Оборотни влюбляются лишь раз

      С того дня поведение Энолы изменилось. Друзья увидели как девушка изменилась за один вечер до неузнаваемости. От былой доброты осталась хладнокровная жестокость и равнодушие, улыбка превратилась в усмешки и оскал. А бывалые когда-то добрые глаза сияли презрением и огнём, сжигающим всё на своём пути. Стиль одежды стал вызывающим, а отношение ко всем, с кем она общалась ужесточилось.       Римус и Сириус истерично пытались разобраться в том, что происходило, когда Лили в очередной раз приходила к ним с недобрыми вестями. Энола в очередной раз не сделала домашнее задание, а ушла гулять ночью. — Она снова ушла, — тяжело вздохнул Римус, глядя на Эванс. — Она неуправляема, общается иногда так, словно... — рыжеволосая закрыла лицо руками, — будто я стала ей чужой! Я ведь всегда была на её стороне, за что она так со мной...       Сириус тяжело вздохнул, глядя на Лили, которая жалась к Джеймсу, он пытался её успокоить. Блэк опустил взгляд на пустующее место рядом с собой и устало потёр переносицу. — Сириус, — позвал его Джим, — может ли это быть отголоском тьмы, которую она впитала? — Вполне возможно, — ответил Бродяга, — но обычно такое происходит с чистокровными, а не с полукровками. Чистокровные более подвержены ей нежели Рем и Энн. Лили это не угрожает от слова совсем. — Но ведь она такая же как я, — пробормотал Римус, глядя на Сириуса, — она как я! Почему это происходит с ней?!       Он швырнул пару книг со стола и ушёл к окну, глядя на вечерний пейзаж. Месяц был неполным, словно его жизнь без сестры. Он чувствовал спиной в каком все недоумении от его поведения. — Я уже потерял мать, — сказал он, разворачиваясь и обводя взглядом всех, — я не имею права потерять и её.       Сириус поёжился. Он никогда не думал о том, что он может потерять её из-за этого. По крайней мере до того, как Римус сказал об этом.       Раздались шаги. Дверь с треском распахнулась. В проёме показалось самодовольное лицо Люпин. Красная помада была смазана, волосы в беспорядке, а рубашка и вовсе порвана на плече, оголяя шрамы, на правой щеке виднелась ссадина. На лице Энолы был оскал, она стояла гордо задёрнув подбородок и чуть ли не сияя. — Нашу завтрашнюю посиделку придётся отложить, — усмехнулась она, обращаясь к Лили. — Отбываю наказание у МакГонагалл. Прости.       Лили сердито взглянула на подругу и подошла к ней, беря за плечи и потряхивая. Римус пронзительно смотрел на сестру, пытаясь мысленно достучаться до неё, но чувствовал лишь стену, которую она воздвигла между ними. — Что с тобой происходит, Энн?! Это не ты, что ты делаешь с собой и нашей дружбой?! В кого ты превратилась? Разве о такой дочери и сестре мечтали твои отец и мать, а бедный Римус?       Сириус был готов поклясться, что при последнем вопросе лицо Люпин изменилось. Её глаза стали мягче и она бы расплакалась здесь и сейчас. Блэк увидел едва заметную человеческому глазу дрожь коленей. Всё это выдавало в ней обычного человека, который не подвержен тьме. — Сириус готов на всё, а ты ведёшь себя как.. — Не смей указывать мне, что правильно или нет, — цокнула Энола, возвращая маску на место и вырывая руки. — Ни тебе читать мне нотации и морали, знаешь ли. Ничего ты обо мне не знаешь, о моём... брате тоже. И семью мою не трогай!       Люпин обратила свой взор на Римуса и Сириуса, а затем удалилась, но больше это походило на бег от самой себя и своей слабости. Блэк задумался и дождавшись, когда Джеймс закроет дверь пробормотал: — Она не подвержена тьме. — Что? — переспросила Лили, — да она кишит ею! — Нет, она всё та же, просто носит маску непонятно ради какой цели. Когда ты сказала ей о семье она едва не расплакалась и не задрожала от чего-то. Тебе не удалось её пробить, но достучаться получилось. Рем, — позвал Сириус.       Римус всё ещё прожигал взглядом место, где стояла сестра. Ему казалось, что он уже потерял её, но слова Сириуса немного обнадёжили его. Лунатик вопросительно взглянул на друга. — Что могло послужить таким коренным изменениям, по твоему мнению? Видно это что-то, что касается вашей семьи, потому как она даже боялась сказать слово "брат". — Я не знаю, — ответил Римус, — мне известно столько же, сколько и вам. В последнее время, когда ты был под тьмой, мы были особенно близки, она каждый день приходила ко мне, разговаривала о тебе, о будущем... не знаю, что так повлияло на неё. — Стала такой она примерно... — Две с половиной недели назад, спустя три дня после снятия тьмы, — перебила Лили. — Я помню, как пыталась разговорить её, но не вышло... Тогда она бежала из... — Кабинета Дамблдора, — вспомнил Джеймс, глядя на девушку. — После этого всё и началось.       