чем в первую ночь после знакомства с Ашильдой. В них всегда она — и по-прежнему фэйри с именем Ивель, что появилась в саду его бабушки одним далеким летним вечером. Ашильда — или она все же Ивель? Милош уже не уверен — в этих снах и сама кажется ребенком, напуганным и печальным, ищущим укрытия и помощи.
И Милош, как добрый ребенок, не может во сне отказать маленькому существу: он относит фэйри с хрустальными, но как будто пронизанными сеточками трещин и оттого опущенными крыльями к себе в комнату. Находит старый кукольный домик старшей сестры, притаскивает к себе и застилает для маленького создания кукольную постель, позволяя отдохнуть и спрятаться. От чего спрятаться? Милош не знает, а Ашильда-Ивель не рассказывает. Только поет колыбельную звонким, но в тоже время мелодичным голосом в благодарность за помощь. А на утро — пропадает, и маленький Милош помнит только короткую встречу в саду.
Голова после таких видений болит просто невероятно, да и ощущение такое, словно не спал вовсе. Из-за этого Милоша на работе целыми днями клонит в сон, а желание дописывать сюжет, родившийся после первого вечера с Ашильдой, категорически сходит на нет. От мысли об этом становится скорее противно — но то ли потому что делиться подобным ни с кем не хочется, то ли потому что самому бы разобраться, что у него происходит с головой.
А разобраться надо бы. Потому что по Ашильде Милош тоскует так сильно, словно он с любимой девушкой расстался — не по своему решению и желанию; но при этом он прекрасно понимает, что Ашильда…
Точно ли она Ашильда? И точно ли владеет магией из рук вон плохо? Теперь уже верится в это слабо.
А уж если магия в ней сильна, и она смогла одурманить чем-то Милоша, внушить ему эти странные сны… от мысли об этом становится жутко. Ведь тогда волшебница — Пустота, насколько это странно и глупо звучит даже для них, но другого определения у чародея подобрать не получается — она очень сильная. Сильнее, чем Милош, и сильнее намного, раз он не заметил, что на него как-то влияют.
Да и точно ли это сны? Или все же — как глупо и невероятно думать об этом — воспоминания? Забытые по какой-то причине, кем-то стертые. А теперь вдруг ставшие возвращаться. А если это внушение… то для чего? Зачем он Ашильде?
От этих мыслей, мучавших его все два дня, Милош только мрачнеет. И все больше преисполняется решительности разобраться в ситуации, поговорить с Ашильдой открыто и…
И понять — действительно ли она та, за кого себя выдает.
***
Они должны встретиться у входа на новолетнюю ярмарку за два часа до полуночи.
Милош — уставший и сосредоточенный, ждет Ашильду у низенького деревянного ограждения, украшенного еловыми ветками и мишурой. Весь день он провел на работе, заполняя необходимые отчеты и документы, и едва не уснул, и теперь единственное, чего он хочет — не отметить Новое лето, а серьезно поговорить с Ашильдой. Вот только она не слишком спешит появиться, и это нервирует.
Впрочем, деваться Милошу все равно особо некуда — либо ждать, либо идти домой. Еще есть вариант вернуться на работу, но от мысли об этом совсем уж бросает в тоску. Так что чародей, выбрав меньшее из зол, остается стоять на месте, дожидаясь спутницу, согреваясь слабым заклинанием и то и дело прокручивая в голове вопросы, которые хотелось бы задать Ашильде.
Вот только все эти вопросы улетучиваются, словно их и не было, как только девушка появляется в поле зрения.
Увидев Милоша, Ашильда улыбается ему широко, приветственно машет и едва заметно ускоряет шаг. На ней кейп изумрудно-зеленого цвета, а в льдистых глазах пляшут искорки; серебристые сейчас, кажется, волосы убраны в небрежно-очаровательную прическу в виде венка. И двигается Ашильда настолько грациозно и изящно, словно принцесса передвигается по дворцу.
«И все же имя «Ашильда» ей не подходит. Чужое», — думает Милош, зачарованно наблюдая за подходящей девушкой. А как только она оказывается рядом, все остальные мысли мигом покидают голову чародея, оставляя лишь одну — как же рядом с ней спокойно и уютно.
Все существо Милоша тут же тянется навстречу Ашильде, на его губах появляется улыбка, и чародей галантно подставляет девушке локоть, за который та тут же охотно цепляется.
