Это будет нашей тайной

Ксавье остался наедине с собой. Сердце так быстро било, что казалось, оно скоро выпрыгнет из его груди. Мысли были спутаны. Возможно, он ожидал другого исхода. Он бы сидел в камере, дожидаясь своей участи. Он бы презирал Уэнсдей за ее подлый поступок. Ведь именно она втянула его в эту историю. Она стала той девушкой, за которую он хотел бороться. Она была той, кого Ксавье хотел защищать. Очерняющие мысли заполнили голову парня. Ксавье посмотрел на портрет Уэнсдей. Его сковала боль. Он взял полотно и прошел к столу. Взяв блокнот, он выдрал все портреты с девушкой. Парень достал из ящика спички и быстрым шагом вышел из мастерской. Недолго думав, он чиркнул спичкой, отчего она зажглась. Он тихо проронил слова: — Ты же сама хотела, чтобы я все сжег. Он поднес огонь к листам. Уголки листов начали тлеть. Но в следующую же секунду он кинул догорающую спичку на землю. Приложив листы к груди, как что-то важное и дорогое, он вернулся в мастерскую. Он не мог проститься с Уэнсдей. Не сейчас. Днями позже дело было закрыто. Тайлера поймали. А Ксавье убрали из-под следствия. Он долго не мог решиться прийти в школьный медпункт проведать Уэнсдей. Ведь в последней схватке она подставила свое хрупкое тело под удар, закрыв собой Ксавье. Теперь он был ей должен. Снова. Ксавье вошел с букетом цветов в медпункт. Осмотревшись, он прошел вперед. На самой дальней койке лежала его спасительница. Сложив руки в замок на груди, девушка спала. Парень медленно положил цветы на прикроватную тумбочку и тихо сел на стул. Он наблюдал за ее сном. «Что ей снится?» — размышлял Ксавье. Оперевшись одной рукой об койку, он приблизился к девушке. Парень разглядывал ее лицо. Темные ресницы и брови вносили контраст в ее бледное личико. Пухлые потрескавшиеся губы были сомкнуты. Ее черные, как смоль волосы аккуратно лежали на плечах. «Хочу поцеловать ее» — подумал Ксавье. Неожиданно Уэнсдей распахнула глаза. Она увидела нависающего Ксавье. — И чем ты занимаешься, позволь узнать? — хрипло спросила она. — Нахально разглядываю твое лицо, — усмехнулся он. — Я понял, что никакой портрет не затмит тебя настоящую. Ты невероятная, Уэнсдей. Знай это. Девушка повернула голову и увидела цветы, лежащие на тумбочке. — Эти розы для меня? — Да, сорвал их, думая о тебе. Даже поранился. Цветок прекрасен, но из-за шипов он неприступен. К нему не подобраться. Никого не напоминает? Уэнсдей слегка улыбнулась. Она попыталась сесть, но у нее не получилось. Тогда Ксавье помог ей. Поправляя ее подушку, они встретились глазами. Девушка смущенно отвела взгляд. Ксавье снова сел на стул. — Что будешь делать, когда тебя выпишут? — Очевидно, родители заберут меня. А ты? — Не уверен, что мои родители знают о случившимся здесь. Но скорее всего я поеду домой. — Что ж, — Уэнсдей не знала, что добавить. — Что ж… Ксавье никак не решался начать разговор, ради которого он пришел сюда. Всю ночь он репетировал его. Но сейчас, перед Уэнсдей, он начал волноваться. — Уэнсдей! — вскрикнул он. — Да, Ксавье. — Я пришел не только проведать тебя… Нам нужно поговорить о чем-то важном. — Я тебя слушаю. — Тогда, в мастерской, я много чего наговорил. И мне жаль, если тебя задели мои слова. Я… Я был так зол. Нет, не на тебя. На себя. Я дурак, что ничего не понял, — грустно улыбнулся Ксавье. — Видимо, из-за давления в камере я немного потерял рассудок. И я солгу, если скажу, что воспринял твои слова всерьез. Ты ведь такая неукротимая! Мне казалось, только в моих мечтах мы станем ближе друг другу. Прости меня за все. Уэнсдей внимательно слушала. Парень резко встал со стула. Она взяла его за руку прежде, чем он собирался уходить. — Может выслушаешь мое мнение по этому поводу? Ксавье посмотрел на Уэнсдей и кивнул. — Все, что я сказала в мастерской было правдой, — она продолжала держать его за руку. — Я понимаю твое недоверие. Мы поменялись местами. Я была так уверена, что ты Хайд, что закрывала глаза на других подозреваемых. Хотя, признаюсь, отнести улики шерифу было трудной задачей. Но это уже в прошлом. Я долго думала о том разговоре и поставила себя на твое место. Мне ничего не стоило молчать и игнорировать тебя. Но в ту ночь, когда я вернулась в общежитие, мне впервые было трудно дышать и думать. Поэтому, я хочу задать тебе тот вопрос снова. Ксавье, неужели, я больше не нравлюсь тебе? Ксавье присел на корточки. Он крепко сжал руку Уэнсдей. — Ты — лучшее, что произошло со мной за последнее время. Ты мне нравишься, Уэнсдей Аддамс. Всегда нравилась. Уэнсдей улыбнулась. Их лица оказались на одном уровне. Ксавье провел рукой по черным прядям волос. Его палец гладил белоснежную щеку девушки. Затем он приблизился к ней. Девушка не была против. Первое прикосновение его губ оказалось лёгким как бабочка. Но тут же, отстранившись, он снова заглянул в ее лицо. Словно не верил в то, что происходит между ними. Дыхание парня стало шумным и напряжённым. Он глубоко вздохнул и, убрав все сомнения, подался вперед и впился в её губы. Она лишь удивленно вздохнула, но тут же ещё более страстно ответила на его поцелуй и обвила руками шею парня. Сколько времени они целовались, застыв в такой позе, не знал никто. В медпункте они были одни. Насладившись друг другом, они отстранились. Оба тяжело дышали. Кислорода не хватало. Еще долгое время в медпункте они беседовали, завороженно смотря друг на друга. Затем, нежно поцеловав Уэнсдей в щеку, Ксавье ушел. На его смену пришла Энид и спрашивала что-то очень любопытное у Уэнсдей, смотря в сторону удаляющегося парня. В день, когда родителя приезжали забирать учеников из Невермора, Уэнсдей стояла в холле школы. Она ждала Ксавье. Парень пришел с небольшой коробкой в руках. — Это тебе, — Ксавье протянул подарок. — Что это? — озадаченно спросила Уэнсдей, раскрывая подарочную упаковку. — Подарок. Девушка распаковала коробочку и вытащила новый телефон. — Спасибо, что ты есть, — парень смущенно почесал висок. — Ты же не ждешь, что я позвоню? — ухмыльнулась девушка. — Нет, что ты? Ограничимся сообщениями. — Хм… — Ты же умеешь отправлять сообщения? Уэнсдей недовольно прищурили глаза. — Родители ждут внизу, мне пора. Девушка приблизилась к парню, встала на носочки и поцеловала его в щеку, озираясь по сторонам. — Хорошей дороги, — улыбнулся Ксавье. Уэнсдей спустилась по лестнице и села с родителями в машину. Впереди ее ждала дорога домой.