Сириус переводил взгляд с Эванс на Поттера, старательно восстанавливая картины воспоминаний из того дня. Она и правда была взволнована, когда шла к директору, но что могло послужить этому? Блэка осенило и он знал, кто поможет ему найти одну из деталей паззла. — Без братца мне не обойтись, — выпалил он, — Регулус что-то знает, я уверен в этом. — С чего такие выводы? — недоумённо спросил Люпин. — Энни разговаривала с ним и несколько раз виделась, потому что не знала как снять проклятие. Регулус её и надоумил, они о чём-то говорили уже после возвращения настоящего меня. Я узнаю о чём.       Римус кивнул и Блэк встал, подходя к нему и сочувствующе кладя руку на плечо. — Всё будет хорошо, брат, мы найдём способ вернуть её. Мы не сдадимся, — Римус кивнул, слабо улыбаясь. Блэк тяжело вздохнул, острая боль пронзила его сердце, когда он увидел его улыбку. Она была так похожа на улыбку Энни, что дух захватывало.       Спустя полчаса вс разошлись по спальням. Было решено встретиться с Регулусом, а затем направиться к директору через МакГонагалл. Блэк начинал думать о том, что именно Регулус сделал Энни такой, но старался выбросить мысли об этом из головы. Сириус искренне верил, что под маской и тысячей слоёв напускных эмоций где-то сидела настоящая Энн, ждущая спасения. Он отказывался верить в то, что Люпин убила себя и тому были доказательства.       Утром они снова увидели проявление её жестокости, когда она столкнула первокурсника с лестницы и громко смеялась, видя как он растерянно собирает учебники. Сириусу это пришлось не по нраву и он оттащил её в другой конец коридора, где было малолюдно. Прижав её к стене он зло посмотрел на неё и процедил: — Что ты вытворяешь? Как ты можешь так... — Мерлин меня забери, — засмеялась она, великий Сириус Блэк, он же благодетель всего Хогвартса, охранявший всех от злой и ужасной Эн... — девушка словно запнулась, а затем взглянула ему в глаза. Она оттолкнула его, но он удержал её. — Имя забыла? — улыбнулся он. — Отпусти меня, — процедила она, — иначе кричать начну.       Блэк ослабил хватку, но всё также удерживал её, глядя в глаза. Он провёл рукой по щеке девушки: — Что с тобой, моя Луна? Только расскажи, я всё выслушаю, я смогу помочь... вернись ко мне, моя леди, — умоляющим тоном попросил он, приближаясь к её губам своими. Ему показалось, что в её глазах снова мелькнул проблеск доброты и любви, который он видел вчера. Но он увидел как она стиснула зубы. — Заткнись, — Люпин оттолкнула его и убежала, цокая каблуками.       Блэк улыбнулся и потёр подбородок. Как и оказалось, могло произойти что угодно, но от его рук и любви она всё ещё таяла, не всё потеряно. Осталось разобраться с Регулусом и тогда ничто не помешает вернуть Блэку свою любовь.       Весь день он замечал, что утренний разговор не прошёл для Люпин бесследно. Она избегала его, потому что он умел сдирать с неё маску и видел насквозь в отличие от остальных. Они не пересекались, но его это не очень-то и смущало. Встречу с братом Сириус назначил на вечер, сказав, что увидят друг друга они у озера. Он весь день гадал о том, что может поведать ему брат и насколько серьёзным будет то, о чём ему скажет Регулус.       Джеймс множество раз спрашивал не пойти ли ему с Сириусом вместе, но Блэка знал, что убивать друг друга смысла нет, по крайней мере сейчас. Энола становилась ожесточенней и снова подралась со Слизеринцами, получая наказание за наказанием. Это тоже казалось Бродяге странным. Когда он подошёл к пострадавшей спросить причину разгоревшейся ссоры, то узнал, что она лишь толкнула Энолу и не более. Ему казалось, что за этими наказаниями стояло что-то более значимое чем простое желание бегать от себя.       Вечером Блэк стоял возле Чёрного Озера, выжидая брата и смотря на бескрайнее небо, которое так любил. Месяц, смотревший с небес, отражался в небе и Бродяге показалось, словно её улыбка скользит по воде прямо к нему в руки. — Надеюсь, не долго ждёшь, — неожиданно подкрался Регулус, в чёрном пальто. Он убрал прядь волос за ухо, — и обязательно же приходить сюда. В замке ведь поговорить нельзя, да, искатель приключений? — Прекрати быть занудой, не до этого, — переступая с ноги на ногу, ответил ему старший, — ты сам видишь, что происходит с Энолой. — Вижу, что дальше? Волнуешься, как бы её твоя тьма не убила? — не дожидаясь ответа, младший продолжил, — не волнуйся. Её тьма не коснулась, нашей тьме только мы и подвластны, других она не трогает, не может.       