Деньрожденный торт - штука страшная

— Что это? — хмуро поморщился Гинтоки. Он только что выполз из своей комнаты, голова у него раскалывалась от дичайшего похмелья, да и спал наш герой всего часа четыре от силы, после затяжного трудового дня и не менее долгой и продуктивной ночи. Согласитесь, не самое лучшее время для того, чтобы выбраться на белый свет в отчаянной надежде доползти до фаянсового друга и честно утопиться в нем, а вместо этого обнаружить полную гостиную народа и самое настоящее чудовище, торжественно водруженное на письменный стол. Чудовище воняло. Серьезно, от него несло как от помойки на заднем дворе в разгар великой пьянки, а выглядело оно так, словно бы оттуда через минуту вылезет инопланетная бактерия и захватит землю только потому, что способна выжить в любой ситуации. — Это тортик, Гин-сан, — ласково улыбнулась Отае и фирменным жестом склонила голову набок. — Мы все старались для тебя! Ее челка упала на глаза, один из которых блеснул ярчайшей искоркой, без слов донося то, что на самом деле хотела сказать прекрасная дочь рода Шимура: «Только попробуй отказаться, идиот, я тебя прямо здесь закопаю!» Гинтоки вспомнил, что он великий боец, ветеран войны с аманто, непревзойденный герой и вообще мужчина из мужчин, и честно попытался взять себя в руки и сфокусировать зрение. Вышеперечисленные титулы он носил явно не зря, потому что теперь стало точно понятно: да, в самом деле тортик, килограммов на сто такой маленький тортик, на бугристой поверхности которого даже виднелось поздравление. — С днем грабления, Гин-чан! — вслух прочитал Гинтоки и тут же отвесил легкий подзатыльник подлезшей под его руку Кагуре. — Ты писала? Я тебя в школу отправлю, бестолочь этакая! — В женщине самое главное не умение правильно писать, а ее непревзойденная красота, — немедленно насупилась Кагура. — Настоящая женщина больше волнуется о своей коже, а не о ваших замудренных иероглифах. — Не придирайся к мелочам, Саката! — вперед вышел Хиджиката и с в предвкушением затянулся. — Лучше пробуй: на вид он может и не слишком, зато на вкус настоящий огонь! — Обязательно попробуй мой кусочек, Гин-сан! Я вложила в него всю свою любовь! — немедленно вылезла Сарутоби. Ее оттолкнула Тсукуе. — Я, может, и не так сильна в готовке, но мы вложили в свою часть всю силу кунаев, что горит в наших сердцах! А Хинова не забыла про саке, попробуй, тебе понравится! — Возьми мой-мой! Лучше мой! Нет, я сделал самое вкусное, а ты только собачьей еды притащил! С работой у меня туго, но я пек из всего, что нашел! — многоголосый галдеж резонансом бил по ушам, усиливая и без того мощную похмельную боль. — А, блин, все, заткнулись, съем я ваш торт! — едва удерживаясь от того, чтобы заткнуть уши, Гинтоки закричал во всю мощь своих легких, затем осекся и предусмотрительно добавил. — Возьму кусочек, один! Мужественно вышел вперед и посмотрел на торт. Кособокий и явно слепленный из нескольких поменьше, он был весь залит клубничным джемом и покрыт глазурью. Пятая часть пирога поверх этого оказалась щедро сдобренной майонезом: работа Хиджикаты, не иначе. Гинтоки поморщился: не то, чтобы он хотел праздновать свой день рождения, не то, чтобы он в принципе ждал чего-то от этого дня, но блинский блин: притащить в квартиру любимое блюдо именинника и так зверски над ним надругаться! Еще пятая часть торта оказалась покрытой плотным слоем натто и издавала ну очень специфический запах. Приставучая девчонка-нидзя, разумеется, не осталась в стороне и приготовила для своего «возлюбленного» настоящее романтическое блюдо. Часть торта оказалась просто залитой клубничным джемом черной материей. Все ясно: для Отае готовка закончилась в тот момент, когда она дошла до шага в рецепте под названием «добавьте в муку яйца». Изрядный кусок торта представлял собой изрытый кунаями и сюрикенами кривоватый бисквит, щедро пропитанный ароматным саке. Ну, он хотя бы выглядел довольно съедобно, хотя Гинтоки с трудом представлял себе этот вкус. Он добавлял сахар везде, однако выпивка и тортики, по его мнению, были несовместимыми. Ну и не стоило забывать об опасности поломать себе все зубы об изысканное угощение. Наконец, остался только один, совсем маленький кусочек торта, который и выглядел вполне приемлемо, и пах приятно, и оказался украшенным маленькой свежей клубничкой. Гинтоки наконец-то улыбнулся, почувствовал себя настоящим именинником в кругу друзей и отрезал себе нежно пахнущий кремом и ягодами ломтик. Опустил его в рот, смакуя все оттенки вкуса, и тут же подпрыгнул на месте, смешно дернув ногами: бисквит в торте был пропитан не джемом, а целой бутылкой соуса табаско. — Говорю же, вкус огонь, данна, — Окита выдал себя с потрохами и зловеще ухмыльнулся, пока все остальные принялись дружно кричать: — С Днем рождения! С Днем рождения! — они хлопали, и им не было никакого дела до именинника, судорожно ищущего хотя бы глоток чистой свежей воды. Можно было не очень свежей и даже не совсем чистой, но главное, чтобы воды. Пылающий изнутри, Гинтоки яростно посмотрел на бессовестных гадов, которых ненавидел так сильно, что был готов порубить их всех в капусту. По его щеке скатилась слеза, но не от остроты вкуса, а оттого, что все эти гады были сейчас здесь, рядом с ним, потому что любил их он в миллиард раз сильнее, чем ненавидел.