Моя жена — яндере

      — Мерзавец! — размахнувшись, матриарх семьи Юкиносита отвесила смачную пощёчину. — Как ты посмел так обойтись с моей дочерью?!       Удар оказался настолько силён, что отправил на пол. Ничего себе, внучка самурая! Она явно не только восседает на собраниях и посещает статусные мероприятия.       Щека горела как ошпаренная, в голове, и так лёгкой от недостатка крови, на все лады загудело множество медных труб, комната с двумя фигурами закрутилась перед глазами. Перебарывая подступившую к горлу тошноту, я ухмыльнулся — вы хороша, дорогая тёща, весьма хороша.       — Прекрати мерзко усмехаться и встань! — потребовал качающийся жёнский силуэт. — Разговор только начался!       — Юки, дорогая, — вмешался мужской голос. — Ты же видишь, он не держится на ногах.       — Ну так помоги! — пыхнула возмущением «дорогая». — В конце концов, кто здесь мужчина: ты или я?       Ответ не так очевиден, как могло бы показаться на первый взгляд.       — Сейчас, сейчас, — второй силуэт приступил вплотную. — Только успокойся.       Женщина издала исполненное презрения аристократическое фырканье.       Тем временем сильные руки ухватили за подмышки и помогли подняться. К этому моменту зрение слегка прояснилось. Обзор заполнило гладковыбритое мужское лицо с паутинками морщин под глазами.       — Как себя чувствуешь, Хачиман? — в отличие от всегдашней холодности супруги, тесть относился с теплотой и пониманием. Возможно, просто из чувства солидарности. — Прошу простить мою жену. Когда она сильно волнуется, то может повести себя крайне эмоционально.       Волнуется? Вы это серьёзно? Да она холодная, как вечная мерзлота!       — Хватит ему сопереживать, — взяв себя в руки, холодно и веско отчеканила тёща. Вот, о чём я и говорил! — Ведь из-за него…       — Ваша дочь осталась жива, — сфокусировавшись на матриархе, перебил я.       Дерзко. Раньше я бы не посмел, особенно когда Юкиносита-сама пребывала не в духе. Но сегодня, до одури зацелованный Юкино, пребывая в эйфории, совершенно её не боялся. Даже злился немного — наше воссоединение прервал личный шофер Её Величества, не дав мирно посидеть с обессиленной поцелуями и уснувшей женой. Видать, в персонале больницы затесался «крот», быстренько доложивший о происшествии.       Однако водителю пришлось подождать часик-другой — первой меня в оборот взяла полиция. Расспросили всё до мельчайших подробностей, дознавателя ещё выводила из себя моя глупая блаженная улыбка: Юкино осталась жива, мы помирились и теперь для нас начнётся совсем другая жизнь. К жене их не пустили, сказав, что пациентка не готова к серьёзным разговорам, за что я мысленно поблагодарил заведующего отделением. Ну, а меня потребовали вернуть не позже, чем через четыре часа — придёт эритроцитарная масса для переливания.       Ответственно заявляю: мужик, ты крут! Пусть и лично ввалил мне словесных звездюлей за самоволку с кушетки.       — Да как у тебя язык повернулся? — ледяные клинки вонзились в плоть. — Я…       — Дорогая, дорогая, — снова бесстрашно влез тесть. — Давай не будем делать поспешных выводов. Лучше обсудим, гм, случившийся инцидент за чашкой чая, уверен, у Хачимана есть объяснение произошедшему.       Хитрый ты, тесть. Даром, что политик. Специально использовал официальное словечко, чтобы обезличить попытку самоубийства. Сердце заныло — перед мысленным взором встала картина лежащей в луже крови Юкино. Повторно накатил приступ тошноты, я почувствовал слабость в коленях — вспоминать страшно.       Две голубые щёлочки на лице Юки-онны приоткрылись. Поочерёдно расстреляв взглядом нас с тестем, она недовольно поджала губы, сумев в простом жесте выразить всю глубину презрения к нерадивому зятю. Затем развернулась и чинно прошествовала на кухню.       Красноречиво посмотрев, мол, я сделал, что мог, и теперь дело за тобой, парень, тесть поспешил за женой. Потирая ноющую щёку, нескладной походкой я последовал за супругами.       Сегодня меня ждал определённо долгий и вряд ли приятный вечер.