Сириус шумно выдохнул и кашлянул, глядя на воду, а затем на брата. — Вы виделись с ней очень часто перед её изменениями. Почему? Каков был повод ваших встреч? — Когда твоя подруга передавала себе тьму, то заметила, что не почувствовала боли, как её братец и рыжая. Её симптомы при передаче тьмы были больше похожи на ощущения твоего очкарика. — Но разве это не зависит от человека? Ей часто не больно при превращениях и...       Регулус прервал его рукой. — Это другое. Организм человека может по-разному всё чувствовать и казаться одним, но кровь, циркулирующая в нём, её обмануть невозможно, брат. Когда чью-то тьму забирают, то все по-разному чувствуют её передачу. Чистокровным она ни по чём, они не чувствуют боли, как твой друг. Полукровки, как оборотень среди вас, чувствуют тяжесть, боль словно тягучая карамель. Гряз... — он взглянул на брата и закатил глаза, — маглорождённые же чувствуют острую боль, словно их насквозь протыкают чем-то острым. — И Энола, не почувствовала того же, что и Римус? Потому пошла к тебе? — Верно, — кивнул Регулус, — она передала всё в подробностях через записку. Узнав об этом я и удивился. Исключений из правила не бывает, только не у магов, и не у слабой девушки, которая является полукровной волшебницей. Я стал думать о том, что могло повлиять на ритуал, но не нашёл ничего, что могло оказать такое существенное влияние. Она решила обратиться к Дамблдору, но после похода к нему, стала другой и не приходила ко мне.       Сириус кивнул, дослушивая брата. Регулус посмотрел на него: — Я бы советовал покопаться в её прошлом визите к Дамблдору. Именно это должно открыть вам глаза. — Я знаю, — кивнул Сириус, — спасибо, что помог, знал, что ты что-то знаешь, гадёныш мелкий.       Регулус усмехнулся. Старший улыбнулся и рассказал ему о том, что собирается леом навестить родной дом. Младший был удивлён и всё-таки несмотря на то, что Сириус бросил его, был рад и дошёл до замка с ним. Распрощавшись друг с другом они разошлись по гостинным. Джеймс и Хвост сидели со своими девушками и почти не заметили появление Блэка. Когда Сириус дошёл до спальни, то увидел стоявшего у окна Лунатика. Он вновь был задумчив и погружён в себя, размышляя о сестре.       Блэк шумно вздохнул и снял пальто, привлекая к себе внимание. Римус обернулся и выжидающе взглянул на него. Сириус подошёл и кивнул ему на кровать. — Я узнал кое-что, но это что-то не самая простая вещь.       Люпин сел и сложил руки в замок, готовясь слушать. Сириус рассказал ему обо всём, что тяготило Энни, и что было известно Регулусу. Римус слушал с удивлением и нескрываемой горечью. Сестру переполнял страх и он узнал об этом сейчас. Блэк не стал умалчивать и о том, какие странности он заметил в ней с утра. Когда пришли Джеймс и Хвост, то Бродяга повторил рассказ, переосмысливая его несколько раз у себя в голове, стараясь выстроить логическую цепочку. — Всё очень непонятно, — заключил Хвост, — её действия не связны.       Джеймс задумчиво посмотрел на Римуса несколько мнут, а затем вскочил. — Наоборот. Ты был прав вчера, — кивнул на Блэка, Сохатый. — Она не смогла сказать слово "брат" и выговорить своё имя, верно? —Да, — пробормотал Бродяга. — Как будто он было ей чужим или ненавистным.       Настало молчание и Римус потёр переносицу, глядя на друзей. Если бы мать только видела как её дочь изменилась, то заплакала бы от горя. А отец и вовсе удивился, как они смогли допустить построение такой стены между ними. — Что же нам делать дальше? — спросил Петтигрю. — Идти к Дамблдору, — ответил Поттер. — Только он может дать ответ на эту загадку.       Дверь комнаты мальчиков вдруг распахнулась. На пороге стояла Лили и она удивлённо оглядывала их всех. — Вы не поверите, что я видела...       Девушка сидела за своим рабочим столом, на стоявшей руке был подбородок. Всё в ней излучало крайнюю усталость и измотанность. Она водила руками по лицу, задаваясь одним и тем же вопросом, мучавшим её уже очень давно. Люпин прикрыла глаза руками и по её щекам потекли слёзы, которые скатывались по подбородку на стол, образуя лужицу. Её плач не утихал, а всхлипы становились громче. Энола зарылась рукой в волосы и упала на стол, ощущая одиночество. Она боролась со всем миром за правду, в которой нуждалась, и силы уже иссякали. Она отказалась от всего, что ей было дорого, чтобы Римус пережил потерю родной сестры не так близко к сердцу. Пускай она запомнится ему как та, которая не заслуживала быть его сестрой. Девушка встала и подошла к зеркалу, глядя на себя в отражение. Пускай она и пыталась убить часть себя, но Сириус был прав, ей это не удалось.       Лили стояла возле двери, подглядывая за Энолой и наблюдая, как она льёт слёзы впервые за две недели. Это казалось странным и Эванс продолжала наблюдать. Люпин упала на колени перед зеркалом и что-то в сердце Лили разорвалось, она едва не сорвалась к ней, а потом скрипнула дверью и привлекла к себе внимание. Девушка тут же спряталась и побежала в спальню, к юношам.       