Особенности северной рыбалки

      Последнее чудо имперской техники - самодвижущаяся повозка - месило холодную северную грязь меж холмов с понурыми мокрыми овечками и полей с омытыми дождем изумрудными озимыми. При виде насквозь промокшего путника с навьюченным конем повозка сбросила скорость, и сир Иссихар Дан опустил стекло. - О, здорово, брат! Тоже к Блау на рыбалку? Подвезешь? - обрадовался трясущийся сир Шахрейн. Сир Дан ласково погладил обтянутую благородной состаренной кожей "торпеду", гордо выставляющую напоказ целую россыпь кристаллов-накопителей, и задумчиво вопросил, обращаясь к ней: - Матильдочка, нам нужен менталист? Сделав вид, что прислушивается к чему-то, ответствовал: - Совершенно с тобой согласен, родная. Менталист нам не нужен. Этот септический нам весь салон уделает. - Ну хорош уже, Дан! - взмолился обтекающий Шахрейн. - Ливень-то какой... Высушим мы твой салон. Ну хочешь, сам лично в поместье плетениями высушу! Дан вздохнул и начал выбираться из-за руля. - Ладно. Пошли вязать твою животину к фаркопу. Он же в салон не влезет... - А неплохо твой конь скорость держит. Ведь такая туша сзади, а инерция почти не чувствуется, - заметил Дан, когда впереди замерцала линия защиты с мокнущим за ней Акселем Блау. - Приветствую, - радостно оскалился Аксель, пропуская повозку за периметр, - ооо, Дан, поздравляю, хороша коняшка! А эту парнокопытную вы зачем с собой притащили?       Дан и Шахрейн, высунувшись наружу, с минуту тупо разглядывали привязанную к фаркопу несчастную овечку, заляпанную грязью до полной неотмываемости, а затем Шахрейн, заикаясь, заорал: - Г-где-е-е мой конь, придурок?! Ты веревки перепутал! - А я при чем? - заржал Дан. - Что ты мне дал, то я и перепутал! А я и думаю - чего так легко шли? - Так ведь ливень-то какой был! - Да не кипишуй, найдется твоя кляча. - Действительно, - поддержал Аксель, - найдем, куда денется? К нам тут волки почти не забредают - поля кругом...       В поместье Аксель захлопотал, приговаривая: "Сейчас сразу в баньку, а на зорьке на рыбалочку, погода самое оно, клев сумасшедший будет!" До поздней ночи в парной утешали скорбящего об утрате коня и дорогущих столичных удочек Шахрейна кедровыми вениками, холодным пивом и ядреным алларийским.       Так что на зорьке никто не встал.       С утра отпивались холодным квасом. Завтракать особо никого не тянуло. Неугомонный Дан вооружился батареей алхимических бутылочек и отправился проводить ненаглядной Матильдочке ТО и ЕУ. ТО, то есть, техническое обслуживание, заключалось в том, что Дан лежал под Матильдой и методично переносил содержимое бутылочек в колпаки колес и себе на лицо. На ЕУ, то есть, ежедневный уход, он попытался припрячь горничных-аллариек, но те, обиженные на полное отсутствие в глазах гостя интереса к их прелестям, не спешили вытряхивать коврики и протирать кожу салона бархоткой, смоченной специальным составом.       Пришлось Акселю включать на полную мощь свое обаяние и отправляться в службы самолично. Назад он вернулся закормленный до отвала и разомлевший до неприличия, зато салон теперь сиял так, будто на нем муха не сидела.       На озеро выбрались, когда солнце было уже высоко. О вчерашнем дожде напоминала лишь мокрая парящая земля и тучи мошкары. Иссихар, который рыбачил впервые, подсекал так неумело, что уже третий карась, сорвавшийся с крючка, взблеснув серебристыми боками в воздухе, уходил обратно в глубину. Заеденный комарами Аксель успел охрипнуть, поучая незадачливого рыболова. Оставшийся без удочек Шахрейн мрачно сидел под соснами и нудел, доводя товарищей до белого каления, пока Аксель наконец не озлился и не послал того в пешее эротическое. Шахрейн обиделся и пошел. Шел вдоль берега, пока не набрел на уходящие в камыши деревянные мостки. Прошлепал по пружинистым доскам, разулся, закатал брючины и сел, опустив ноги в парную воду.       Солнце ласково припекало, камыши благостно шуршали, комары мерно зудели, на поверхности озера мерцали ослепительные блики, погружая пригревшегося Таджо в дремотно-гипнотическое состояние. Так что он даже почти не удивился, когда по воде раскатился звонкий, как колокольчик, девичий смех, и прямо перед мостками вынырнула очаровательная большеглазая головка, а за ней и весь торс, целомудренно прикрытый... одними лишь распущенными серебристыми волосами.       Таджо очумело помотал головой и склонился к воде, чтобы поближе рассмотреть милое создание. Девушка приподнялась ему навстречу, обхватила щеки менталиста мокрыми холодными ладошками, на мгновение прижалась ярким ротиком к его губам. Снова заливисто рассмеялась и прянула под воду. На глубине ярко взблеснул чешуйками... хвост?       Обтекая от изумления, Шахрейн медленно побрел обратно. Задумчиво спросил Акселя: - Слушай, Акс... А у тебя тут случайно русалки не водятся? Аксель долго и значительно молчал, проникновенно глядя менталисту в глаза, потом торжественно ответил: - Ты удивишься, Шах, но они существуют. Места у нас, знаешь... заповедные. Таджо понимающе кивнул и убрел в направлении поместья.       Там он вооружился букетом роз, покраденных в хозяйской оранжерее, и подарочной коробкой приторно-сладкого печенья с мирийскими специями, которую накануне гневно отвергла сира Вайю. Вернулся к мосткам, благоразумно разделся до кальсон, уселся на прежнее место и стал ждать.       