Веснушчатое чудо

Наверно, все-таки Фред — тот еще идиот. По крайней мере, только идиот с удовольствием мазохиста стал бы бегать за девушкой, которая ему вообще-то приходится… никем. Бывшей девушкой брата. Бывшей подругой. И он мог бы, конечно, прекратить все это… разумеется, мог бы. Если бы захотел. Только вот проблема: Фред совсем не хочет прекращать. Удивительно даже, как все остальные могут жить так же, как прежде, когда у него, у Фреда, в душе настоящая буря, когда он с приезда Гермионы не провел ни дня без мыслей о ней. Это уже становится похожим на какую-то нездоровую одержимость. И ведь Фред не успокаивается, пока не узнает, где она живет. Приходится попотеть, подключить все свое обаяние в разговорах с многочисленными коллегами Гермионы, но наконец он стоит у заветного домика и пытается собраться с мыслями. Он даже не стал аппарировать, чтобы успеть за время в пути подготовить какую-никакую речь, но приходит к месту назначения он все равно слишком быстро. Слишком мало времени проходит, и он чувствует, что пока совсем не готов снова увидеть ее. Но пути назад уже нет, Фред уже стоит напротив маленького домика на окраине Лондона. Это одна из многих совершенно одинаковых построек на этой улочке, окруженная низеньким белым забором, за которым по обе стороны от вымощенной камнем тропинки растет давно не кошенный газон. Видимо, у Гермионы, вечно занятой и слишком погруженной в работу, совсем не находится времени заняться обустройством двора. Здесь, в отличие от других домиков, даже нет никаких украшений и фигурок — лишь давно не стриженный газон, тропинка ведущая к дому и небольшой коврик с надписью «Добро пожаловать!» перед дверью. И чем ближе к этой самой двери подходит Фред, тем сильнее стучит его сердце и тем волнительнее становится. У Гермионы выходной. Уизли точно это знает, перед тем, как прийти сюда, он наведался в Министерство, но Грейнджер там не было. И сейчас, когда он застал ее наконец, еще и нагрянул прямо к ней домой, у нее не будет никакой возможности отделаться от него. Им придется поговорить. И если будет необходимо, Фред всю ночь просидит на ее крыльце, пока она не сдастся и не откроет. Даже несмотря на то, что октябрь выдается жутко холодным. Ему требуется еще некоторое время, чтобы постучать в дверь. Он в нетерпении переступает с ноги на ногу, прислушиваясь к звукам внутри дома. Вот слышатся чьи-то приближающиеся шаги. Кто-то замирает у двери и, кажется, прислушивается. В глазок, видимо, не смотрит, лишь молча слушает, пытаясь распознать внезапно нагрянувшего гостя. — Гермиона, я знаю, что ты дома! — нетерпеливо говорит Фред, становясь совсем вплотную к двери. — Я хотел поговорить с тобой! Впустишь? Уизли замирает, снова прислушиваясь к звукам за дверью. Кто-то по ту сторону какое-то время не двигается, а затем шаги быстро удаляются, как будто человек торопливо убежал, словно испугавшись. Фред чертыхается и снова стучит в дверь. Чего он вообще ожидал, нагрянув к Гермионе без предупреждения? Что она с улыбкой откроет ему дверь, впустит в свой дом, еще и чаем угостит? Было бы неплохо вообще-то, чего уж греха таить, но Фред — не ребенок, он понимает, что здесь его не ждали. — Гермиона, пожалуйста, дай мне пять минут! — просит он, надеясь, что Грейнджер его услышит. Надеясь, что она в целом слушает, а не звонит сейчас в полицию, чтобы потребовать убрать неожиданно нагрянувшего гостя с ее лужайки. Да, будет неловко потом звонить Джорджу из полицейского участка и просить забрать его. Хотя оснований для его задержания вообще-то немного — Фред не пытается ворваться внутрь дома, а терпеливо ждет, когда его впустят. Или не впустят, что сейчас кажется уже более вероятной перспективой. — Гермиона, правда, я обещаю, что не займу у тебя много времени, — просит Фред, пытаясь заглянуть в окно, но оно задернуто занавеской, достаточно легкой, чтобы пропускать в комнату свет, но достаточно плотной, чтобы не дать разглядеть, что происходит внутри. Уизли чудится, что он видит, как в какое-то мгновение занавеска дергается и чья-то тень появляется и тут же исчезает из виду. Наверно, все-таки Фред — тот еще идиот. По-другому его нельзя назвать, учитывая то, как появление Гермионы повлияло на него. И ведь он хочет