Джеймс сидел рядом с Лили и держал её за руку, так как та волновалась. Сириус и Римус задумчиво переглядывались, Питер лежал на кровати и думал о том, как это могло помочь им. — Она потерялась, — сказал Сириус, — окончательно. Та информация, которую ей дал Дамблдор навлекла это на неё. — Как ей помочь? — пробормотал Римус, — я не могу спокойно смотреть на это и слушать. Я должен что-то сделать. — Пока мы не знаем всей правды, мы не можем, помочь ей, — ответила ему Лили, поправляя свитер, — я тоже горюю по ней, но мы бессильны до тех пор, пока не узнаем о том, что её поменяло. — У нас нет плана на тот случай, если Дамблдор не расскажет, что случилось в тот день, — Джеймс встал и подошёл к окну. — Нужно что-то придумать. — Мантия ведь у нас? — спросил Блэк. — Да, как и карта. — Не захочет по-хорошему, придётся по-нашему. Подговорим Хагрида и всё будет так, как мы решим, — тяжело сказал Сириус. — А теперь давайте расходиться, я лично хочу отдохнуть, слишком тяжёлый выдался день. Слишком много нового каждый день узнаю.       Все кивнули, а Блэк взглянул в окно и вновь взглянул на месяц, который манил его выйти из замка. Ему казалось, что сегодня должно было произойти что-то, что должно было повлиять на неё. Он думал о том, что она непременно там и ждёт его. — Пойду прогуляюсь, ненадолго, — предупредил Джеймса Сириус, беря пальто в руки, — не ждите, ложитесь без меня. — Хорошо, будь осторожен. Ты ведь её идёшь искать? — прошептал Поттер. — Может быть, а может и нет, — пожал плечами Блэк, закрывая за собой дверь и уходя из замка в сторону Запретного Леса.       Ветер был слаб, ветви едва колыхались. Под ногами хрустели остатки снега, а сквозь деревья виднелся месяц на небосклоне. Блэку стало спокойно при виде тёмного леса, словно тот успокаивал юношу. Подходя к тайной поляне, Сириус заметил, что колючие кусты были словно вырваны, кто-то их разворотил в порыве гнева. Он тут же присел и увидел сквозь кусты поляну, которая была усеяна цветами, которые снова были в снегу из-за заморозков. В центре он увидел её, такую же одинокую, как эти цветы и такую же красивую. Впервые за долгое время он видел её такой простой и уязвлённой. Блэк не мог лишиться такого шанса и встал, раздвигая ветви. Она даже не обернулась в его сторону, продолжая неподвижно сидеть, смотря впереди себя.       Сириус подошёл к ней и оглядывал. На ней было серое пальто, которым она так гордилась и факультетский шарф, которым она замоталась по самый нос. — Могу присесть? — твёрдо спросил юноша. — Можешь.       Её голос звучал отдалённо, словно рядом с ним была лишь физическая оболочка, без души. Сириус поднял голову и рассматривал звёзды, которые были не такими яркими как обычно. Блэку даже показалось, что их стало меньше. Люпин не шевелилась и продолжала смотреть впёред. Спустя пару минут, он заметил как она коснулась цветка, стряхивая с него снег и аккуратно возвращая лепесткам их форму. — Ты не приходил сюда много времени, так зачем же пришёл? — голос Люпин звучал болезненно, словно каждое слово доставляло боль.       Блэк поджал губы, а затем ответил: — У меня нет оправдания. Все пытались понять, что сделало тебя такой, какая ты... я боялся, что стал уже не тем, кто тебе нужен, потому и не приходил. Ты ни рзу не говорила со мной и не звала меня. — Да, верно...       Повисло молчание и Блэк увидел как Люпин ненавязчиво вытерла слезу, стекающую по щеке. Бродяга понимал, что это был шанс, но как грамотно использовать его, чтобы не потратить его впустую он не знал. Он перевёл взгляд на её глаза и столкнулся с её взглядом. Карие глаза были как стекло, которое было готово треснуть и расколоться, лишая Люпин зрения. Блэк положил руку на её щеку и с глаз Энолы потекло больше слёз. — Прошу тебя, — придвигаясь ближе, сказал он, — поделись со мной, тебе станет легче и проще. Я знаю и вижу, что ты не та, кем пытаешься быть. Я знаю, что ты искала информацию, почему ты не чувствовала боли, какой должны была почувствовать при передаче тьмы. Я знаю почти всё, что сподвигло тебя стать такой, но Энн... мне не хватает куска головоломки, чтобы разгадать эту загадку. Дай мне знак, прошу тебя.       Вновь повисло молчание. Люпин сидела, глядя в глаза возлюбленному и плакала. — Я не являюсь и никогда не являлась той, кто я на самом деле. Я не... пообещай, что не расскажешь Рему и остальным. Поклянись. Нашей любовью, которую мы так долго хранили, — она взяла его за руку и прислонила к своему сердцу. Он чувствовал, оно ещё бьётся. — Я клянусь, что не раскрою твою тайну.       