— Ну что? Какие у нас планы? — почти мурлычет Ашильда, с довольным прищуром осматривая ярмарочные ряды.
— Думаю… просто прогуляться? Выпить глинтвейна? — предлагает Милош задумчиво, выбирая варианты скорее наугад. Мыслями ему не до этого, но спутница его замешательство то ли не замечает, то ли предпочитает не обращать на него внимание.
— Отличный вариант, — кивает.
Милошу вдруг кажется, что она как-то незаметно изменилась, превратившись из смущающейся незнакомки в уверенную и раскованную женщину. Просто привыкла к нему? Или решила, что достаточно очаровала?
Последняя мысль неприятной резью напоминает о том, что он, вообще-то, планировал серьезно поговорить с ней. Однако эта рациональная часть сознания быстро скрывается за всепоглощающим ощущением спокойствия и уюта.
«Потом, — мелькает мысль где-то далеко. — Не портить же праздник необоснованными толком обвинениями?»
Все, что казалось правильным и весомым всего полчаса назад, теперь выглядит как глупый детский лепет, а портить Ашильде настроение своими необоснованными претензиями тем более не хочется.
Милош трясет головой, озадаченный столь странной с одной стороны, но с другой — кажущейся абсолютно верной мыслью. А следом понимает и напоминает себе еще раз, что задать вопросы просто необходимо. Вот только какие?.. Мысли снова путаются, но Милош отчаянно заставляет себя привести их в порядок. Благо получается это достаточно легко — стоит только заставить себя начать.
«Пожалуй, идея о том, что кто-то влияет на меня магически не подтверждается, — думает чародей, косясь на идущую рядом Ашильду. — Во всяком случае, не осознанно и слишком слабо… Иначе бы я к этой мысли сейчас не пришел. Или это действие чего-то иного? Чая, например?..»
Он хмыкает и чуть щурится, послушно следуя за Ашильдой, которая тянет его к киоску с глинтвейном и трдельниками.
Вокруг торговых палаток, украшенных разноцветными огоньками и светлячками, что как-то по-особенному, кажется, светятся в наступившую новолетнюю ночь, снует толпа людей, они переговариваются и что-то обсуждают между собой компаниями, откуда-то доносится праздничная музыка. Из-за палаток, с площадки, доносятся радостные визги детей и голоса Морозного Мага и его внучки Снежинки, раздающих сладкие подарки.
Со стороны моря дует ледяной ветер, отчего даже у защищенных согревающих заклинанием гостей ярмарки краснеют щеки и носы. Милош смотрит на Ашильду, которая, посмеиваясь, удобнее заматывается в шерстяной шарф, и думает: «Все же не очень похоже, что у нее есть какой-то коварный умысел».
Или все же он просто хочет в это верить?
В конце концов скрепя сердце Милош откладывает разговор на немного более позднее время. Но уже осознанно — решает все же понаблюдать за Ашильдой. Понять, прав ли он хотя бы отчасти в своих догадках.
Ашильда тем временем, прихватив им глинтвейн, осторожно тянет Милоша глубже в ярмарочные ряды. Тот охотно поддается, рассматривая лавки и попивая протянутый глинтвейн из картонного стаканчика — обычное традиционное горячее вино с травами, ничего лишнего. Довольно щурится, прислушиваясь к щебетанию Ашильды над ухом: она улыбается, с какими-то детскими восторгом и непосредственностью рассматривая украшения в лотках, календарики, елочные игрушки и открытки с изображением гидры — символом наступающего лета. Милош не мешает ей, лишь придерживая под локоть, чтобы девушка не поскользнулась на обледенелых досках, и наблюдает с мягкой улыбкой.
Почему-то теперь, после странных снов и мыслей, находясь рядом с Ашильдой, ее хочется только оберегать от людей и помогать, как той маленькой фэйри с разбитыми крыльями когда-то. И Милош помогает: не дает поскользнуться, когда девушка неловко наступает на обледенелую часть дороги, ставит ровнее и улыбается в ответ на неловкий смех девушки.
— Прости, — выдыхает Ашильда тяжело, поправляя кейп и улыбаясь широко Милошу. В ответ на кивок внимательно рассматривает его, склоняет голову к плечу и, посерьезнев, тянет задумчиво: — Ты сегодня молчаливый. Что-то случилось?
— Нет, ничего, — Милош качает головой и глядит в эти чистые льдистые глаза. Тихо вздыхает и устало трет лоб. — Просто не выспался, вот всякие мысли и лезут в голову…
— Всякие?
