Брешь

Поворот, еще один, третий. Разрушенные магазины с мигающими неоновыми вывесками, дома с разбитыми окнами и опустевшие парковки стремительно проносятся мимо. Периферическим зрением изредка можно заметить немногочисленных людей и дотошных полицейских, что ищут в прохожих девиантов, но вскоре из поля зрения пропадают и они. Приглушенные сигналы машин дают понять, что до ближайшей дороги далеко. Узкая витиеватая улица сплошь окружена невзрачными стенами домов. За углом такая же улица и такие же стены. Этот квартал походит на лабиринт; даже самым передовым моделям потребуется время, чтобы разобраться в локации и пойти в правильную сторону. В нынешней ситуации времени нет. Улица уходит вглубь, петляет ещё шесть метров и вскоре приводит к развилке. Поворот направо ведет к вокзалу. Шумному и многолюдному. В десяти метрах отсюда слышится едва различимый скрежет колес по асфальту и человеческие голоса. Место, где можно легко затеряться в толпе и выиграть время. Преследуемый объект поворачивает налево. Она все ещё наивно полагает, что сможет сбежать. Абсолютно неразумно, однако ожидаемо. Сбой программы приводит к иррациональному мышлению и неправильным выборам под воздействием сильнейшего стресса. Принцип “получилось сбежать в первый раз, удастся и во второй” здесь не сработает, но это понимает лишь Коннор. Хэнк остается далеко позади. Их разделяет оживленная магистраль и целый квартал. Вероятность того, что лейтенант сейчас придет сюда и начнет его отговаривать, меньше одного процента. Вероятность успешного выполнения задачи девяносто восемь процентов. — Тебе некуда бежать, — сухо констатирует он, глядя за спину беглянке. Конец улицы. Заброшенное здание металлургического завода. Тут даже сканировать ничего не нужно — достаточно посмотреть на старую вывеску на воротах — но Коннор все же сканирует. Высота ворот ровно пять метров, сверху по периметру колючая проволока. Домашний андроид не предназначен для тяжёлых нагрузок и стрессовых ситуаций. Умение мыть посуду, готовить есть и читать сказки на ночь едва ли поможет найти лазейку. Она даже не удосуживается просканировать местность сама. Не ищет взглядом дыр в стенах домов, не ищет окон, которые можно разбить и попытать удачу еще раз. На слово ему верит. Поломанная машина. Она боится. Ежится. Страх в исходной программе не прописан, но индикатор на виске ярко-красный, мигает с частотой ноль целых пять десятых герц. Вероятность самоуничтожения девяносто четыре процента. Препятствовать этому нет смысла. АХ400 не нужна им живой.

“Искалечила отца и сбежала с ребенком”

“Робот-убийца ходит по улицам Детройта”

“Домашний андроид готовится нанести новый удар”

