Морозный узор.

Цзян Чен знал множество историй. Все их ему в детстве рассказывали юньменские няньки – они так всегда успокаивали его, если за окном бушевала гроза (что случалось и случается в Юньмене достаточно часто). Но одну из историй, скорее сказку, няньки очень любили. Конечно, она была самой невероятной и напрямую связанной с их орденом. В ней говорилось, что существовало четыре великих ордена, и между ними были поделены горы и равнины. Но когда как Юньмен Цзян и Ланьлин Цзин существовали бок и бок вместе с людьми, пускай и славились множеством воспитанных бессмертных заклинателей, возносившимися после земной жизни на небеса к богам, Гусу Лань и Цинхе Не считались детищами духов. Гусу Лань царствовал на снежных вершинах и владел всеми ледяными ручьями, что брали там начало. Духи из этого ордена нагоняли зиму, укрывая поля покрывалом, чтобы весной могли проклюнуться новые всходы. В легендах говорилось, что они были холодны, как снега на самых верхушках гор, и им неведомы были людские страдания, которые неизменно приходили с наступлением зимы. Но они также не были жестоки – просто выполняли свой долг из года в год, помогая природе обновляться раз за разом. Цинхе Не же расположился на хребте, где царствовали ветра, гонящие с разных уголков мира дождевые тучи. Духи этого ордена распределяли влагу между всеми территориями и решали, где должны были пролиться живительные для посевов дожди. Считалось, что можно было вызвать их симпатию, но так же легко навлечь гнев и рушащие всё на своём пути бури. Однако люди верили, что они никогда не относились с жестокостью к тем, кто строил свой быт честно и никогда не совершал подлость относительно других. Что же касается связи между двумя мистическими орденами и Юньмен Цзян, то говорилось, что существовало древнее соглашение. Когда ударяли первые морозы и воды вокруг Пристани Лотоса покрывались слоем льда, который должен был изо дня в день расти, духи их Цинхе Не спускались со своего хребта и разбивали лёд, делая торговлю через водные пути круглогодичной. Цзян Чен не знал, каким образом с духами было заключено подобное соглашение. Он в него до конца не верил – на самом деле морозы в Пристани Лотоса, несмотря на колючие ветра, были не столь сильны, чтобы заклинателям не хватило сил проложить дорогу даже сквозь лёд. Он ни в коем случае не хотел относиться с пренебрежением к древним поверьям, но на слово верить не спешил тоже. - Ай, холодно-то как! – вернувшись в тепло внутренних помещений, возопил Вей Ин. Несмотря на то, что он нацепил на себя несколько накидок и к тому же взял одну из старых муфт их шицзе, мёрз названый брат просто ужасно. И действительно, щёки и кончик носа у него покраснели от мороза, губы же в противовес побледнели, а зубы отбивали замысловатый ритм, пока он растирал свои плечи, пристроившись возле печки. – Не удивлюсь, если озеро к завтрашнему утру замёрзнет. - В таком случае старейшины потянутся просить помощи духов, - Цзян Чен хмыкнул под нос, возвращаясь к отчётам, которых всё больше и больше подсовывал ему отец в последнее время. Оно и понятно, наследник достиг совершеннолетия и закончил своё обучение. - Я не удивлюсь, если так оно и будет, - Вей Ин хохотнул – Мне кажется, что с годами они всё больше и больше перемещаются к храмам. Им дай волю, так они будут на собраниях молиться, чтобы разрешить все несостыковки бюджета! - Относись с большим почтением к старикам, - буркнул Цзян Чен, но в уголке рта у него всё-таки появилась улыбка. – В последнее время они все сходятся на мнении, что духи начинают буянить всё больше и больше, и как можно ближе подкрадываться к людям. - Смотри, чтобы тебя не украли! Меня-то трогать даже не станут – им дурачков своих хватать должно. А вот трудолюбивый молодой господин очень может приглянуться! - Иди ты! – Цзян