Где твои крылья

      Величественные звуки вальса раздавались в пустынной зале, свечи золотым пламенем сияли вдоль стен, отражаясь в начищенном до блеска паркете. Князь Андрей медленными шагами пересекал залу, приближаясь к застывшей спиной к нему хрупкой фигурке в белом платье. Он подходил все ближе и ближе, и его шаги мерным эхом разносились по всей зале. Когда он оказался достаточно близко и невесомо коснулся слегка подрагивавшего плеча, фигура повернула к нему голову и застыла, молча глядя чуть испуганными глазами. Весь ее образ словно сиял, излучая белый свет; он узнал ее, конечно, он ее узнал — это была Наташа. Такая хрупкая и светлая, нежная, любимая Наташа.       Казалось, она тоже узнала его: на ее губах заиграла легкая беззаботная улыбка. Но глаза остались такими же испуганными и будто потускневшими. Она неуверенно протянула свою тонкую руку и опустила ее на плечи князя Андрея. Он медленно, боясь, что она исчезнет, обнял ее за талию и увлек в танец. Они плавно кружились в этом блестящем золоте и вновь были счастливы. Князь Андрей ловил каждый отблеск ее глаз, каждый блик в темных волосах, трепетно прижимая ее к себе. А Наташа не отрывала от него взгляда, она изучала его лицо, каждую эмоцию, заглядывала в глаза, но не находила чего-то.       Внезапно князь Андрей почувствовал головокружение. Движения путались, и он отчаянно пытался успокоить часто бьющееся сердце. Белое платье Наташи путалось в золотом вихре огней, торжественные звуки вальса нарастали, неподъемным грузом наваливаясь на одинокую пару. Он, кажется, начал падать. Наташа склонилась над ним, озабоченно сведя тонкие брови к переносице.       Андрей открыл глаза и не сразу понял, где находится. Вокруг черной стеной стояла непроглядная мгла, только красноватый жуткий свет падал из окна на деревянный пол. Ноющая боль вмиг напомнила ему обо всем произошедшем. Вдруг он краем глаза заметил что-то белое, мелькнувшее возле двери. Приложив усилия, Андрей повернул голову в ту сторону и замер в неверии.       Перед ним стояла она. В простой белой рубашке, с туго заплетенными волосами, она стояла там, как видение. Ее уставшее, измученное лицо было так же прекрасно, как в день их первой встречи, когда ее глаза сияли радостным блеском. Она все еще была совершенна, но чего-то не хватало. Какой-то заметной части, отсутствие которой ускользало от Андрея.       — Наташа?.. — он немного приподнял голову, чтобы встретиться с ней взглядом. — Наташа…       Услышав свое имя, она будто очнулась и тут же бросилась к нему, падая на колени. Наташа нашла его руку и схватила ее своими тонкими пальцами.       — Где… твои крылья? — Андрей еще не понял, чего не хватало в ее облике, но вопрос сам сорвался с его губ.       Наташа задумчиво и грустно улыбнулась, не отрывая от него взгляда и осторожно поглаживая его руку. Она ничего не ответила.       — Где они? — Андрей попытался поднять руку, которую она держала, чтобы убедиться, что крыльев нет, и глаза его не обманывают.       Но Наташа лишь продолжала грустно улыбаться и молча смотреть на него, крепче сжимая его руку в своей. Андрею стало не по себе. Он мечтал вновь увидеть ее, просто увидеть, он знал: в этом будет его спасение, спасение всех. Но без крыльев… Все было бессмысленно. Андрей явственно помнил, что они были, помнил, как они трепетали за ее спиной, как она широко взмахивала ими, когда хотела улететь из окна, тогда, в Отрадном — он помнил все это в деталях. Но теперь… Лишившись крыльев, она стала земным существом и не могла помочь ни ему, ни кому бы то ни было.       Слезы отчаяния подступали к горлу, но он душил их, в отместку за задушенный радостный блеск в любимых глазах. Он ожидал увидеть ее в надежде, что с ней придет все лучшее: счастливое прошедшее время, живой огонь в груди и вера в добро и людей. Но время упорно не возвращалось, огонь был залит слезами, а вера растворилась в темноте ночи вместе с крыльями. Андрею захотелось забыть то, что он увидел: простую девушку, на плечи которой в один момент свалилось столько тягот. Он хотел вновь видеть перед собой тот счастливый святой образ. Но без крыльев все было бессмысленно.       Наверняка крылья безжалостно вырвал у нее этот мерзавец Курагин так же, как когда-то, очевидно, вырвал у себя сердце.       Андрей знал, что такое произойдет, потому и дал ей тот год. Он знал, что ее чистая душа полна любви, но даже чистым душам суждено ошибаться. Он видел в ней эту безграничную любовь к людям и не понимал ее, потому что это бескорыстное чувство всегда было чуждо ему, он любил только ее, светлую и счастливую, в слепой надежде, что эта любовь принесет свет и счастье в его жизнь. Но этого не случилось, и надежда безвозвратно исчезла вместе с белым светом, излучаемым фигурой из сна.       Наташа, увидев, что Андрей закрыл глаза, нежно опустила его руку поверх одеяла и встала на ноги. Она задумчиво подошла к окну, но, услышав хриплый шепот за спиной, обернулась.       — Пожар?       Она молча кивнула, с сожалением отведя взгляд, а красное зарево за окном, как кровавый нимб, растекалось вокруг ее головы. Конечно, ведь крылья вырывать больно.       Горела Москва, горели счастье, надежды и вера в людей и добро. Горел нимб вокруг ее головы, обращаясь в пепел. Крыльев не было.       Андрею хотелось закричать, заплакать, увлечь ее в танец, добиться от нее хоть слова, чтобы знать, что она реальна, но при этом мечтать, чтобы происходящее не оказалось правдой. Хотелось забыться, задохнуться в объятиях утерянной Наташи. Но вместо этого он едва слышно прошептал:       — Мы погибнем без этих крыльев…