— Всякие. Разные, — Милош кивает.
— Вроде каких? — Ашильда хитро щурится и сама заглядывает в глаза Милоша. Медлит несколько мгновений, затем тянет руку и мягко несмело касается холодными пальцами подбородка чародея. — Тебя что-то беспокоит?
Милош молчит несколько мгновений, внимательно глядя в лицо спутницы, а потом все же кивает, не отводя взгляда.
— Ты.
Ашильда замирает, недоуменно и вдруг отчего-то опасливо глядя на чародея.
Они стоят посреди толпы, и, пожалуй, их давно отпихнули бы с дороги, если бы не странная сила, никем не ощутимая, но мощная, заставляющая огибать людей Милоша и Ашильду, так и остановившихся друг напротив друга. Их словно накрыло куполом, невидимый никому иному и под которым с трудом доносились звуки окружающего мира.
— Прости? — тяжело сглотнув, переспрашивает Ашильда. Она стоит, напряженная, с неестественно прямой спиной и, кажется, готовая бежать в любой момент. — Я?
— Ты, — Милош кивает и тихо вздыхает. Медлит пару секунд, будто решая, стоит ли делать то, что он хочет сделать, а потом все же осторожно шагает навстречу девушке. — Ты меня беспокоишь. И сны о моем детстве. И о тебе. Ты ведь и есть та фэйри, которую я встретил в саду у бабушки, да?
Ашильда — нет, все-таки Ивель — молчит, опустив глаза себе под ноги. Ее, кажется, немного трясет, и все, что Милош хочет в этот момент — это подойти и обнять ее, успокоить. Но точно так же он очень боится ее спугнуть.
Молчание уж слишком затягивается. Девушка молчит, сжав губы в тонкую линию и не поднимая на чародея глаза. Милош терпеливо ждет, внимательно глядя на то, как пляшут отсветы гирлянд в сейчас аккуратно покрытых снежинками волосах спутницы. Тихо вздыхает и наконец решается: делает еще несколько шагов навстречу, протягивает руку и мягко сжимает плечо спутницы.
— Ивель? — зовет ее вполголоса, и только благодаря прикосновению понимает, что девушка отчаянно вздрагивает. Милош тяжело вздыхает и просит: — Поговори со мной. Пожалуйста?..
Ивель тихо вздыхает и, кажется, шмыгает носом. Поднимает неуверенный взгляд на чародея, нервно облизывает губы и выдыхает:
— Прости. Я не хотела, чтобы ты так резко все вспомнил. Мой чай с тимьяном должен был только подтолкнуть немного, а не так вот резко заставлять вспоминать. Я… переборщила, наверное. Это все вообще случайно получилось.
— Случайно — что? — Милош недоверчиво щурится в попытке понять смысл сказанных слов, но он ускользает, и чародею остается только задавать вопросы.
— Та наша встреча в саду, — Ивель вжимает голову в плечи и кусает губу. — Я ведь по глупости там оказалась, пряталась от ваших… исследователей. С полгода уже домой не могла вернуться, а была неопытна, потому магию растратила быстро. К нашей встрече она почти иссякла. Я пряталась, — Ивель повторяет это негромко и стыдливо опускает голову. — Надеялась переждать до зимы — мы ведь только в новолетнюю ночь домой вернуться можем…
— «Мы»? — Милош перебивает возбужденно, а Ивель в ответ разве что раздраженно глаза не закатывает.
— Только не говори, что не понял еще. Фэйри, конечно, — она вдруг улыбается, но как-то тускло, забито. — Но я спрятаться не успела тогда, ты меня увидел… и помог. И я благодарна тебе за это, правда. Ты подарил мне силы дотянуть до Нового лета тогда.
— И в благодарность ты стерла мне память о встрече?!
Милош, откровенно говоря, не уверен, недоумевать ему или злиться. С одной стороны — то, что все считали только его фантазией, оказывается, случилось на самом деле; с другой — его лишили этого воспоминания, забрали ту чудесную встречу, оставив мучиться догадками и фантазиями.