Ваньинь кинул в него подставкой для благовоний, но промахнулся, уж слишком названный брат был вёртким, да и не было особого желания его калечить. Всё-таки этот раздолбай временами буквально спасал от старейшин, забалтывая их и давая возможность вдумчиво подготовить на кучу заданных вопросов. - Чен-чен, ты слишком жесток! - проныл Вей Ин, но на этом остановился свой поток возмущений, сосредоточившись на том, чтобы хорошенько отогреться, подставляя ладони пылающему за заслонкой огню. Много позже Цзян Чен лёг в кровать, прокручивая постоянно в голове слова Вей Ина и заранее волнуясь. Он уже подходил к рассмотрению капризов природы с точки зрения главы ордена – если озёра действительно замёрзнут, то возможно, что Юньмен Цзян понесёт некоторые потери из-за остановившейся торговли. Не смертельные, конечно, но всё равно, никто не знает, на какой срок может замёрзнуть озеро. Не первый человек говорил ему, что эта зима обещала быть поразительно холодной – говорили, что такое случалось раз в полвека. Но на самом деле, Цзян Чену не следовало лежать без сна, думая о том, хватит ли ордену запасов, чтобы переждать холода без дополнительной поддержки извне (конечно, город всё ещё лежал рядом, но он во многом зависел от защищавшего его ордена). Он всё ещё не был главой ордена, а его отец был достаточно сильным культиватором, чтобы держать за собой этот титул с несколько десятков лет. Но не волноваться было невозможно. Всё-таки это был его орден, его люди, его семья. Поэтому, где-то среди ночи он поднялся с кровати, чтобы воочию убедиться в том, что вода не замерзает в реальности столь же стремительно, как и в его мыслях. Ему пришлось тщательно одеться и достать накидку, подбитую мехом, чтобы можно было защитить шею от завывающих на улице ветров. Коридоры были пустынны, и ни единого звука не слышалось и со стороны невидимых патрулей, которые выдавали ли неясные отблески от переносных светильников – лишь бушевала стихия, гоняя снег по всем закоулкам. Лицо обожгло холодом, стоило выйти из укрытия внутренних помещений на открытые веранды. Доски заледенели, и по ним нужно было ходить аккуратно, чтобы не поскользнуться. Отсюда можно было увидеть воду, пусть частично скрытую пожухшими листьями лотосов. Свет от лампы, неверный из-за наброшенной на неё для спасения от ветров ткани, отражался от зеркальной корочки, по которой причудливо вились белоснежные узоры едва образовавшегося льда. Цзян Чен тяжело вздохнул – всё-таки опасения подтверждались, и воды начинали медленно уступать морозу. Но для того, чтобы окончательно в этом удостовериться, он решил выйти на пирс, и уже оттуда оценить обстановку. По большей части он был сосредоточен на том, чтобы не скользить по оледеневшему дереву, поэтому не сразу обратил внимание на хруст, начавший перебивать временами вой ветра. Он заметил, что что-то было не там, только когда уже переместился достаточно близко к воде и чуть дальше от зарослей лотоса, которых возле пирса никогда не было. Образовавшаяся ледяная корка распалась за те несколько минут, что он шёл, и теперь на поверхности воды мерно покачивались отдельные куски, по которым постепенно тоже расползались трещины, по которым они дробились в мелкое крошево. Это было странное зрелище, чтобы заподозрить участие ветра или же подводных течений, и Цзян Ваньинь в недоумении склонил голову к одному плечу, внимательно прислушиваясь к окружению. Постепенно, сначала робко, после же с большей уверенностью, начала вплетаться в ночь незамысловатая песенка, просто прилипчивый мотив, лишённый слов. Кто-то бодро шлёпал по доскам пирса в сторону Цзян Чена. Чужой шаг был настолько быстрым, что замерший сын главы ордена не сразу сообразил, что ему стоило бы обозначить своё присутствие, поскольку наверняка загораживал для идущего свет лампы и