Когда оживают призраки прошлого

      Рон не знал, сколько прошло времени. Он просто крутил и крутил хроноворот, силясь вспомнить, что же должно произойти, когда колесико застопорится в конечной точке. Увы, в памяти ничего не всплывало. Рон вообще не помнил, были ли в книге о хроноворотах примеры реального возвращения на такой долгий срок, как три года, или эта величина была рассчитана по каким-то формулам и закреплена в тексте, а затем кочевала из одного издания в другое, как нечто, не требующее доказательств.       Но уже было поздно что-либо менять. Хроноворот вертелся как бешеный в руках Рона, и тому оставалось лишь надеяться на то, что его самоубийственный план сработает.       Внезапно руки Рона обдало жаром. Он распахнул глаза, все ещё окруженный цветными пятнами, в которые превратился отматываемый назад мир, и увидел, как в его пальцах лопается тонкое стекло хроноворота.       Рон опустил руки, исцарапанные осколками стекла и стряхнул песчинки с ладоней. Пути назад не было. Хроновороты позволяют переместиться лишь назад во времени, и теперь Рон только надеялся, что смог вернуться к моменту до гибели Гарри и Гермионы.       Цветные пятна постепенно замедляли свою пляску, и спустя несколько мгновений он уже различал очертания поляны, с которой начал свое путешествие. Только она изменилась. Пенька, на котором Рон искал целый хроноворот, не было. На его месте стояло молодое дерево куда меньшего диаметра, нежели пень в воспоминании Рона.       Рон подозрительно обвел взглядом место, где он оказался, пытаясь понять, могло ли при перемещении во времени его также сдвинуть и в пространстве. Потому что место хоть отдаленно и напоминало то, где он применил хроноворот, но им явно не являлось. Впрочем, он не стал заморачиваться и решил просто аппарировать в место, где собирался оказаться. И его удивлению не было предела, когда он переместился всего на несколько шагов.       Что-то было не так, но Рон пока не мог осознать, насколько. Поляна не была похожа на ту, где он выкрикивал своим друзьям обвинения, но это совершенно точно была не она. На ней не было и следа разбитого когда-то лагеря. Никаких зацепок.       Рон облокотился на дерево, которое раньше было пеньком, и полез в набедренную сумку за мантией. В Министерстве она бы только мешала, а сейчас могла бы помочь смешаться с толпой, чтобы выяснить, куда он попал. Рон набросил капюшон, наложил отвлекающие чары и аппарировал в Косой переулок.       Улица встретила его шумом, что было странно, учитывая, что в тот год, куда рассчитывал попасть Рон, режим Волдеморта заставлял людей скрываться и прятаться, а не праздно шататься по магическому кварталу Лондона. Но в переулке было людно, и Рон уже начал подозревать, что хроноворот сработал не так, как он читал в книге. Оставалось только понять, на сколько лет назад его отбросило.       Он увидел знакомую вывеску магазина волшебных палочек и решил зайти, несмотря на то, что его собственная была в полном порядке. Но мистер Олливандер, казалось, продавал волшебные палочки всегда. Даже родители Рона покупали палочки у Олливандера, он помнил каждую свою палочку и её владельца. Так что мастер наверняка бы подсказал Рону, сколько лет назад он продал ему палочку и в какой год Рон попал.       Тонко звякнул колокольчик, и Рон переступил порог магазинчика, в котором побывали почти все волшебники Британии. Здесь все было так же, как и в тот день перед третьим курсом, когда мама привела его за его собственной палочкой. Только вот вышедший из подсобки мужчина был Рону незнаком.       Рон застыл на месте и похолодел, уставившись на незнакомца из-под капюшона. Но чем дольше он смотрел на него, тем больше понимал, что этот человек — Олливандер, только совершенно не тот, которого Рон знал. Они были похожи, но не более.       — Добро пожаловать в лавку Олливандеров, — мягким баритоном приветствовал его мужчина, чьи волосы ещё даже не были тронуты сединой. — Меня зовут Джервейс Олливандер. Как я могу вам помочь?       — Я ищу мистера Гаррика Олливандера, — с сомнением ответил Рон, убедившись, что этот мужчина им не является. Может у Олливандера был брат?..       — Зачем вы ищете моего сына? — напрягся Джервейс, наставляя палочку на Рона.       «Мерлин, как далеко меня забросило?!» — в груди Рона начала подниматься паника. Он схватился пальцами за прилавок, судорожно вдыхая и выдыхая, пытаясь собраться. Владельцу лавки было едва ли больше тридцати. Значит, его сыну, которого Рон всю жизнь знал как старика, едва ли исполнилось десять. А учитывая, что маги не торопились обзаводиться потомством сразу после окончания Хогвартса, ему могло быть и того меньше! Куда же его занесло?!       — Какой сейчас год?.. — судорожно выдохнул он вместо ответа на вопрос.       — Одна тысяча девятьсот двадцать пятый, — отчеканил Олливандер, не отводя кончика палочки с Рона.       Тот замер на добрых две минуты в неверии, а затем сполз на пол. Истерический смех перемежался с икотой. Паника накатывала волнами. И Рон не знал, что ему делать.       — Сейчас март! — Владелец лавки, обойдя широкий прилавок, возмущенно пнул Рона ногой. — Рождество давно прошло! А вы, сэр, явно ещё отмечаете, раз забыли, какой сейчас год.       Олливандер недовольно цокнул языком и сделал шаг к двери.       — Выметайтесь отсюда, — ледяным тоном произнес он, открыв дверь и вновь наставив на рассевшегося на полу Рона палочку. — Иначе я выпровожу вас силой.       — Простите, сэр, но я бы хотел спросить… — Рон неловко поднялся на ноги и отряхнул мантию.       — Выметайтесь! — отрезал Джервейс, настойчиво удерживая дверь открытой. — И поблагодарите меня, что я не вызвал авроров, когда неизвестный пьяный волшебник ввалился в мою лавку в поисках моего сына. Я даю вам первый и последний шанс убраться отсюда в добром здравии, сэр.       В глазах Джервейса был лёд, и Рон не стал спорить. Лишь надвинул капюшон мантии на глаза и поспешно вышел. Дверь за ним с лязгом захлопнулась, послышался звук запираемого запора.       Он поднял лицо навстречу весеннему дождю, который заставил всех волшебников убраться с улицы. Крупные капли мешались со слезами, которые непроизвольно навернулись на глаза, когда Рон осознал, что уже вряд ли увидит своих друзей.

* * *

      Дорогие Гарри и Гермиона!       Я писал вам письма так давно, словно в другой жизни. Впрочем, сейчас эта фраза становится куда более актуальной.       Я долго изучал всю имеющуюся литературу по хроноворотам (хорошо хоть в этом времени у меня на хвосте не сидят Пожиратели, и я могу, как нормальный законопослушный волшебник, просто взять и зайти в библиотеку или магазин, чтобы найти книги по интересующей меня теме!) и пришёл к выводу, что хроноворот сработал неверно из-за того, что была повреждена его колба. Этот песок времени — крайне непослушная субстанция, которую ограничивает лишь зачарованное стекло самого артефакта. Первые попытки создания хроноворотов были и вовсе неуспешными, потому что волшебникам не удавалось контролировать время, на которое они возвращались! Так что те, что я украл, и тот, которым пользовалась ты, Гермиона, это уже стабильные и выверенные до часовой точности артефакты. Один оборот — один час. Ни больше ни меньше. А у меня в руках оказался треснувший хроноворот, да и я весь был в песке из других — возможно, и это сыграло свою роль.       Впрочем, какая уже разница.       Суть в том, что теперь я больше не Рон Уизли, а Рональд Максвелл. Специально проверил, что такой фамилии в реестре чистокровных семей нет, чтобы не начать споры с каким-нибудь чистокровным волшебником или вообще собственным дедом за наследство, например. Гоблины съели историю о том, что меня изгнали из собственного рода и связали обетом, чтобы я даже заикнуться о том, к какой семье принадлежал, не мог. Судя по усмешке гоблина и понимающему кивку, такое и правда случалось. Но главное, я смог открыть счёт в Гринготтсе, куда сложил деньги — треть всех наших с близнецами сбережений. Перед началом нашей самоубийственной операции мы поделили все ресурсы на троих, чтобы было неважно, кто из нас таки выберется в прошлое. Но и этот капитал очень даже пригодился!       Начнём с того, что галлеон, оказывается, обесценился за последние десятилетия! И полторы тысячи галлеонов сейчас, в двадцать пятом году, позволят мне купить примерно в два раза больше, чем в двухтысячном. Так что по меркам магического сообщества я сейчас достаточно богат, но стараюсь не светиться.       