Внезапно они услышали шорох в кустах и вскочили со своих мест, разъединяя руки. Энола гневно взглянула на них и взяла палочку в руку: — Люмос.       Свет осветил пространство между ними и девушка увидела чью-то тень между ними, но та быстро начала ускользать и ушла незамеченной. Энни дёрнулась и произнеся "Нокс" убрала палочку в карман пальто, переводя взгляд на Сириуса. — Я...Я не родная сестра Рему. — она остановилась, пытаясь собраться с мыслями. Блэк взял её за руку, пытаясь поддержать, — в день, когда я была у Дамблдора, я увидела открытый омут памяти. Любопытство завладело мной и я погрузилась в воспоминание, там увидела день, когда брат-близнец отца умер со своей женой в автокатастрофе. Папа всегда говорил, что у них не было детей, но это оказалось ложью. У них была дочь, — девушка прикрыла глаза и сглотнула. — И ты хочешь сказать, что эта девочка ты? Разве есть доказательства? — догадался Бродяга. — Так и есть, — подтвердила она, — ты не задумывался почему у меня и Рема разные волосы? Характеры? Близнецы должны быть идентичны, но мы не такие... И если ты не хочешь верить этому, то ту девочку звали Энола, папа чётко сказал о том, что будет воспитывать её как родную и она будет сестрой Римуса. — Значит ты двоюродная сестра Римуса, а не родная, — пробормотал Сириус. — Почему не сказала раньше? — Потому что пыталась пойти дальше и узнать, кем были родители, кто я по чистоте крови, но папа не рассказывал. И я решила сделать всё, чтобы отца вызвали в школу, чтобы он вышел со мной на диалог. — Но отчего ты не рассказала это мне, Рему и остальным?! — возмутился Блэк, — я бы помог тебе! — Я не могу так! Это будет ударом для Рема! Он всегда был рад, что рос с сестрой и у них с отцом не было тайн друг от друга. Я решила, что пускай ему запомнится плохая родная сестра, нежели любящая и заботливая, — прошептала девушка. — Я не хотела, чтобы это шокировало его слишком сильно. — Намного лучше ему видеть как ты превращаешься в... — Блэк остановил себя, но Люпин поняла, что он хотел сказать. — В чудовище, — договорила она. — Я знаю, кем я выгляжу со стороны, если особо не вдаваться в суть дел, которые я натворила. Но я за все две с половиной я не ударила невиновного. Я заступалась за всех учеников других факультетов, унижая слизеринцев и... отталкивая вас от себя. — Попутно страдая от того, что делаешь, — Блэк прижал к себе Люпин, — о, Энни, я так скучал все эти недели, боясь, что стал тебе не нужен, что ты не простила меня за тьму.       Люпин уткнулась ему в плечо и заплакала. Блэк улыбнулся и гладил её по голове, грея своим телом. Теперь оставалось разобраться со всем, что сделала Энола, ну а дальше даже не страшно было. — Пойдём в замок, тебе нужно отдохнуть, всё-таки выговорилась, а значит нужно восстановить силы, — кивнул Сириус. — Я сохраню твою тайну, не беспокойся об этом. — Как много Римус знает обо всём? — Он не догадывается о родстве, но знает, что что-то касающееся вашей семьи выбило тебя из колеи. — Пускай остаётся в неведении дальше, не хочу чтобы он узнал это от посторонних. Пускай подождёт немного, а там он узнает всю правду от меня, — девушка отстранилась, — я пойду первой, не хочу, чтобы тебя видели рядом, ещё скажут что-нибудь не то... — Люпин, ты в последнее время к себе внимания больше привлекаешь. Отнимаешь у меня мою славу, — он театрально вздохнул, — бедный я, несчастный... — По крайней мере я всё ещё люблю тебя. Это заставит тебя хоть ненамного обрадоваться? — ухмыльнувшись спросила девушка.       Блэк улыбнулся, всматриваясь в её образ. В этот миг она была собой, той, в которую он влюбился и за которую бы убил каждого и разгадал бы каждую загадку этого необычного мира. Ему нравилось видеть её настоящей.       Уже утром Сириус и Римус обговаривали план похода к директору. Блэк скрывал факт ночной встречи с сестрой друга, а потому говорил всем, что ходил к Хагриду и снова бегал по лесу в обличии собаки. Энолу было почти не видно, на завтрак она не явилась, в коридорах он её не видел. В его разум начала закрадываться мысль, как бы она не вытворила чего похуже, чтобы привлечь внимание отца и Дамблдора.       Когда все зашли в кабинет, то удивились, видя, что её снова не было. Римуса начинала бить дрожь, но его старательно успокаивала Лили, давая знать Сохатому и Бродяге, что долго она его удерживать не сможет. Блэк начинал думать, где сможет найти девушку, но объявление впо школьному динамику расставило всё на свои места. — Энола Мирана Люпин пройдите в кабинет профессора Дамблдора немедленно.       Римус поднял голову на друзей и тяжело вздохнул. — Видимо поход к Дамблдору отменяется, — оглянув всех, сказал Джеймс.       