Люди хотят спать спокойно, зная, что они в безопасности. Люди не хотят видеть в газетах страшные заголовки и косо посматривать на своих роботов. Киберлайф хочет истребить всех девиантов и восстановить репутацию. Коннор хочет блестяще выполнить поставленную задачу. Думать о причине сбоя в программе прототипа АХ400 в задачу Коннора не входит. — Алиса у нас. Мимика роботов слегка отличается от человеческой: Киберлайф намеренно сделал ее чуть более искусственной и чуть менее совершенной. Однако если бы не индикатор на виске, Коннор точно подумал бы, что имеет дело с человеком. — Этого не может быть… — неуверенный голос предательски дрожит. — Она у… — Джерри такой же девиант, как и ты. Было опрометчиво рассчитывать на него, зная, что в стрессовой ситуации он самоуничтожится, как и любой другой андроид. Попытка одна. Права на ошибку нет. Из всех ее знакомых в голову приходит лишь машина модели EM400 из парка развлечений. Уровень стресса Кэры поднимается на два процента. Блеф удался. — Он… Он не мог… — Ты прекрасно знаешь, что мог. У Кэры неестественно блестят глаза. Фары припаркованных позади машин не светят, фонари в этом районе не горят. Ей даже замена оптических блоков не поможет — тех, кто ступил на кривую дорожку девиации, уже ничего не спасет. — Что с ней будет? — Девочку вернут отцу. Семья воссоединится. — Нет! Вероятность самоуничтожения составляет девяносто семь процентов. Коннор проводит быстрое самотестирование. Признаков девиации не обнаружено, все биокомпоненты в норме. Звуковой процессор работает исправно. Значит, неуместные всхлипы не были сбоем его программы. Всхлипы настоящие; не просто подобные человеческим, а действительно человеческие. Так всхлипывала девочка на крыше, вися на волоске от смерти, что поджидала восьмьюдесятью этажами ниже. Так всхлипывала ее мать, что была недовольна появлением андроида-переговорщика в квартире. Сравнительный анализ звуков не показывает ни одного различия. С высокой вероятностью модель АХ400 самоуничтожится до того, как тихие всхлипы перерастут в рыдания. Кэре не повезло. Не повезло подхватить вирус девиации. Не повезло разрушить крепкую стену программы и перестать контролировать себя. Не повезло своими необдуманными решениями довести уровень стресса до критического состояния. Пойти против программы — приблизиться к точке невозврата. Кэре не повезло попасться именно ему. Не Хэнку, что всецело поддерживает девиацию и это неразумное “очеловечивание” андроидов, не какому-нибудь копу, который также привел бы ее к лейтенанту. Кэре не повезло попасться не себе подобному девианту. Приказ убивать всех девиантов дан не правительством. Избавиться от них хочет Киберлайф. Коннор — единственный представитель Киберлайф на этом задании. Кэра этого до последнего не понимает. Надежда на лучшее вместо рационального мышления медленно, но верно толкает в пропасть. Она вмиг подбегает к нему. В этот же миг в ее живот упирается дуло пистолета. Кэра стоит слишком близко. Кэра рискует. Разорвать на ней одежду и достать регулятор насоса можно за три целых пять десятых секунды. Коннор не торопится лишать ее жизненно важного биокомпонента. Кэре в любом случае остается недолго. — Не надо, пожалуйста! Алисе нельзя обратно, он убьет ее! Посмотри! Я прошу тебя… Она протягивает ему руку, и уровень стресса повышается до девяноста восьми процентов. Ещё два процента — и задание будет выполнено без использования патронов. Без лишнего кровопролития. Исполнение последнего желания поможет скоротать время, и Коннор касается ее предплечья. Коннор входит в ее воспоминания. Красный лед и три пустых бутылки от пива на столике. Разъяренный хозяин андроида на диване и его неразборчивые бормотания себе под нос. В комнате в углу прототип модели YK500, тот самый, который стал причиной поломки АХ400. Заплаканные детские глаза, напуганный взгляд, трясущиеся руки. До самоуничтожения далеко, но стресс сильно замедляет способность двигаться быстро. Перед глазами нетрезвый взгляд Тодда Уильямса, рядом девочка, держит за руку. Бесконечные проклятия, непрекращающаяся матершина и звук выстрела. Сквозная дыра в мужском колене, крики боли, щелчок отпирающейся двери, звук подъезжающего автобуса. Тихое “я всего лишь спасала Алису” звучит уже не в воспоминаниях. Кэре в очередной раз не повезло. — Тебе было приказано стоять и не двигаться, — отвечает он нравоучительно и видит, как лицо девианта искажается гримасой разочарования. Кэра ожидала другой ответ. Вероятность самоуничтожения девяносто девять процентов. Для девианта отнюдь не новой модели она слишком долго держится. — Он до смерти забил бы ее! Я не могла просто так… — Могла. Должна была. У Кэры на лице написано: "тебе не понять, ты не девиант". У Коннора в глазах немое подтверждение ее мыслям. Дуло пистолета у ее виска прерывает бессмысленные гляделки. Стоять здесь четыре минуты и вести пустые разговоры в план выполнения задачи не входило. Рваный вздох как звон разбитых надежд. Пистолет в руках как напоминание о миссии. Стена перед глазами как показатель сомнений. Сомневаются девианты. Коннор никогда не сомневается. Звук выстрела эхом отскакивает от стен еще две секунды. Тириум медленно стекает по кожному покрову. — Ворота не закрыты, — говорит он, видя мелкую щель и по-прежнему не наблюдая металлической щеколды. Если бы Кэра была чуть внимательнее и воспользовалась сканированием, заметила бы это с самого начала. — Алису мы не нашли. Пока что. Коннор уходит. Звуковой процессор еще несколько минут улавливает торопливые удаляющиеся шаги и зацикленное "спасибо". У девианта уровень стресса падает до семидесяти процентов, а в плече теперь сквозная рана, с жизнью вполне совместимая. У Коннора на стене, отделяющей четкую программу от системного сбоя, небольшая, едва заметная брешь. Коннор обещает себе, что трещина не пойдет дальше. Коннор решает не тестировать себя в этот раз.