Недержание

Честного не жди слова, я тебя предам снова © Мельница

Сначала показалась туфля, облепленная грязью. Из туфли росла тощая нога, а из ноги — девчонка. Девчонка была треугольно-ржавая, чернильно-бледная и кричаще-старая. Она вздернула голову, волосы отлетели с лица; я вздернул палочку, и дверь скользнула на место. В паре метров, за стенами палатки, вздернули очередную грязнокровку. Грейбэк открывал рот, а вместо его голоса я слышал протяжное эхо с улицы: снима-а-ай, проверя-я-яй, закапывай к чертям. Девчонке я не дал бы и семнадцати, но глубокая морщина, вертикально перечеркнувшая ее лоб, добавляла десятка два. — Это… снимай… вчера прислали из штаба, по приказу проверяй… дочь… закапывай. Ну здрасьте, дорогая Снимай, дочь Закапывай. С тех пор как Хогвартс превратился в оплот сопротивления и был захвачен федералами, служки Того-Кого-Нельзя-Называть стали выскребать из замка своих детей. По одному, как котят из каменного мешка, они хватали их за шкварник и заботливо тащили в Штаб. В Штабе хозяйской волей котят определяли в один из наших отрядов и отправляли прочь. Считалось, что каждый из них должен принести какую-то пользу, взрослые уже, пускай учатся. А пока они ничего не умели. — Ну… как тебя там? — Панси. Паркинсон. Лучше уж «Снимай», проще, доступнее для четвертушки моего мозга. Я поднялся на ноги, вынимая палочку, резкостью своей напугал девчонку до горячих соплей, и белым начертил прямо на ее мантии: «Панси». — Иначе не запомню, — пояснил в ответ на треугольные глаза и искривившиеся губы. — Плохая память? — невозмутимо спросила она. — Большой объем информации, — перебил Макнейр и басисто расхохотался. — Койка твоя в углу, там спать будешь, если придется. Панси не спешила к своему месту: как стояла у входа, так и застыла. Я подвинул к себе план и забыл про нее. — Сюда, Макнейр. — Подошел. — Здесь мы, федералы в нескольких милях к западу, верно? Мы, егеря, стали называться разведывательными отрядами, партизанами, но дело продолжали делать свое. Ловили людей, получали за каждого по пяток галлеонов и набивали пустые желудки дрянной рыбой, пойманной в реке. В реку, конечно, сбрасывали отходы какой-нибудь маггловской фабрики, и потому рыба сама плыла в руки, лишь бы люди помогли ей быстрее сдохнуть. — Ну, верно. — Если мы отправим их к Моргане, путь на север открыт, а там до Хогсмида рукой подать. — До Хогсмида, как пить дать, еще десяток отрядов встретим. Федералы плодятся как мухи. Человеки по природе своей перебежчики. Бывают твердолобые и упрямые человеки, но большинство готовы прибиться к любой из сражающихся сторон. Чаще всего к той, что ближе не к ним, а к победе. — Это значит, что мы проигрываем? Я подскочил. Говорю же, совсем забыл про девчонку со странным именем Снимай. — Ага. Нет смысла врать, и без того понятно, что повешенные грязнокровки — всего лишь бешеная дрожь перед агонией. Перед тем, как загнуться самому, забрать с собой как можно больше, наделать трупов, нагадить, отомстить за себя, а уж потом — вон. Трупы делались легче, чем дети. Мы хватали всех подряд. Уходили на север, хватали и сразу петлю на шею, а за нами тянулся мертво-человечий след: где он оборвется, там и все. Попались федералам, значит. — Как ты оказалась здесь, девочка? Панси. — Как все, через Штаб. Министерство перебралось в Хогвартс, Лондон захвачен армией Темного Лорда, только это ничего не меняет, федералов в разы больше. Пока замок цел и находится в их руках, мы будем ходить вокруг него и клацать зубами от злости. — Ну и оставалась бы внутри, — рявкнул Макнейр. — Тупицы вы, мелкота! Давно бы задавили ночью всех грязнокровок и магглолюбцев да смылись потихоньку… — Я смотрю, вы тут за главного? — с милой улыбкой палача Панси хмыкнула. Макнейр так улыбаться не умел. — Бгы-гы-гы, — булькающие звуки из моего горла, как вода в засорившемся кране. Я давно так не смеялся. Мне даже показалось, что смех спал внутри меня, а слова Панси прозвучали будильником. — Он-он, не сомневайся, только Грейбэку не говори. — Нас не выпускали из гостиной, — невозмутимо продолжала она. — Учителя приходили и ограждали себя защитными заклятиями, чтобы никто на них не кинулся и не обезоружил. Палочки отняли, эта, — Панси повертела в пальцах какой-то обломок, — досталась мне перед самым побегом. Родители вызволяли нас по одному, редко двоих за раз, переодевали, давали многосущное зелье, выводили под мантией-невидимкой. Федералы кусали локти, но не зря наши отцы и матери учились у Темного Лорда. Она ничуть не гордилась тем, что взрослым дядям и тетям приходится учиться заново, чтобы спасти своих детей. — Снейпа распяли первого. — Старина Снейп… — прокряхтел Макнейр и стащил с головы колпак палача. — Он жив, — перебила Панси. Она стояла, чуть расставив ноги, как будто палатку качало из стороны в сторону. — Висит в собственном подземелье, руки-ноги штырями приколочены, а ровнехонько под ними на земле стоят баночки. — Для чего? — Макнейр снова надел колпак. — Кровь стекает. — А-а. Гнилостный юморок