— Нет, не в благодарность, — Ивель произносит это тише и, подняв голову, смело смотрит в глаза чародею. — Ради твоей безопасности. Потому что в одном ваши легенды не врут: сделай добро фэйри и уже никогда о нем не забудешь. И привяжешься навсегда, если будешь неосторожен. И учитывая, что я должна была уйти, спрятаться, а ты был ребенком совсем… Да, я скрывала обаяние фэйри как могла, но все равно боялась навредить этим. Кроме того… за мной шли ваши исследователи. Узнай они, что ты на самом деле что-то видел, ты мог бы пострадать. Я не хотела этого. А вот благодарность… ради нее я пришла к тебе уже сейчас.
Прикрыв на мгновение глаза, Милош качает головой и растерянно отступает на шаг. Хмурится, оглядывается по сторонам в попытке осознать происходящее. Незримый купол вокруг них все еще держится: люди, не замечая этого, обходят их по дуге, и от этого самому Милошу становится не по себе.
— Благодарность? — повторяет он все же чуть хрипло. Ивель кивает.
— Да. Маленькое новолетнее чудо. Ты ведь просил о нем, помнишь? Когда шел от сестры. Я услышала, — фэйри улыбается мягко и чуть смущенно. — Я вообще все это время наблюдала за тобой. Ты… интересный. И милый. Это твое желание было… намного сильнее всех прочих. Наверное, из-за того, что ты так сильно верил в меня как в персонажа своей книги… И я подумала, что, наверное, это наилучший шанс отблагодарить тебя за помощь. Да и пообщаться лично очень хотелось.
Милош в ответ что-то негромко ворчит и тяжело судорожно вздыхает. Ивель приободряюще улыбается.
— Не переживай. Я уйду после полуночи, как только закончатся фейерверки, если ты этого захочешь, — ее улыбка настолько же светлая и теплая, насколько тосклив взгляд, и в груди у Милоша что-то екает в этот момент. — Но, думаю, я бы не услышала твое желание так четко, если бы в тебе не теплилось что-то… прости, но что-то более искреннее и сильное, чем наша несуществующая магическая связь.
— Да? И что это? — Милош недоверчиво смотрит на Ивель, и та тихо смеется.
— Надежда, глупый. Так что благодарность — как и обещала, в новое лето твою книгу издадут.
Она все еще улыбается, но наконец и взгляд ее теплеет — из него исчезают тоскливые нотки, оставляя только веселые искорки. Помедлив, Ивель все же подмигивает.
— Если ты, конечно, не захочешь, что-то другое.
Перехватив хитрый взгляд девушки, Милош едва не давится воздухом, и тут же отмахивается почти панически — словно говоря, что нет, не придумает, ему и этого хватит. Ивель в ответ смеется, и смех этот отзывается у чародея воспоминанием о странной мелодии, что он слышал во дворе своего дома незадолго до встречи с Ивель-Ашильдой. И оттого не может сдержать ответной счастливой улыбки.
Напряжение между ними спадает. Милош первый тянется навстречу, чтобы обнять Ивель, и та охотно прижимается к чародею в ответ. Как-то незаметно снимает купол — и они вновь оказываются посреди гомонящей толпы, полной веселья, праздничной музыки и ощущения ожидания чуда и праздничного фейерверка. До полуночи остается меньше получаса.
Остаток времени до фейерверка они гуляют по площади, огибая торговые ряды и задерживаясь у выступающих уличных артистов. Ивель наблюдает за ними с интересом, склонив голову к плечу и прислушиваясь к мелодиям, вглядываясь в движение рук. На вопросительный взгляд Милоша она только поясняет негромко:
— У нас нет таких инструментов. И к людям мы редко ходим, даже чтобы наблюдать.
Милош в ответ только тихо вздыхает и, бережно обняв спутницу за плечи, уводит дальше. Под ногами хрустит снег, а искрящиеся в свете гирлянд и бенгальских огоньков снежинки, крупными хлопьями опускаются с неба.
Милош и Ивель гуляют неспешно, прижавшись плечом к плечу, в полном молчании. Им, кажется, незачем говорить — словно обсудили уже все, что было действительно важно для этого момента, а новых тем пока не нашлось. Ивель негромко и чисто подпевает новолетним песням, а Милош, все еще осторожно придерживая ее под локоть, чтобы не поскользнулась ненароком, довольно щурится, слушая ее.
Вот так спокойно. Так правильно: без секретов и недомолвок. В ожидании чуда… кажется, Милош наконец готов в него поверить — ведь когда еще представится возможность?
Ему все еще кажется, что то, что происходит с ним, что эта встреча с настоящей фэйри — чародей просто знает, что она не лжет — что-то из разряда сна. Но и не верить этому он уже не может. Да и не хочет не верить.
