Всякий раз, когда мы любим, и всякий раз, когда мы отдаём, — это Рождество.
Дэйл Эванс
— Профессор! Профессор Снейп! Да подождите же вы! — Профессор Грейнджер силилась догнать коллегу, всерьез задумываясь об ином способе передвижения, наплевав на детские страхи и оседлав проклятую метлу. — Северус, мантикора вас раздери! Признайтесь, вы передвигаетесь на гироскутере, что спрятан от любопытных глаз в полах этой шикарной мантии. — Мисс Грейнджер, вы чего разорались? Говорите, чего ради переполошили портреты и мои нежные ушные раковины, и проваливайте наконец. — Что?! Да что вы себе позволяете, я такой же преподаватель, как и вы, а не вчерашняя девчонка-ученица. Право слово, о вашем сволочизме не понаслышке знает каждый, кто хоть раз переступал порог этой школы, стоит ли удивляться! — Грейнджер, если вы хотите установить диалог с оппонентом, начинать с оскорблений не лучшая стратегия, вы так не думаете? — А я и начала с комплимента, раковины ваши не только нежные, но и избирательные, скажу я вам. А одно ваше присутствие убивает во мне все жизнелюбие и видение прекрасного! — Какая досада, что теперь вы лишены ещё и этого, мисс. Вкупе к уже имеющимся недостаткам положение ваше удручающе. — Что ж… прекрасно, что мы это выяснили, у вас, конечно, свои достоинства, у меня — свои недостатки, и вы, разумеется, смолчать не в силах, и… Чего вы смеётесь? — Это естественная реакция на комедийное представление в вашем виртуозном исполнении. Вопреки распространенному мнению, чувство юмора мне не чуждо. — Прекрасно! Продолжайте веселиться за мой счёт. — Непременно. В таком случае, всего доброго, мисс. — Доброго? Профессор Снейп, да вы образчик… да подождите же! Вот чёрт… — Промойте рот с мылом и вечером будьте в моём кабинете. — …***
Стук, что сначала был робким, но превратившийся в настойчивый, прорвался сквозь грёзы. Задремал… Одно изящное движение кистью, оформившееся беспалочковое заклинание, и наступила блаженная тишина. Как приятно утопать в мягком кресле у камина, и как же… раздражает этот некто, что всё ещё стоял по ту сторону и предпринимал попытки прощупать охранные чары, наложенные на дверь. — Что за дерзость? Все же не снилось. — Что вы топчетесь на пороге, ведь еще секунду назад вы смело ковырялись в цепочке охранных заклинаний. Проходите немедленно или проваливайте. — Указав рукой на свои апартаменты, прошёл вглубь комнаты, зная, что она последует за ним. — Вы так радушны, не изменяете себе. — Присаживайтесь, выкладывайте, что побудило вас гоняться за мной по замку и с изящностью взрывопотама ломиться в мои комнаты, мисс язва. — Рождество, профессор. Преподаватели сбились с ног с приготовлениями во главе с МакГонагалл, а вам хоть бы что! Вы бессовестно пропускаете педсоветы, не участвуете в социальной жизни и, в целом, ведёте жизнь затворническую, да Бинс живее вас! Ну, ладно, с Бинсом я погорячилась! Что вы так сверкаете на меня своими чернильными брызгами, вы посмотрите вокруг. Уже Сочельник, и где ваша ёлка? — Мисс, в мамочку поиграть вздумала? Так, прошу заметить, на роль сопливого отрока я не подхожу. Не прикидывайтесь идиоткой, я слушаю. — Профессор Снейп, нужно зачаровать кубок, подобно Кубку Огня, для записок: в Большом зале будет организован праздник. — Грейнджер! Вы же понимаете, что мне не составит труда заглянуть в вашу очаровательную кудрявую головку? Особенно в моменты бесконечных «гляделок». Не думаете же вы, что я не заметил? Назовите истинную причину вашего визита или выметайтесь. — Флитвик в отъезде, кроме вас, с этим никому не по силам справиться. Зачаровать так, чтоб только истинное, искреннее желание могло туда попасть и найти своего адресата. — Гр-р-рейнджер… — Ну что?! Я хочу, чтоб вы пришли на праздник! — В самом деле? Аккурат с прошлого Рождества этого желаете? И что мы так мило краснеем? — Знаете, ваше «мило» из ваших уст вкупе с поднятой бровью звучит убийственно. — Я приду. Это всё? — И зачаруете кубок. — … — И подарите мне танец. — Не наглейте.***