уйти. Правда, очень хочет, но почему-то никак не получается. И это глупо, ужасно глупо, ведь Гермионе-то это точно не нужно, она наверняка и рада бы не встречаться с Фредом лишний раз. И вообще со всеми Уизли, особенно после того, что ей наговорил Рон. Какой же дурак. Обиделся на нее, разозлился, наговорил кучу обидных вещей. Рон всегда был тем еще ослом вообще-то и всегда не мог держать язык за зубами. Иначе не упустил бы такую девушку как Гермиона. Шаги снова приближаются, и Фред четко слышит, как кто-то прижимается к двери с другой стороны. Вариантов того, кто это мог бы быть, не так уж много. — Гермиона, — Уизли теперь говорит тихо, так, чтобы только она слышала. — Я правда не знаю, зачем пришел, но мне просто захотелось увидеть тебя. Я знаю, что много воды утекло, но я просто хочу знать, что тогда произошло. Ты так ничего и не объяснила и… — Фред? Голос Гермионы доносится совсем не с той стороны, с которой Уизли ожидал его услышать. Парень вздрагивает и оборачивается, глядя на Гермиону. Та стоит на крыльце с двумя пакетами в руках, смотрит на Фреда напряженно и растерянно. Фред медленно оборачивается на входную дверь, за которой явно кто-то есть, затем на Гермиону, затем снова на дверь… — У тебя гости? — спрашивает он вместо приветствия. Гермиона поднимает бровь, переводит непонимающий взгляд на дверь, а затем словно бы догадывается, о чем говорит Фред, и быстро кивает. Слишком быстро, чтобы Уизли поверил в то, что она говорит. — Да, ко мне подруга приехала, — торопливо отвечает Грейнджер. — Познакомишь с подругой? — спрашивает Фред, испытующе разглядывая девушку, а та мотает головой. — Прости, она еще пока не освоилась до конца. Как-нибудь потом. Гермиона проходит к двери и собирается поставить один из пакетов, в которых явно находятся продукты, на землю, но Уизли опережает ее, забирая один из пакетов у нее из рук. Грейнджер благодарно кивает и шарит по своим карманам в поисках ключей. Она не говорит ни слова, а Фред слишком напряжен, чтобы завести с ней диалог. Когда дверь наконец открывается, Уизли хочет было снова попытаться поговорить с Гермионой, но та торопливо забирает у него пакет и, придерживая дверь, чтобы она не открылась слишком сильно, говорит: — Давай как-нибудь потом встретимся, если ты так хочешь? Сейчас не самое удобное время. Фред не находит в себе сил протестовать. Он кивает, наблюдая за тем, как Грейнджер скрывается за дверью. Когда та уже почти закрывается, Уизли замечает в дверном проеме странно знакомую девочку лет шести с шоколадно-медными волосами.

***

Они со смехом ввалились к Фреду в квартиру. Гермиона приложила палец к губам, а затем снова хихикнула, покачнувшись и едва не упав. Джорджа дома точно не было, после свадьбы они с Анджелиной аппарировали прямо к ней, поэтому теперь скромное жилище близнецов было полностью в распоряжении Фреда и Гермионы. Уизли включил свет и помог Гермионе снять пальто. Не удосужившись повесить его, он бросил верхнюю одежду на банкетку при входе и прошел внутрь. Грейнджер последовала за ним. — Рон был бы в ярости, если бы узнал, что я ночую у тебя, — снова хихикнула Гермиона, упав на диван в гостиной. — Да? — усмехнулся Фред, проходя на кухню и включая чайник. Мыслей в голове было слишком много и вместе с тем сейчас он чувствовал себя неожиданно спокойно. Возможно, всему виной был выпитый на свадьбе алкоголь, а возможно, присутствие Гермионы так на него влияло. — Что, малыш Ронни ревнует тебя ко мне? — спросил он, снова вернувшись в гостиную. — Не только к тебе. Вообще к каждому столбу! Если Фред чувствовал себя пьяным, то Гермиона и вовсе ощутимо перебрала с алкоголем. Нет, выпили-то они примерно одинаково, но Гермиона в целом не часто позволяла себе что-то подобное, поэтому теперь ее поведение ощутимо отличалось от того, как она вела себя обычно. Она стала… смелее, что ли? — Нет, ты не подумай, он хороший, — поспешила добавить Гермиона. — Но такой ревнивый, ты даже представить себе не можешь. А я так устала оправдываться. Она протянула каждое слово в последней фразе и перевела на Фреда поплывший взгляд, а затем тряхнула головой и хлопнула по дивану рядом с собой. — Садись. Фред прищурился, но повиновался, усевшись рядом с Гермионой. Та задержала