Вино из одуванчиков

Рослый могучий дотракиец вышел из шатра и в сердцах сплюнул на землю. - О Великий Жеребец! За что?! Негодование и досада переполняли его. И ладно бы еще бог наградил его слабоумным или хромоногим сыном – чтобы махать аракхом, много ума не надо, а ногу, в конце концов, недолго и отрубить, если сильно мешается… Пусть даже потомок родился бы мертвым – можно было бы списать на происки темных сил… Но девчонка! Молодой кхал яростно дернул себя за косу и негромко выругался. - Разве я не приношу тебе щедрых даров? Разве я не бля… не блюду твоих заветов? За что же ты наказываешь меня? Смеркалось. Тяжелые свинцовые тучи сгущались над травами, истомленными долгой жарой. - О Великий Жеребец, клянусь пожертвовать тебе сотню резвых коней! Только не дай больше свершиться такой напасти! Оглушительный раскат грома был ему ответом. - Ну вот и ладушки, - дотракиец задумчиво поскреб подбородок. Так, жену он поколотил, богу на несправедливость попенял… что еще? Ага, надо пойти об кого-нибудь из воинов кулаки почесать, чтобы не зарывались. А то известное дело – того и гляди, начнут трепаться, что кхал слабак, раз сына зачать не может… Да, и не забыть завтра вырезать какой-нибудь кхаласар помельче... Надо же где-то взять обещанный жертвенный табун! Не своих же коней отдавать, в самом деле, их и так мало осталось, тысяч пятьдесят всего… Кхал кивнул своим мыслям, постепенно успокаиваясь. Тридцать лет спустя. Сгорбленная седая старушка со сморщенным, как печеное яблоко, лицом, просеменила к широкоплечему меднокожему всаднику. Ее звали Хихику, она была полоумная, дурного нрава и невоздержанна на язык, но повитухой была отличной, и за это ее уважали. - Небеса даровали тебе сильного здорового сына, кхал Рогхаря, - напевно протянула она. – Он станет великим вои… Мужчина кивнул и с нетерпением перебил: - А что моя жена? Скоро ли я смогу снова оседлать ее? - Если твой пыл так велик, как кажется, - ехидно прошептала старушка, - то сделай это сейчас… пока она окончательно не остыла... - Что? Что ты там бубнишь, старая ведьма? – воскликнул кхал, приподнимаясь в седле. - Мне жаль, но кхалиси умерла родами… - Проклятье! – мужчина в ярости так стегнул коня, что тот взвился на дыбы. – Последняя чистокровная дотракийка! - И последняя молодая женщина во всем кхаласаре… - со вздохом пробормотал безусый юнец – один из его кровных всадников. Рогхаря резко развернул к нему коня: - Как? Разве у нас не осталось ни одной бабы, Хряко? - Была одна... Рабыня-лхазарянка из тех, что мы взяли в плен на прошлой неделе, - ответил юноша. – Но вчера она не выдержала удали наших мужчин… - О, эти изнеженные ягнячьи девки! – презрительно бросил кхал. – Какие-то полторы сотни мужиков – и они уже ломаются! Жалкое племя! Надо было истребить их под корень, сжечь все их деревни и засыпать солью поля! - Гм… Так мы это и сделали, - несмело напомнил ему кровный всадник. - А… ну да, - малость поостыл Рогхаря. – Значит, баб у нас совсем-совсем нет? - Прости за дерзость, кровь моей крови, но откуда им взяться? Уже тридцать лет в Дотракийском море рождаются только мужчины, все близлежащие поселения уничтожены, а рабовладельцы дерут за молодую женщину до трех тысяч лошадей, не говоря уж о золоте… - Надо силой взять их города! - Их высокие каменные стены с налету не преодолеть, - снова вздохнул Хряко. – Там не один кхаласар полег... Даже кхал Рвото и его кровные Рако, Мозго и Морго – уж на что могучие воины, а живыми не ушли… - Короче, баб нету, - задумчиво подытожил Рогхаря. Внезапно его осенило: - Эй, кровные мои! Хряко, Херако, Хрюко! Приведите мне лучших кобыл! - Да позволено мне будет сказать, кровь моей крови, - осторожно начал один из них, – Всем нам близок твой зуд, но кобылы – это уж совсем… - Да замолчи, дурак! – сверкнул глазами кхал. – Мы пригоним их в Вейес Дотрак, отдадим в дар, а взамен попросим совета! Глядишь, и найдется выход… - Ты не первый, кто просит у нас совета, - неторопливо промолвила старейшая жрица дош кхалина, бросая в огонь пучок священных трав. – Приходили и другие… От костра повалил едкий дым, и Рогхаря закашлялся. - И… кхе-кхе… и что же? - Женское начало истощилось в мире… Скоро земля не сможет родить молодую траву, а Матерь Гор обрушится в Дотракийское море и погребет его под обломками… - А что надо, чтоб не погребло? Ну, хотя бы не по самое гребло? – не на шутку разволновался кхал. - Есть один способ… - жрица прикрыла глаза и потянула ноздрями горький дым. - Какой способ, мудрейшая Апчхику? - Где-то в Дотракийском море, на заповедной поляне, растут одуванчики… - О, даванчики? – оживился Рогхаря. - Одуванчики, балбес! Цветы такие, желтые, - ворчливо поправила его старуха и снова перешла на размеренный певучий тон: - Найти их можно только в новолуние… Их млечный сок полон исцеляющей женской силы - собрав его в медный чан и сделав из него густое сладкое вино, можно вернуть в мир жен и матерей… - Эээ… а как? - Вино привези, а там поговорим, - скороговоркой закончила старуха и хлопнула в ладоши. – Прием окончен. Часом позже, проводив гостей, жрица внезапно расхохоталась. Ее помощница, делившая с ней шатер, захихикала в ответ. - Однако шутка уже поднадоела, - отсмеявшись, заметила Апчхику. – Следующему, кто явится, закажу… эээ… да хоть вересковый мед, что ли... Поведутся? Ее помощница снова прыснула. - А что с них взять-то? Мужики… Жрица зевнула и улеглась на ворох шкур, собираясь поспать. - Мудрейшая, а скажи… - Да? - Почему все-таки рождаются одни мальчики? - Почем я знаю… - сонно пробормотала старуха. – Набор хромосом такой… - Она снова зевнула. - Может, генная мутация… - Ааа, - благоговейно протянула ее соседка, склоняясь перед безбрежной мудростью старейшей жрицы дош кхалина.