***

      — Милый, спаси меня из этого филиала ада на земле, — Юкино тяжело дышала в трубку. — Я невозможно ХОЧУ к тебе, дорогой.       Несмотря на возражения, жену оставили в больнице ещё на двое суток. А всё потому, что Юкиносита-сама лично распорядилась. Она же не дала нам немного помурлыкать на следующий день, зараза.       — Я тоже сильно скучаю, любимая, но твоя мать…       — Понимаешь, сладенький, — вкрадчиво ответила Юкино. — Порой я испытываю почти неодолимое желание воткнуть медсестре, делающей очередную глупую систему, иглу прямо в глаз.       От тона супруги по позвоночнику прошёлся табун холодных мурашек.       —  И боюсь, что не смогу долго сдерживаться, сладкий пупсик, — в голосе Юкино появились плачущие нотки. — Твоя кровь, что течёт во мне, ЖАЖДЕТ встречи. Прошу…       — Я приеду! — от шеи до копчика пробрало жаром. Когда жена узнала, что я решил стать донором, чуть не придушила от восторга.       «Милый, теперь мы с тобой одной крови, — в перерывах между затяжными поцелуями ворковала она. — Я… я просто задыхаюсь от счастья». Да-да, только шею послабее сжимай, иначе прямо тут помру от асфиксии.       Однако любимая права — хрен бы с распоряжениями Её Величества. Сегодня забираю Юкино домой и точка — тоже хожу сам не свой. В конце концов, я муж или где?!       — Обожаю тебя, мой герой! — довольным тоном соблазнительно промурлыкала жена. — Ожидай вознаграждение за сей подвиг.       Вот умеет она возбуждать одним только голосом.       — Всё, что захочешь, принцесса, — голос сел от волнения.       — Захочу, даже не сомневайся, — томно прошептала Юкино. — Приезжай скорее. ОЧЕНЬ жду!       Жена положила трубку, а я ещё какое-то время сжимал сотовый в потных ладонях. Нервничаю, прямо как в первый раз. Ещё и потому, что нужно поговорить на кое-какую донельзя волнительную тему  — вчера за чаепитием, когда Юки-онна удалилась по очередному важному звонку, тесть, не побоюсь сказать, ввёл в натуральный ступор.       — Знаешь, Хачиман, почему всегда отношусь к тебе лояльно? — косясь в сторону отошедшей в соседнюю комнату супруги, спросил тесть.       — Мужская солидарность? — наугад предположил я.       — Не без этого, конечно, но ты ошибаешься, — на лицо мужчины наползла слабая улыбка.       — Тогда что?       — Ты сказал, Юкино — типичная яндере. Интересный и, судя по описанию, довольно точный термин.       У меня ёкнуло сердце — сейчас узнаю что-то крайне важное. Я не ошибся.       — Юки — тоже яндере, — понизив голос, прошептал тесть. — Вернее, была ей.       Меня бросило сначала в жар, а потом в холод. Если…       — И знаешь, что её, мм… — мужчина пожевал губами. — Скажем так, исцелило?       — Нет, — от нервного напряжения затряслись руки. Я чувствовал, что нахожусь в шаге от разгадки. — Расскажете? — прохрипел из–за волнения.       — Всё прошло, когда Юки забеременела.       Слова ударили молнией, разве что дым из ушей не пошёл.

***

      — Здравствуйте, чем могу помочь? — обратилась ко мне улыбчивая молодая сотрудница на ресепшене больницы.       — Меня зовут Хачиман Хикигая, — ненавижу долгие предисловия, предпочитая сразу переходить к сути. — Я пришёл забрать свою жену Юкино Хикигаю из палаты номер двести двенадцать.       — Одну минутку, Хикигая-сан, — девушка забарабанила по клавишам. — Ох, мне очень жаль, но выписка назначена на завтра.       — Прекрасно о том осведомлён, — усмехнулся я. — Тем не менее, имею право раньше забрать супругу. Сразу скажу: пациентка не возражает.       О да, Юкино ясно дала понять насколько. По телу непроизвольно прокатилась сладкая дрожь.       — Простите, но я должна связаться с заведующим, — сотрудница несколько разволновалась.       — Да валяйте, — «разрешил» я.       В итоге пришлось подписать несколько бумаг про взятие ответственности и прочее бла-бла-бла. А потом, уладив формальности, я на полных парусах направился в палату жены.       — Дорогая, ты свободна, — распахнув дверь и глядя на встрепенувшуюся супругу, торжественно объявил я. — Собирайся!       Ураган, по недоразумению воплотившийся в смертном теле, прижал к косяку, родные губы нашли мои и смяли поцелуем.       — Я говорила, что обожаю тебя? — обвив руками шею, Юкино повисла на мне. — Так вот, повторяю: О-Б-О-Ж-А-Ю! — в глазах любимой горело самое настоящее пламя покруче доменной печи.       — И я тебя, солнце, — от горячего энтузиазма супруги с трудом переводил дух. И когда успел залезть ей в трусики? — Пойдём, пока нас не выгнали за недостойное поведение.       Неохотно отлипнув, Юкино отступила на шаг. Затем озорно улыбнулась, игриво провела языком по губам:       — Как насчёт танца живота перед выходом?       Не дожидаясь ответа, как прекрасная бабочка кокон, она сорвала больничный халат. Я поспешно закрыл дверь — эта услада лишь для моих глаз.

