Ханако. Шаг за шагом.

      Когда мы входим в «Шанхай», звенит знакомый колокольчик, и я медленно перевожу дыхание. Всё идёт нормально. Я задал Лилли и Акире все вопросы, которые мог придумать о Шотландии и их пребывании там. Так что поездка прошла не так уж и плохо. Если не считать неосторожного вождения Акиры, от которого по крайней мере проснулась Лилли.       Официантка ведёт нас к угловой стойке и принимает заказ на чайник чая, к удовольствию Лилли и Ханако, и тарелку бутербродов. Акира выглядит так, будто бы предпочла что-то другое. Но, кажется, она не слишком возражает.       Затем она смотрит на меня, потом на Ханако, потом снова на меня, и та ухмылка возвращается. Под столом рука Ханако снова сжимает мою.       Акира       — Значит, пока мы отсутствовали, то пропустили что-то интересное?       Думай быстрее, говорю я себе. Всё в порядке. Почти всё.       Хисао       — Не так уж много. Все переживают из-за экзаменов, а это ненадолго. Удалось не отстать в учёбе во время поездки, Лилли?       Лилли       — По большей части. Акира помогла мне с электронной почтой, и я попросила наших учителей дать мне несколько учебных планов перед отъездом. У меня всё будет хорошо.       Приятно слышать. После внезапной поездки и тёти, о которой стоило беспокоиться, последнее, что нужно было Лилли, это отставать на уроках.       Но я могу сказать, что это не то, о чём хочет послушать Акира. Она ещё раз приподнимает бровь и указывает на пространство между мной и Ханако. Положение наших рук даёт понять, что под столом мы за них держимся.       Я смотрю на Ханако. Её взгляд опущен. Я не могу понять, краснеет ли она от смущения или это признак чего-то плохого? Думаю, что в любую секунду Ханако начнёт трястись, и что дальше?       Официантка возвращается с нашим чаем, и я наливаю его всем. Мы чокаемся чашками, отмечая возвращение Лилли и Акиры. Затем на мгновение наступает тишина, и мы пьём. Потом Лилли ставит чашку и поворачивает голову в сторону Ханако.       Лилли       — Ханако, ты…       Ханако       — Мы признались друг другу!       Она говорит это не громко, но с такой силой, что я удивляюсь, как окна ещё не разбиваются.       Наступившая тишина кажется настолько тяжёлой, что я готов спрятаться под стол. Не знаю, видел ли я когда-нибудь Лилли, потерявшую дар речи. Но она застыла, сжала чашку, приоткрыла рот. Акира выглядит полной противоположностью. Она спокойно делает глоток, прикрывает глаза. Всем своим видом показывает: «Я же тебе говорила.»       Ханако тяжело дышит. Когда я смотрю на неё, её взгляд уже прикован ко мне, а губы дрожат. Я пытаюсь улыбнуться Ханако, но, похоже, улыбка получается вымученной.       Не так я хотел разобраться с этим.       Но эй. То, что случилось, уже не вернуть. Я кладу руки на стол и делаю глубокий вдох.       Акира       — Говорила тебе, сестрёнка. Ты сказала, он звонил тебе, чтобы спросить о ней. Он, похоже, влюбился в неё.       Лилли       — Ты не могла знать наверняка.       Акира опять только смеётся и отпивает чай. Лилли, кажется, пытается прийти в себя. Но это даётся легко, и она делает глоток, прежде чем снова повернуться к Ханако.       Лилли       — Несмотря на то, что говорит Акира, это сюрприз. Но я рада за вас обоих. Можешь рассказать мне, как это случилось?       Хисао       — Это как-то… сложно.       Кратко, но это лучшее из того, что быстро пришло мне в голову. И нет никаких шансов, что я расскажу ей всю историю прямо сейчас. Тем более на публике. Кроме того, важно то, что мы вместе, верно? Мы вместе и стремимся понять друг друга. Даже если прошла только неделя, всё равно кажется…       Акира       — Как всегда. Но должна сказать, я горжусь вами двумя. Не думала, что кто-то из вас дойдёт до этого.       Ханако прислоняется ко мне, и я опускаю взгляд и вижу её улыбку. Я не знаю, почему она почувствовала, что должна выговориться сразу. Но теперь, когда это случилось, я рад, что Ханако это сделала. Сейчас, когда рассказана самая важная часть, всё становится проще.       Ханако       — Мы… мы проводили время вместе, пока Лилли не было. Мы много разговаривали. Я рассказала Хисао о приюте, а он рассказал мне о…       Ханако очень неуверенно смотрит на Акира.       Хисао       — Всё в порядке. Ты можешь сказать ей.       Ханако       — О его с-сердце. И всякое… случалось.       Акира хмурится. «Всякое случалось» звучит настолько расплывчато, насколько это возможно. Но в данной ситуации оно может означать почти что угодно. А учитывая, насколько близки Лилли и Акира с Ханако, им может не понравиться то, о чём они думают.       Акира       — У тебя больное сердце, Хисао? Поэтому ты здесь?       Я сразу выдохнул. Почему-то на этот вопрос намного легче отвечать, чем на те, которые, как я думал, она задаст.       Хисао       — Ага. У меня аритмия, я узнал об этом только прошлой зимой. Мой сердечный приступ случился во время признания в любви.       Серьёзное выражение лица Акиры вдруг меняется, и я смеюсь вместе с ней. Говорить о моём состоянии всё легче, и я не возражаю, если Акира узнает о нём.       Акира       — Похоже, что это было адское признание!       Она допивает чай, затем подмигивает Ханако и мне.       Акира       — Видимо, на этот раз у тебя получилось лучше. Приятно знать.       После этого атмосфера за стойкой налаживается, и мы можем беседовать, не пытаясь не замечать слона в комнате. Или, в случае Акиры, указывать на слона и пытаться заставить всех остальных говорить о нём.       Беседа отходит на второй план, когда приносят бутерброды. Сразу после того, как мы поели, Акира смотрит на часы и что-то бормочет.       Акира       — Прежде чем я вернусь домой, нужно зарегистрироваться на работе. А они знают, во сколько я приземлилась. Ребята, вас подвезти?