на нем взгляд на некоторое время и после некоторых раздумий по-дружески хлопнула Уизли по колену и поспешила сказать: — Спасибо, что пустил меня к себе. Не хочу ночевать в одной квартире с Роном. — Как думаешь, у вас еще есть шанс? — вдруг вырвалось у Фреда. — Не знаю, — честно ответила Гермиона. — Я не знаю, хочу ли я вообще быть с ним. С ним привычно, но я слишком устала. Мы разные. Уизли перевел взгляд на ее лицо, разглядывая каждый его миллиметр. Тушь немного потекла, а помада совсем смазалась, но это нисколько ее не портило. Как вообще Гермионе удавалось оставаться симпатичной в любой ситуации? Наверно, это какие-то чары. В конце концов, Грейнджер всегда была отличной волшебницей. Мысленно Фред уже ругал себя за то, что выпил так много, потому что то, что он теперь испытывал, было… было неуместным. — А с кем бы ты тогда хотела быть? — вдруг спросил он. Гермиона, отвернувшаяся было, повернула голову и посмотрела ему в глаза. Их лица оказались так близко, всего несколько сантиметров отделяли их друг от друга. — С кем-то, кто меня понимает, — почти шепотом ответила она. — С кем можно вдоволь посмеяться. С кем можно поплакать. С кем комфортно и спокойно. Кто всегда готов поддержать меня. — Да? — выдохнул Фред. — И есть ли такой человек у тебя в окружении? Возможно, если бы они оба не были пьяны, то все сложилось бы по-другому. Возможно, Уизли нашел бы в себе силы удержать себя. Возможно, Гермиона и сама бы вовремя остановилась. Но они были слишком пьяны и сидели слишком близко. Поэтому, когда Гермиона вдруг подалась к нему и накрыла его губы своими, Фред не стал ее отталкивать. Вместо этого он осторожно, как будто от любого резкого движения все это может исчезнуть, положил руку ей на бедро, второй коснувшись ее лица. Какой же она была красивой. Какой же нежной была ее кожа. Как же вкусно пахло от ее волос. И как же сильно Фред был влюблен. — Я влюбился в девушку своего брата, — прошептал он, нависая над Гермионой, когда они перебрались в его комнату. Ее лицо раскраснелось, глаза блестели каким-то лихорадочным блеском, какого он никогда прежде у нее не видел. — Можешь ты себе это представить? Гермиона усмехнулась, приподнявшись на локтях и коротко поцеловав его в губы. — Просто помолчи, — прошептала она. У Фреда были раньше отношения на одну ночь, были и более длительные отношения, но он был готов поклясться, что никогда не чувствовал ничего, даже отдаленно похожего на это. Никогда еще он не терял голову настолько сильно. Хотя, возможно, дело было только в выпитом алкоголе. Возможно, это он заставил его творить настолько необдуманные вещи. Он целовал ее так, как не целовал никого, а ее поцелуи отдавались огнем внутри него. Они горели у него на коже, а он мечтал, чтобы эти ощущения продлились дольше. Он касался ее тела так аккуратно, как будто в любой момент она могла раствориться, исчезнуть, и старался запомнить то, что он чувствовал, прикасаясь к ее коже. Он любил ее, и ему казалось, что она любила его в ответ, так же искренне и с такой же силой. И ему казалось, что эта ночь должна была изменить все. Наблюдая за тем, как она спит, прижавшись к нему, он чувствовал себя невероятно счастливым. Он обнимал ее и не хотел отпускать. Не хотел, чтобы это все закончилось. Фред не мог сказать, когда именно это все началось. Да, возможно, всему виной был только выпитый алкоголь, и эти чувства, которые он принял за любовь, пропали бы с утра, оставив после себя головную боль и сухость во рту. Возможно, он стал бы жалеть о том, что произошло между ними. А возможно, он уже давно был по-настоящему влюблен, но упорно это отрицал, желая оставаться хорошим братом. Все это было слишком сложно. Слишком запутано. В этом еще следовало разобраться. Но в тот момент он лишь наслаждался ее присутствием и ужасно не хотел отпускать. Вероятно, он вел себя как последний идиот. Но ему это нравилось. Она спала, прижавшись к нему, и от ее обнаженного тела исходило приятное тепло. Фред смотрел, как трепетали ее ресницы, как она бормотала что-то во сне, и не хотел засыпать, чтобы все, произошедшее с ними, не оказалось сном. — Пожалуйста, будь здесь, когда я проснусь, — прошептал он, куда-то ей в макушку, наконец позволив себе прикрыть глаза.