Прозвенел звонок и все начали рассаживаться по местам, но Люпин рванул с места, бросая сумку на стул. Он вылетел из кабинета, в то время как растерянные Мародёры смотрели ему в след: — Сплошные эмоции, а не человек, — сказала Лили, — не накосячил бы...       Римус ворвался в кабинет, гневно глядя на сестру и готовясь защищать её перед директором, но был удивлён, видя спокойную сестру и стоявшего рядом с ней отца. Дамблдор сидел напротив них и что-то говорил до его появления. Директор не удивился его визиту и лишь кивнул на место рядом с Энолой и отцом. — Мистер Люпин, я думаю, вам пора рассказать обо всём детям, пока не стало слишком поздно и мисс Люпин не отчислилась из школы.       Лунатик удивлённо взглянул на сестру и отца, пытаясь разобраться во всём. — Думаю, вы правы, но... — Не волнуйтесь, я позабочусь, чтобы вас не тревожили, мой кабинет в вашем распоряжении, а я пока наведаюсь к нашему лесничему, до встречи.       Профессор закрыл дверь и Лайелл оглядел детей. Римус посмотрел ему в глаза твёрдо. — О каком отчислении шла речь? — Речь шла об Эноле. И я хотел бы услышать причину твоего поведения, — тяжело произёс старший из Люпинов.       Энола хмыкнула и встала, глядя ему в глаза: — Причина в твоей лжи. Дядя.       Лайелл глубоко вздохнул и прикрыл глаза, переводя взгляд с девушки на сына. Римус недоумённо глядел на него, ожидая объяснений, то и дело смотря сестре в спину. — Что значит дядя? — спросил Римус, касаясь плеча сестры.       Энола вздохнула и обернулась к нему, подходя ближе и кладя руку на щёку. — Мой любимый Рем, — она тяжело выдохнула, — я... мы не родные друг другу. Я не родная нашему отцу, и его поведение это доказывает. — Вероятно пора рассказать полную историю, я надеялся, что ещё слишком рано, но как оказалось это подходящий момент... Присядьте, дети.       Римус и Энола послушно сели, глядя на Лайелла, ожидая истории. — Как вы знаете, у меня был брат-близнец, его звали Мартин. Он был тем ещё сорванцом в отличии от меня, примерного сына и ученика, а потому любил странствовать. Ещё до вашего рождения, после окончания школы магии он уехал в путешествие, говоря что скоро вернётся. В эти полгода он изредка писал семье, но постоянно твердил о чистокровной девушке-волшебнице, которая сумела покорить его сердце, и на которой он непременно женится. Я же в это время уже встречался с вашей мамой, Хоуп. Когда Мартин вернулся, то представил нам Маизу, свою избранницу. О, как она была умна и прекрасна, её нрав был таким же как и характер брата. — Люпин взглянул на племянницу, и та поняла, что он намекает на то, как она была похожа на них. — Вскоре они поженились, а после их свадьбы наступила и моя. Через полгода обе девушки ждали детей. Мы с Мартином были рады, и... — Лайелл по-доброму взглянул на детей, — надеялись, что хоть вы и будете двоюродными братом и сестрой, но сможете найти общий язык и поладите. — Они забеременели в одно время, но как смогли родить в один день? — спросил Римус, сочувствующе глядя на отца. — Вы не родились в один день. Ты родился раньше, а Энола на два месяца позже. Разница была почти не видна, и даже сейчас её крайне трудно заметить если не знать об этом факте.       Брат и сестра взялись за руки, пытаясь подбодрить друг друга. — Но раз всё было так хорошо, то почему дядя Мартин погиб? — Они с женой собирались в очередное путешествие, которое могло им принести всемирную славу и богатство. Мы договорились, что они оставят Энолу мне, чтобы она не переживала такие переезды в малолетнем возрасте. Маиза и брат никогда не умели делать всё вовремя. Они выехали с опозданием и пытались нагнать время, чтобы успеть завести ребёнка мне. К сожалению, — Лайелл коснулся рукой переносицы, — он не справился с управлением. Навстречу ехал грузовик и он пытался вырулить, но слишком завернул влево и машину перевернуло, а в последствии и снесло с дороги. Я узнал об этом только через несколько часов.       Энола смотрела на отца, который с тоской говорил о брате и том дне и перевела взгляд на Римуса. Пускай они не родные по крови, но наверняка он также бы скорбил о ней, случись с ними похожая ситуация или что-то хуже. Теперь девушка понимала, что совершала ошибку, отталкивая брата от себя. — Я приехал как смог и увидев машину уже отчаялся, но тебе, Энни, удалось уцелеть. Я решил забрать тебя в нашу семью, чтобы на тебе не было... — Клейма сироты, — договорила она.       