Когда у берега вновь зашелестели камыши, зазвенел серебристый смех, а на солнце засияли влажные белоснежные... волосы, Таджо откинулся назад и потихоньку, без плеска скользнул с края мостков в воду. Погрузился с головой, осторожно распахнул глаза, сквозь мутноватую озерную воду нашарил взглядом неподалеку темные веретенообразные очертания тела. Подплыл, с размаху охватил руками, чувственно прижал к груди, потянул на поверхность...       И скользкий сосновый топляк, провернувшись по инерции, тяжело ударил сира Таджо в сиятельный лоб.       Оглушенного, обгоревшего на солнце Шахрейна подобрали деревенские мужики, возившие на лодке сено с дальних покосов. Притащили на берег в состоянии, близком к невменяемости, послали мальчонку к Блау. Вскорости из поместья невероятная Матильда примчала ржущего Акселя и Дана, который при виде облепленного тиной и сеном пациента взвыл, что ЕУ и ТО теперь придется проводить заново.       В поместье ругающаяся, как заправский кадет, сира Вайю в два счета вылечила Шахрейну шишку на лбу и "очки" под глазами, и Таджо наконец смог членораздельно пролепетать: - Русалка, Акс... За что? Я же с самыми серьезными намерениями... а она... так ударила... почему? Наржавшийся уже до икоты Акс снова загоготал: - Да ты что, дурик, поверил? Ой, не могу... Девки, девки деревенские шалят, а он... русалки!       Таджо едва не заплакал. К счастью, тут налетели сердобольные алларийки, щедро намазали сметаной обгоревшие плечи и уволокли страдальца в тенек - отсыпаться рядом с кувшином холодного морсика. А к вечеру подоспела радостная новость - патруль отловил за третьей линией защиты запыленного и уставшего коня в попоне с гербом рода Шахрейнов и буквой "Ш" на обоих бортах.       Весь вечер Дан рискованно шутил насчет того, что, если уж Шахрейн так метит всю принадлежащую ему собственность, то верно, он пометил и все углы в гостевом крыле, и настоятельно рекомендовал Вайю вспомнить, не задирал ли сир Таджо ножку и на нее. До глубокой ночи отмечали возвращение коня и дорогущих удочек холодным пивом и ядреным алларийским.       Так что на зорьке ожидаемо снова никто не встал.       За завтраком Шахрейн взял реванш, доведя Дана до полного исступления насмешками над его рыболовной несостоятельностью и обещаниями, что вот теперь-то, когда он, Таджо, обрел свои удочки, они точно обожрутся карасями в сметане. Наконец озверевший Иссихар вспомнил, что он таки алхимик, выпросил у Вайю ключи от лаборатории и заперся там, остервенело бормоча: "Щас порыбачим. Щас так порыбачим! Я ему покажу, как я рыбу могу ловить!"       На озеро выбрались далеко за полдень. У невменяемого Иссихара отобрали свежеизготовленную толовую шашку, всучили донку и посадили у затона сторожить поклевку, пообещав "во-о-от такущего налима толщиной с твою ногу".       Какое-то время мирно дергали карасиков, пока Дан не заскучал и не решил перебросить донку поглубже. Насадил на крючок свежего червяка, со сноровкой бывалого поплевал на него, размахнулся... и дико заорал.       Крючок с насаженным на него червяком насквозь прошил ладонь между большим и указательным пальцем, и торчал теперь перед глазами позеленевшего алхимика.       Орали все. Аксель вскочил, опрокинув ведро с уловом. Призаснувшие было караси радостно порскнули в воду и ушли в глубину, вильнув на прощание хвостиками.       Травмированного Иссихара потащили в поместье, по пути успокаивая, что сейчас Вайю его быстренько прооперирует, авось до свадьбы заживет. Сир Дан капризничал, обморочно закатывал глазки и стонал, что ни за что не доверит свое здоровье этой "вивисекторше без диплома" - она ж запросто палец оттяпает, и как тогда жениться?       Обиженная Вайю сперва вопросила, а что, собственно, сир Дан собирался делать с женой большим пальцем, а потом заявила, что червяк на крючке все равно уже сдох, а отравление трупным ядом они с наставником еще не проходили. Иссихар наладился было в обморок, но тут из кузни появился невозмутимый Дандалион.       Данд завел Иссихара в кузню, тут же вкатил ему полный стакан алларийского, пояснив за анестезию и антисептик, осмотрел прошедшее насквозь жало, авторитетно заключив: "Червяка трогать не будем - так откусим", сунул в огонь клещи и выгнал всех лишних на солнышко.       Не прошло и пяти минут, как Дандалион на могучем плече вынес обратно сомлевшего-таки Иссихара (а по выражению Данда - "экую дохлятину"). Снова налетели жалостливые алларийки и потащили несчастного в тенек - мазать ранозаживляющим и отпаивать холодным морсиком. -...Так что хрен нам, а не караси в сметане, - подвел итоги дня Аксель, наворачивая за ужином кулебяку с покупным лососем.       Вечером наследнички вместе с гостями снова сбежали на озеро - на "ночную ловлю". Но рыба, офигевшая от событий последних двух дней, ушла на дальний кордон, так что развлекались как могли. Снова пили холодное пиво и ядреный алларийский самогон, прыгали через костер и пекли в золе картошку. И только сосны слышали окрест, как полдесятка молодых глоток слаженно выводили хором: "И жрицы Ни-имы-ы приласка-ают и удальца, и жеребца-а-а!"