А еще — Милош вдруг кристально чисто осознает, что не хочет, чтобы его Ивель вот так просто исчезала после пары воистину волшебных встреч.
— Послушай, а… как ты уйдешь в свой мир? — осторожно уточняет Милош, останавливаясь и заставляя остановиться и Ивель тоже. Заглядывает в ее лицо, задумчиво рассматривает глаза спутницы. — Ты сказала, что после полуночи…
— А что, хочешь со мной? — Ивель усмехается, но как-то криво, словно и сама задумывалась об этом, но не готова была идти дальше этих самых размышлений. Перехватив серьезный взгляд Милоша, ведет плечами и вздыхает. — Ну… В первые пять минут после двенадцати открыты проходы в мой мир. Их может увидеть и пройти в них может только фэйри… ну, как это у вас дети зовут? Феи, кажется? Вот только в таком виде. А к чему ты?..
— И ты хотела бы уйти? — Милош спрашивает, пожалуй, слишком резко, отчего Ивель вздрагивает и недоуменно смотрит чародею в глаза.
Несколько мгновений Ивель молчит. Молчит, не отрывая взгляда от спутника, кусает губу и о чем-то сосредоточенно думает. Опускает глаза, явно сомневаясь, потом выдыхает:
— Я не понимаю, что ты от меня хочешь.
— Если я попрошу остаться — ты останешься? Ты ведь хотела пообщаться со мной нормально, не просто наблюдая… как-то по-фейски, как ты это делала. А пары дней для того, чтобы нормально познакомиться маловато, как думаешь?
— Это и есть твое желание? — Ивель, прислушавшись к чему-то, поднимает одну бровь и еще более озадаченно всматривается в лицо Милоша. Тот, помолчав секунду, медленно кивает. Фэйри ведет плечом. — Чтобы я осталась?
— Вопросом на вопрос — не ответ. Ты ведь сама понимаешь.
Милош склоняет голову в попытке перехватить опущенный взгляд Ивель, и та неуютно ежится. Нервно облизывает губы, оглядывается на толпу, косится на куранты.
— А как же книга? — все же делает попытку она и чуть улыбается. — Ты ведь хотел, чтобы ее издали, разве нет?
— А еще я хотел новолетнего чуда, — напоминает Милош с улыбкой и поднимает руки, чтобы осторожно обнять лицо Ивель ладонями и погладить ее по щекам большими пальцами. — И знание, что моя встреча с фэйри была на самом деле…
моя встреча с тобой определенно лучшее чудо из всех, которые я могу представить.
Ивель в ответ на это краснеет — так же мило и смущенно, как в первый вечер их знакомства. Едва заметно улыбается, накрывает руки Милоша своими и тихо, как будто беспомощно вздыхает — хотя Милош готов поклясться, что слышит вместо этого облегчение.
— Ты уверен, что это твое желание? — уточняет на всякий случай хрипловато. — Уверен, что этого хочешь ты, а не магическая привязанность?
— Ну… — Милош мнется мгновение, а затем вдруг ухмыляется и ведет плечами. — Это желание чаще пить твой чай с тимьяном. Только уже без принуждения с помощью него что-то вспомнить.
— Просто чай?
— Да. Просто чай.
Ивель тихо смущенно посмеивается и качает головой. Милош глупо улыбается, невольно думая — может, сестра была и не так уж не права, отправляя его искать себе девушку и любоваться ею. Но кто же знал, что этой девушкой и в самом деле окажется героиня его книги? И самая настоящая фэйри.
Они так и замирают, в растерянном ожидании глядя в глаза друг друга.
Толпа на площади постепенно стихает, стягиваясь к центру, к огромной ели. Зажигаются все новые и новые бенгальские огни, озаряя площадь маленькими светлячками, а из сонма людей то и дело доносятся редкие выкрики «С новым летом!» и «С новым счастьем!»
Милош отмирает первым. Медленно и едва заметно склоняется навстречу, чтобы затем мгновенно и неуверенно припасть к губам Ивель.
Она отвечает не сразу. Но когда отвечает — словно принимает правила игры и позволяет Милошу выбрать совершенно новое желание, что исполнится в эту новолетнюю ночь. В эту минуту.
Куранты бьют полночь. Толпа взрывается радостным криком.
В небе над площадью расцветает первый залп фейерверка.