Я купил новую палочку — к сожалению, к Олливандеру мне путь оказался заказан (или, точнее, я решил не рисковать — мало ли, он узнал бы меня по голосу и начал задавать лишние вопросы). Так что я купил палочку у Горбина. Сосна и волос кельпи — неожиданный выбор. У Олливандера таких сердцевин никогда не было, но эта палочка выбрала меня. И я рад, потому что светить палочкой, которую в будущем создаст мастер, которому сейчас пять, довольно неразумно. Так что палочка мистера Максвелла теперь тоже из его времени.       Я обжился здесь. Устроился на работу к Горбину, чтобы не отсвечивать и иметь доступ к полузапрещенной литературе в свободное от «чем-я-могу-вам-помочь?» время. Купил небольшой, но приличный домик в Литл-Хэнглтоне. Да, вы не ослышались, именно там. И более того, я сдружился (довольно шапочно, но от этого не менее полезно) с Томом Риддлом. Старшим. Будущим отцом Волдеморта.       На самом деле Том мне не нравится. Это ветреный маггл, не думающий о завтрашнем дне. Он переспал с доброй половиной деревни, чудом не обрюхатив ни одной девушки. И я слежу, чтобы он не тронул Меропу Гонт. Ведь все мы знаем, чем закончится их более тесное знакомство — рождением ублюдка, не способного чувствовать любовь, потому что он был значат без оной, под воздействием приворотного.       Риддл больше всего напоминает мне Малфоя — кичится своим происхождением, богатством своей семьи, сорит деньгами направо и налево, а всех, кто ниже него, презирает. Мужская половина населения Литл-Хэнглтона делится на две части: тех, кто достаточно богат, чтобы участвовать в развлечениях в компании Риддла, и тех, кто достоин только чистить ботинки первого парня на деревне. Я не понимаю, что Меропа в нем нашла?       Я общаюсь с Томом лишь в компании. Я успешно мимикрирую под богатого маггла, пью с ними виски, играю в поло, хожу на званые ужины и небольшие балы, которые устраивают Риддлы. Впервые чувствую себя действительно чистокровным — у них такое времяпровождение в почете. Хотя я бы лучше разгномливал сад, вот не поверите!       Другое дело — дни работы в магазине. Там я работаю руками: переставляю артефакты, обезвреживаю некоторые из самых опасных ловушек (спасибо Биллу, что в качестве развлечения дал мне пару уроков снятия проклятий), консультирую покупателей, договариваюсь с теми, кто хочет что-то продать. Конечно, в последнее всегда влезает Горбин. Он сразу сказал, что даже если мне принесут реликвию Основателей, я должен с презрительным видом заявить, что это подделка, и отдать за неё не больше пары десятков галлеонов. А уже потом Бэркс займётся организацией аукциона, где редкий артефакт уйдёт по заоблачной цене обладателю самого тугого кошелька.       Мне это, конечно, не нравится. Но и продают что-то случайные люди в лавку редко. Чаще всего новый товар приходит по частным каналам Бэркса — от благодарных покупателей. Так что мне возиться с таким откровенным обманом не приходится — и то сносно.       Да и так как у меня был неплохой капитал, я устроился всего на полставки — появляюсь в магазине через день, и пока денег хватает. А остальные дни я провожу в Литл-Хэнглтоне. Это единственное место, в котором мне имеет смысл находиться в этом времени. Я должен хотя бы попытаться предотвратить рождение Волдеморта! Это единственное, чем я смогу обеспечить вам счастливое будущее.       Конечно, я понимаю, что если не будет Волдеморта — не умрут родители Гарри, не искалечат родителей Невилла, Петтигрю не предаст Мародеров, Снейп не рассорится с Лили (но это не точно, потому что они все равно попадут на разные факультеты), Миртл не станет призраком, Хагрида не исключат из школы, и жизни очень, очень многих людей изменятся. Не знаю, к лучшему или к худшему, станем ли мы когда-либо друзьями в этом новом мире, и будем ли мы вообще существовать…       Но я попытаюсь. Ведь мир без второго Тёмного Лорда просто обязан стать лучше того, в котором жили мы.       Надеюсь, у меня все получится.       С верой в лучшее,       всегда ваш,       Рон