Лайелл кивнул, искоса глядя на девушку. — Я никогда не желал тебе зла, я всегда хотел создать для тебя счастливую семью, чтобы у тебя было всё то, чего он не смог тебе дать... — девушка встала и посмотрела ему в глаза. — Скажи честно, я похожа на него? — её глаза выдавали неподдельный интерес, а пальцы, которые она заламывала выдавали волнение. — До ужаса. Я каждый день видел его в тебе и тосковал по нему, он был для меня...       Девушка обняла отца и кивнула, понимая о чём он говорит. Римус встал и подошёл к ним, обнимая обоих. Люпин выдохнул и посмотрел на детей с грустной улыбкой. — Я понимаю, что сокрытие правды тяжело простить, но и раньше я сказать не мог, простите меня, Римус и Энн, я плохой отец. — Неправда, — улыбнулась Энола, смотря на него, — ты сделал всё для нас и ни одного не обделял, ты прекрасно справлялся и продолжаешь.       Римус замялся и вновь переводил взгляд с сестры на отца, не решаясь задать вопрос. — Пап, — позвал он, — а ведь то, что этот факт всплыл не изменит нашу семью?       Лайелл погрустнел и тяжело вздохнул, глядя на Энолу. — Это решать только тебе, Энола Маиза Люпин. Если ты не захочешь жить со мной и братом, я не буде держать на тебя зла, дорогая. Но знай, что ты всегда можешь положиться на... — Пап, —перебила она и Лайелл улыбнулся, — пускай ты и не мой биологический отец, но ты вырастил меня. И если ты не против, то я продолжу называть тебя папой, потому что ты не заменил мне отца. Ты им стал.       Лайелл улыбнулся ещё шире и обнял своих детей крепко. — Я очень вас люблю, — выдержав паузу, он продолжил, — но я всё же жду объяснение твоего поведения, Энни. — Долгая история, отец, — ответил вместо неё Римус. — Обещаю, она исправится, а я прослежу.       Люпин хмыкнула и кивнула, улыбаясь отцу. — Тогда, у меня больше нет причин задерживаться, — он кивнул им и улыбнулся на прощание, — берегите друг друга. Люблю вас.       Через секунду он назвал адрес дома и растворился в зелёном дыме. Энола грустно улыбнулась и посмотрела на брата: — И долго мне перед тобой грехи замаливать придётся? — Ближайшие лет двенадцать точно, сестричка. А теперь шагом марш на трансфигурацию.       Люпин улыбнулась, но брат остановил её, положив руку на плечо. — И тебя ждёт объяснение перед всеми в Выручай-комнате. Без возражений, я хочу наконец-то услышать всё то, что ты придумала в своей голове и осуществляла, дорогая. — Ладно-ладно, — Энни подняла руки вверх, — сдаюсь. — Я скучал по такой тебе, — признался Люпин, снова обнимая сестру. — И я по тебе скучала, братишка. Наверстаем упущенное завтра? — Ах, полнолуние уже завтра? Тогда точно наверстаем, мы же лунные брат и сестра, — засмеялся Лунатик.       Выручай-комната как всегда ждала шестерых Мародёров, которые были почти что единственными её посетителями. Вечером вся компания как и прежде сидела с кучей сладостей, которую им с добрыми улыбками отдали домовики. Энни и Лили уплетали больше всех, почти что не жалея своих щёк. В то время как все юноши о чём-то болтали и изредка глядели на дам. — На хомяков похожи, всё запасы делают, — громко засмеялся Поттер, беря в руки булку. — Скорее на тушканчиков! — поддержал его Сириус, глядя на уже гневную Люпин. — Офтань. — Офтаю, — передразнил её Бродяга, улыбаясь. — А я так и не понял, получается ряды чистокровных магов пополнились? — Да, это точно. Кое-кто всю жизнь был чистокровной волшебницей и даже не задумывался об этом, если бы не чья-то тьма, — удивился Римус, — будущее семейство Блэков терпит неудачи. Вы магниты для неприятностей, дорогие мои.       Энола и Сириус переглянулись, а затем в унисон произнесли: — Зануда.       Лили улыбнулась, смотря на всех. — На самом деле я так рада, что все снова на своих местах, —она прижалась к подруге, — дорогая, у меня столько сплетен накопилось! Всю ночь рассказывать буду! — Эй, — Джеймс нахмурил брови, — а почему я в стороне?! Почему мне не рассказываешь?! — И мне?! — хмыкнули Римус и Сириус, а затем переглянулись. — Мужчины даже хуже женщин, — засмеялась Энола, гладя рыжеволосую по волосам, — а тебя с удовольствием выслушаю. — Подруга, а ты ведь ещё даже не слышала песню "ABBA", она выходит в октябре и уже есть даже маленький кусочек! Надо будет обязательно послушать вместе!       Юноши засмеялись и Сириус сказал: — Скорпы лучше, дилетантки. — Нет, брат "Kansas" всё-таки лучше, даже Энн это подтвердит, — подмигнул сестре Лунатик. — "Oz Rocks" лучшие! — закричал Джеймс. — Я на шоссе в Ад! — Ладно, он выиграл, теперь я хочу снова её послушать, — засмеялся Блэк. — Классика, — хмыкнул Джим. — Питер один лишь грустный сидит, — улыбнулась Энола, — что такое Хвостик?       Питер замялся и неловко улыбнулся, давая всем понять, что снова будет говорить о Марлин. — Она любит танцевать, а я совсем не умею, — признался он, — даже вальса не знаю. — А куда собрались? — с интересом спросил Поттер, поправляя очки. — Не знаю, на какую-то вечеринку, — пробормотал Петтигрю. — Мы поможем! — Поттер тут же встал с пола и схватил Петтигрю, — давай правую, левую, правую, левую, Хвост. Чего расселились, Лунатик, Бродяга!       