полностью сливался с окружающей ночью. Но мысль пришла слишком поздно, и послышался звук столкновения и громкий вскрик. Только тяжёлые тренировки и природная ловкость позволили Цзян Чену извернуться и поймать врезавшегося в него человека, слава предкам оказавшегося гораздо меньше него, чтобы легко удержать его на скользком покрытии. Более того, Цзян Ваньиню показалось, что столкнувшийся с ним вовсе нечего не весит, хотя до этого явственно ощутил, как тот врезался. Лампа упала на доски и вспыхнула ярко, прежде чем сразу же погаснуть. Человек в его объятиях завозился, и Цзян Чен несколько ослабил хватку, давая ему возможность отступить. Послышалось невнятное ворчание, а после в воздухе полыхнули зелёные искры, прежде чем сложиться в шарик света на протянутой вперёд ладошке. Цзян Чен затаил дыхание, рассматривая стоявшего перед ним. Он даже начал сомневаться в том, что тот являлся человеком, стоило только оглядеть фарфоровую кожу с едва-едва проглядывающим румянцем. Следом взгляд выхватил ярко-алые губы, сложенные в маленький аккуратный бантик; длинные шёлковые пряди, закреплённые на затылке в замысловатый пучок из косичек» странные зелёные одежды, наполовину состоящие из мехов; и, самое главное, странный широкий меч, настолько большой относительно тела, что существо носило его за спиной в специальных креплениях. Внезапный посетитель Юньмена в ужасе втянул в себя воздух, стоило ему разглядеть Цзян Чена, и быстро-быстро заморгал своими большими на фоне маленького лица глазами. Цзян Ваньин, шестым чувством осознав, что стоящее перед ним существо собралось сбегать, схватил его за запястье. - Отпусти! – юноша, выхватив прямо из воздуха веер, принялся им бить Цзян Чена по руке, а когда это не возымело должного эффекта, захныкал: - Старший брат меня убьёт за то, что меня люди поймали! - Я тебя не ловил! – сказал Цзян Чен, а когда юноша выразительно уставился на своё удерживаемое запястье, добавил: - Я не собираюсь тебя силой удерживать здесь, просто мне интересно, кто ты такой. - А, ну… - существо задумалось, видимо, решая вопрос, можно ли рассказывать что-либо Цзян Ваньиню. – Я… дух из ордена Цинхе Не. И меня послали сюда разрубить образовавшийся лёд. Как и всегда, - тут юноша надулся и пробурчал: - Вечно меня заставляют тут дежурить и следить за тем, чтобы лодки могли свободно пересекать озеро. А я, между прочим, не люблю так далеко летать! - О, ясно, - Цзян Чен осторожно отпустил запястье, рассчитывая на то, что оказавшееся духом существо никуда не убежит после того, как позволило себе некоторое откровение. – Меня зовут Цзян Чен, я сын главы ордена Юньмен Цзян, - чувствуя себя немного не в своей тарелке, он поклонился, не зная, как себя вести рядом с настоящей ожившей сказкой. - Не Хуайсан, - тот вернул поклон. – Я из ордена Цинхе Не. - Так значит… - Цзян Чен откашлялся, всё-таки было достаточно волнительно разговаривать с самым настоящим духом. – Мне стоит поблагодарить тебя. - Не знаю, - Не Хуайсан обогнул его по дуге и приблизился к самому краю пирса. – Это вроде как моя обязанность. Но если ты хочешь меня поблагодарить, то просто никому не рассказывай о том, что ты меня видел. - Хорошо, - Цзян Чен кивнул. - И… - юноша обернулся через плечо, прижав веер к губам и умильно сложив брови домиком. – Будет неплохо, если я… Ну, мне тут бывает довольно одиноко, и иногда лёд приходится дробить по несколько раз за ночь. Может… мы сможем общаться в будущем? - Я буду не против, - Цзян Чен кивнул. - Что же, до встречи, - дух помахал рукой и тут же вокруг него закружились зелёные огоньки, а после он превратился в призрачную птицу и взмыл в воздух, растворяясь в небе, посветлевшем из-за показавшейся из-за тучи луны. На досках остался чуть подсвеченный зелёным странный морозный узор, словно накопившее утреннюю росу паутина.