— Минерва, вы прекрасно выглядите! А убранство зала выше всяких похвал: исполинская ель мерцает серебром, с зачарованного неба хлопьями падает снег, неторопливо кружась в вальсе, испаряясь, не успев коснуться присутствующих. — Гермиона, деточка, благодарю. Знаешь, старикам особенно нужно следить за собой, ведь молодость — главное украшение и, увы, нам недоступно. Дай посмотрю на тебя, ты так и сияешь. Тебе очень идёт это мерцающее чёрное платье в пол, туфли-лодочки, изящная укладка, минимум украшений — прекрасный образ. Наслаждайся праздником, дорогая. Роланда настроит музыкальные поганки, и начнутся танцы! Милая, а Северус? — Что Северус? — Мне казалось, тебе удалось не только уговорить его помочь с приготовлениями, но и порадовать нас своим визитом, разве нет? — Уговорить? Возможно ли такое? Очевидно, это было самостоятельное решение, о котором он лишь сообщил, бросив лаконичное «Я приду», куда и когда не уточнялось, и я не смею ручаться, что правильно истолковала его намерение, когда речь идёт о небезызвестном зельеваре. — Мисс Грейнджер не только цитирует учебники, но и со свойственной ей точностью передаёт прямую речь… в два слова. Добрый вечер, дамы. — Туше, Северус. Словесные пикировки оставим трудовым будням, отдайтесь празднику! И прежде, чем мы оценим по достоинству кулинарные изыски наших эльфов, я хотела бы поздравить каждого из вас, мои дорогие! В этот чудесный праздник… — Мисс Грейнджер, сколько бокалов пунша успела вылакать старая кошка? Зря смеётесь: весьма занимательно наблюдать, как «совершенно случайно», из раза в раз рядом с ней оказывается поднос с любимым напитком, стоит ей оказаться за спиной очередного волшебника. Если будете внимательны, к концу празднования убедитесь в этом сами, и если у вас имеются элементарные математические способности, то поймёте, что всякие запасы спиртного стремятся к нулю. — Сэр… вы обещали мне танец. — В самом деле? Помнится, всё было немного иначе. Если это и было вашим желанием, что ж… — Нет. И откуда вам знать, что моя записка предназначается вам? — Так вы на Аргуса реагируете бурным цветом алеющих щёк? — Очень смешно, сэр. Шутливая болтовня за столом разбавлялась рождественскими мелодиями, тостами, звоном бокалов и смехом. Постепенно Большой зал стали наполнять шорохи записок и выказываемые восторги. И два клочка пергамента вспыхнули, пожирая содержимое начертанное чернилами из самой души: — Будь со мной… — Будь со мной…***
5 лет спустя… — С Рождеством, дорогой… — Ведьма… с Рождеством. Иди ко мне… — М-м-м, Се-ве-рус… Даже не начинай этот… разговор, я не смею нарушать вашу маленькую традицию. Эйлин уже наверняка позавтракала, ведь твой домовой эльф всячески потакает её маленьким прихотям по примеру отца. — А наша традиция, о ней ты помнишь? — Танец и горячее в постель? — Записки, моя маленькая развратная жена.***
Окно спальни выходило на задний дворик, открывая вид на заснеженный сад и импровизированный каток, словно волшебное зеркало, обрамлённое деревьями в снежных шапках, искрящихся на солнце. Нетипично для Лондона, но так похоже на работу мужа. От наложенных заклинаний искрил воздух, в надёжной, крепкой руке — маленькая розовая ладошка. Его жизнь. Момент единения, счастья… почти осязаемый… С рождеством, мои любимые…