Жизнь бывшей

      Слухи о том, что мы с Мсвати разговаривали на тему контрактов и их расторжения, быстро разлетелись по гарему и дошли до Хюррем. Уже на следующий день я встретила эту женщину, которая как будто случайно вышла погулять в мое любимое время, и услышала едкую фразу:       — Что, Гюльфем, песенка спета? Собираешь вещи и едешь домой?       — Да не дождешься, Хюррем, — ответила я. — Я еще проведу с Мсвати тысячи дней и ночей!       По-видимому, мои слова прозвучали неубедительно, особенно на фоне разговоров о «белой заграничной дурочке, которая не ценит свое счастье», поэтому Хюррем ничего не ответила и пошла своей дорогой.       Этим вечером я созвонилась со своими родными. На словах они заверили меня, что всегда готовы принять обратно и помочь первое время, но что-то мне подсказывало, что все это сказано не от души и мне если и стоит возвращаться, то не на Сицилию, а куда-нибудь в Рим.       — Махидевран, — неожиданно сказала я, убедившись, что мы наедине. — Я сегодня пойду ночью по коридору дворца — пить захочется. Напади на меня со спины, только аккуратно. Я упаду. Душить будешь вот этим шарфиком — его Мсвати Хюррем дарил, а она потеряла недели три назад и даже не заметила — у нее этих шарфиков тысячи. Я подобрала — не пропадать же добру, красивая вещь. А я потом в истерике приползу к покоям Мсвати, пусть утешает и обещает наказать виновных.       — А потом, когда ты займешь прочное место в сердце Мсвати, то поможешь и мне войти туда, — ответила Махидевран.       — Я подумаю, — пошутила я. — Все-таки, как-никак, ты пришла к Мсвати после меня так же, как Хюррем после тебя.       Махидевран напоказ рассмеялась, после чего вечером меня душили и били от души. Потом навещали больную и извинялись за излишнее усердие. Но это уже была совершенно другая история…