федералов сделал из Снейпа напоминание о грехах и вроде бы их искуплении. Слава богу, грехов у него было достаточно, а вины вдвое больше — перед федералами и перед Лордом. Федералы представлялись мне многоруким существом, состоящим из рта и глаз. Глаза, понатыканные по всему жирному, круглому, волосатому телу, вращались в глазницах и следили за нами пристально, дотошно, заглядывая в самое нутро. — Первым забрали Малфоя, потом сестер Гринграсс, а после Крэбба с Гойлом. — Сразу видно, кто по какую руку от Темного Лорда стоит, — я встал, размял ноги и подвязал штаны покрепче. Девчонка не спускала глаз с меня. — Сколько вам лет? — Вдвое больше, чем тебе, — наугад бросил я. — Зачем спрашиваешь? — У вас штаны мокрые. А вы вроде не похожи на дряхлого старика. — С дряблыми причиндалами, ты забыла сказать, — прохрипел Макнейр и, заслышав шум, вышел из палатки. — Сукин сын. В прошлый рейд у меня раскалывалась голова, и двоилось в глазах. Их всех было по двое: двое рыжих пацанов, две черненькие девки, и, кажется, четверо Поттеров — только успевай следить. — Ты думаешь, я обмочился? Ты права, девочка, а еще по ночам я просыпаюсь от того, что плачу. Это дико заебывает. Я не уследил. Один из рыжих, с одной большой веснушкой вместо лица, достал меня. По телу пробежал холодок, словно из меня выпустили дух, спина покрылась испариной, боль отдалась внизу живота и в подмышках. Ржавый гвоздь воткнулся в правый глаз и несколько раз повернулся, поковырял белок. Я почти ослеп и очнулся только в палатке. Не слышал о таком заклятии раньше, но лучше один раз увидеть. Хм. — Во мне слишком много воды, Панси. — В… в переносном смысле? — не поняла та. — Пожалуй, и в переносном тоже. — Я не прочь солгать кому-нибудь или бросить на произвол судьбы. Как меня земля носит? — Но перво-наперво — в прямом. Я, не отворачиваясь, стянул штаны и направил на них обжигающую струю воздуха из палочки. — Эти бляди наслали на меня проклятие, соображаешь? Хуже, чем боль, немота или безудержные танцы. Я как губка, полная пота, из глаз текут слезы, а из члена — моча. — Хуже, если бы изо рта слюна текла, тогда вы сошли бы за безумца. — Слюну я часто сглатываю, — я слишком жестко оборвал Панси. — Найду блядей — выпотрошу. — Отряд Поттера один из самых больших, там одни школьники, ну, или чуть старше. Их главная уловка — многосущное зелье. На егерей нападают десятки Поттеров, дюжины Уизли, хотя тех и без зелья тьма. Когда видишь их впервые, в штаны наложить несложно, — взгляд Панси недвусмысленно скользнул по моим яйцам. — И невозможно понять, есть ли среди них настоящий Поттер. — Поэтому убиваем всех подряд. Много их, федералов-то? — Ну-у, сначала Федерацией называли Орден Феникса, объединившийся с Отрядом Дамблдора, а потом к ним присоединились министерские, лавочники Косого переулка, жители Хогсмида… — И сейчас их тысячи. — Ага. А что будет, когда мы доберемся до Хогвартса? — Нас уже не будет. Надо было ответить «там видно будет», но этот топот грубых башмаков, залепленных грязью... намекал на что-то. Уши не слышали, а я чуял, и бились звуки где-то у кадыка. — Федералы! — взревел Грейбэк, словно в подтверждение моих слов. Полотнище воздуха разрезал на лоскуты свист заклятий. Панси стояла на том же месте. Туфли вросли в землю, из туфель тянулись ноги и заканчивались самой девочкой. Она отбросила волосы с лица, я отбросил в сторону штаны — некогда уже, — людей за стенами палатки отбросило мощной волной проклятия. — Так быстро? Может, вопрос относился к моему «нас уже не будет», а может, нет. Я подпалил край пергамента с планом. — Сейчас я оглушу тебя и свяжу. Ты девчонка, тебя не убьют сразу, оставят до Хогвартса, до выяснения… У тебя будет, — не шанс, нет, — немного времени. Веришь? — Нет. — Молодец. — Спасибо, — Панси наконец сделала шаг и схватила меня за руку. — А ты? На секунду, такую мелкую-мелкую, как соль, мне померещилось, что у нас одна рука на двоих, одной температуры, спаянная потом — она тянулась из рукава Панси и заканчивалась где-то у моего плеча. — Самое время обоссать их всех. Я поцеловал тыльную сторону ее ладони и церемонно раскланялся. Все равно помирать. — Простите, леди, за неудобства, что предстоит причинить вам… — прямо перед входом в палатку на землю рухнуло тело. Я выучил этот звук наизусть, так падали повешенные грязнокровки. — Постой, я же ударюсь, сейчас... — Панси метнулась к кровати и упала на нее. — Здесь мягко. О чем она думает, о синяках, не иначе. О красоте. — Что это? Тряпки… там лежат, — Панси подскочила как ошпаренная. — Нет времени! — Что… что это что-что-что… — она, треугольно-чернильная, бледно-старая, кричаще-ржавая, как заведенная тыкала пальцем в кучу форменных мантий. — Грегори. Астория. Гарольд. Грэхем. Маркус. Уильям… — читала она имена, написанные белым. Я подписывал каждого, кого присылали из Штаба. Там ниже были еще «Винсент», «Дафна» и «Драко». Панси осела на пол и невидяще посмотрела на меня. Я пожал плечами и поднял палочку. — Потому и не запоминаю. Июнь 2013