***

      За нами хлопнула входная дверь.       — Наконец-то дома! — раскинув руки в стороны, счастливо пропела Юкино. Она завертелась на месте.       Молча подивившись нехарактерному поведению жены, я скинул обувь, разделся сам, раздел крутящуюся и хихикающую любимую — та ещё оказалась задачка. Потом, изловчившись, подхватил на руки.       — Ой! — Юкино сначала замерла от неожиданности, а потом прильнула и блаженно вздохнула: — Мой любимый такой силач! — она скинула сапожки, а я понёс сладкую ношу на кухню — самое время после холода согреться горячим чаем.       — Скорее у моего солнца нет ни грамма лишнего веса, — возвращаем комплимент.       — Ах ты льстец, — рассмеялась Юкино и погрозила пальчиком. — Смотри у меня.       А сама-то довольна, не знаю как. Глаза сверкают, щёки горят — убийственная милота. В хорошем смысле слова.       Говоря по правде, не припомню, когда жена находилась в таком приподнятом настроении. Да и сам я, несмотря на груз, будто по облакам ступаю.       — Юно, дорогая, мне надо приготовить чай, — тонко намекнул супруге, что пора освобождать место.       — Не хочу слезать, — жена кокетливо надула губы. — Давай сделаем так: ты меня носишь, а я готовлю.       — Хм, интересное предложение, — я, типа, задумался, пока Юкино смотрела в ожидании. Мне показалось, что робком. — Но не скрою, солнце, весьма заманчивом, — я слегка ущипнул жену за попку. — Согласен!       — Кья! Хачи, ты хулиган! — взвизгнула она. — Но… — глазки супруги хитренько прищурились. — Натолкнул на одну идею. Так что готовься, сладенький. — Юкино довольно зажмурилась.       — Мне уже страшно…       — Не бойся, милый. Буду предельно нежна, — Юкино открыла один глаз и бархатно прошептала: — Тебе понравится, обещаю.       — Может, всё-таки чаем займёмся? — от таких толстых намёков живот в желе превращается.       — Конечно, конечно, — оценив мой явно колоритный вид, хихикнула жена. Она протянула руку в сторону навесных шкафчиков. — Скачи туда, о, верный конь.       Боже, как ты одуряющее мила. И почему я начал замечать это лишь сейчас?       За игрой «Завари чай с женой на руках» время пролетело незаметно и весело.       — Фух, считаю, надо чаще практиковать подобные мероприятия, — раскрасневшаяся Юкино с любимой кружкой в руках сидела у меня на коленях.       В отличие от прошлых раз, это нисколько не напрягало, наоборот дарило чувство единения и полноты.       — Ага, — с чувством чмокнув жену в щеку, я решился заговорить на волнующую тему. — Юно, дорогая, хотел задать тебе один важный вопрос…       — Какой, Хачи? — забыв о чае, Юкино повернулась. Ух — телом напряглась, а на лице проступило беспокойство.       Думаешь, заведу разговор о наших отношениях? Нет, не бойся — совсем о другом. Я тепло улыбнулся:       — Как ты относишься к тому, чтобы в нашем доме начали топать маленькие ножки?       Прекрасным изваянием, затмевающим скульптуры античных красавиц, Юкино застыла с открытым ртом.       — Х-Хачи, ты серьёзно? — голос любимой прерывался. — Т-ты не ш-шутишь?       — Какие уж тут шутки, солнце, — я нежно поцеловал её в губы. — Хочу сына или дочку — неважно кого.       — Да! — чуть ли не бросив кружку на котацу, гибкая Юкино прижалась и обвила ногами. — Хочу, милый! Невозможно хочу!       Меня опрокинули на спину. Хорошо, что сзади лежали подушки.       — Ты никогда не заводила подобных разговоров, — бурная реакция жены ошеломила и застала врасплох.       — Это потому что боялась, — Юкино закусила губу.       — Чего? — удивился я.       — Что у меня начнёт расти живот, что я стану неповоротливой и некрасивой, — призналась она. Голос жены задрожал. — И что ты бросишь и уйдешь, — беззащитно всхлипнув, уткнулась мне в шею. — Я бы не пережила…       Ох ты ж. Вот, значит, как... Ну ты и слепец, Хачиман. Просто отвратительно.       Бережно, словно хрустальную вазу или нежный цветок, я обнял Юкино. Мою дорогую, любимую и единственную на всём свете женщину.       — Скорее умру, чем брошу тебя, — прошептал на ухо.       — Правда? — близкие глаза любимой встретились с моими. В голубых колодцах теплилась отчаянная надежда.       — Самая что ни на есть. Хочу детей… — я задохнулся от нахлынувшей нежности. — От тебя.       Огонек надежды взорвался жарким пламенем.       — Тогда, — Юкино обняла, прижалась крепко-крепко. — Начнём прямо сейчас!       А?         Молниеносно вскочив, супруга потянула за собой. Казалось, жар её желания опалял физически.       — Пойдем, я вся изнываю! Сегодня нам предстоит хорошенько поработать на результат!       — Ну… как скажешь, — попробуй тут устоять.       — Больше энтузиазма, любовь моя! — электровоз «Юкино» играючи тащил вверх по лестнице. — Не пытать же собираюсь.       Как бы тебе сказать… Порой удовольствие сродни сладкой муке.       В ту ночь свежекупленная кровать позорно сдалась под натиском молодых горячих тел, но заблаговременно подготовленный толстый матрац спас положение — Хачиман Хикигая извлек урок из прошлых ошибок.