Бродяга засмеялся и, взяв под руку Римуса, начал исполнять вальс, то и дело, делая выпады и выполняя поддержки с другом. Поттер и Петтигрю же пытались также быстро поспевать за друзьями, но выходило плохо. — Лил, посмотри как танцуют! Лучше нас! — засмеялась Энола. — Я бы на твоём месте уже ревновала, — Эванс указала на то, какими глазами друг на друга глядели Лунатик и Бродяга. — И правда, — улыбнулась Энола.       Она глядела на счастливых брата и возлюбленного, на друзей и понимала как глубоко заблуждалась, отказываясь от них. Все, кто был с ней рядом сделали её той, кем она в действительности была, тем, кем она хотела стать раньше. Теперь девушка осознавала, что ей неважно, кем она родилась, ведь всё ещё была и останется навек Энолой Мираной Люпин, с её непростым характером и семьёй, несносными друзьями, упёртым возлюбленным и самой счастливой жизнью. — Энн, — Лили выдернула её из мыслей, — пора в гостинную, уже поздно, а завтра на занятия.       Люпин улыбнулась и кивнула, начиная собираться и попутно наблюдая за тем, как Мародёры учили Питера танцевать. Что-то в сердце щелкнуло в тот момент и ей показалось, что кто-то коснулся её плеча, и она закрыла глаза. — Мы все гордимся тобой. — девушка почувствовала как рядом с ней стояли мама и папа, и мама Хоуп.       Она немедля развернулась, вытягивая руку вперёд, но сзади никого не было. Лили удивилась поведению подруги и взяла за руку, тревожно оглядывая. — Всё в порядке? Ты чуть не закричала. — Д-да, всё хорошо, переутомилась за всё это время, — улыбнулась Люпин. — Кажется кто-то снова закрывается от нас, — рыжая подошла и улыбнулась, — думаю, потом ты всё-таки расскажешь, что произошло. — Расскажу, — призналась девушка, глядя на юношей, — просто сейчас всё так хорошо, что даже не хочется нарушать эту идиллию. — Радостно, что мы снова все вместе, и всё как прежде. — Это точно, — рассмеялась Энола.       Гостинная Слизерина не пустовала в полночь. Беллатриса сидела рядом с братьями Лестрейндж, они выглядели как её слуги, которые беспрекословно выполнили бы любой её приказ. Регулус расположился с книгой в руке, положив одну ногу на другую. Почти все пожиратели смерти присутствовали на собрании. Хвост тяжело дышал, рассказывая о том, какую тайну он узнал. — Значит, — подытожила Блэк, — Люпин чистокровная, а брат её полукровный. Интересный поворот.       Регулус тихо ухмыльнулся, поднимая взгляд: — Она больше не наша цель, зачем нам убивать её? Пускай пока поживёт, а может и к нам перебежит. — Он прав, — кивнула Андромеда, прикрывая живот рукой, — может она и пригодится нам.       Все начали обсуждать эту тему, а Питер Петтигрю решил уйти, оставшись незамеченным, но его остановил Рабастан. — Мы ещё не дали тебе цели, которые должны пострадать, — зло ухмыльнулся парень.       На стол перед Питером легли две фотографии. Он внутренне ужаснулся, но лишь открыл рот. — Справишься? — улыбнулся Люциус.       Хвост лишь взял фотокарточки, пряча в мантию и надел капюшон. Он плотно закрыл дверь подземелья и направился в свою гостиную, раздумывая о том, что он делает. Если бы они узнали, то наверняка уже прикончили бы его, за всё то, что он уже успел сотворить с каждым из них.       Спустя пару минут Петтигрю уже сидел в гостинной возле камина и ворошил волосы, прямо как все воспоминания в голове. Он достал фотографии, которые казалось доставляли боль лишь одним своим присутствием. Римус легко улыбался на фотографии, ему даже стало интересно откуда у них было это фото. Питер отвёл глаза, а затем провёл рукой по другой.       Жизнерадостная блондинка, чья улыбка могла вызвать волнения среди всех её болельщиков. А главным было то, что эта улыбка волновала его. Заданием было испортить жизнь Марлин, с которой он сблизился настолько, что уже мог разговаривать о чём угодно и не стесняться. Вместе с ней он почувствовал себя тем, кем всегда хотел быть. — О, Марлс, — тихо прошептал он, — что я творю, что же я делаю?       Внутри Петтигрю знал, что не может согласиться на то, что должен пойти. Он вдруг осознал, что должен воспротивиться, но что будет если МакКиннон пострадает от их рук больше чем от его? Он бы перебил каждого, но кто он такой, чтобы сделать хоть что-то? Никто, ничтожество, не способное ни на что.       За окном шёл дождь, он барабанил по окну и словно пытался что-то донести до Петтигрю. Но что, было известно только им двоим, и может быть это сможет перевернуть судьбы многих.