Последний герой.

-Так-так-так, и вот, что это им тут понадобилось? — протянул Лёха, увидев, что гвардейцы развернулись в их сторону. Действительно, гвардия так просто не прикопается. Это что-то вроде полиции, только на лакшерных условиях. Они подавляют беспорядки (таковые случаются крайне редко), и участвуют в сражениях. Туда попасть не просто: прежде всего - боевые искусства. Потом оценки. В гвардии должны быть самые элитные фехтовальщики. Туда можно попасть со второго класса. Когда-то это было очень почётно: гвардейцы совершали множество подвигов на полях сражений. Сейчас их почти презирают: за последние годы гвардия превратилась просто в сборище понторезов. Одни только понты, и никакого дела. Потому, что, когда Империя проиграла первый раз, им разрешили отказываться от участия в боях, зато административку: марши, гимны, аресты и вынос флага Лицея, они исполняли на отлично. Многие из лицеистов помнили времена, когда гвардия была примером для подражания, и эти воспоминания рвали им души ... Многие гвардейцы были очень недовольны происходящим, поэтому, сейчас там "старых", тех, кто начинал службу до падения Империи, очень мало. Остальных всех либо заменили, либо просто убрали, либо выгнали. Командование там тоже поменяли, вытолкали нормальных, набрали придурков. Раньше, чтобы оказаться в гвардейском высшем командовании (начиная с майора), надо было иметь голову на плечах, харизму, выслугу не менее двух лет, при этом участвовать не менее чем в двух сражениях и иметь хорошие отзывы от окружающих. Остались только двое настоящих командиров: гвардии генерал Резовецкий и гвардии майор Плужко. Лёха знал обоих: с пятого класса он сам служил в гвардии и даже был гвардии капитаном, но, в седьмом, полгода покрутившись в период Торабуро (первое время правления клана "Ток", первое поражение "Империи"), ушёл. Душно стало ... Между тем, гвардейцы подошли почти вплотную и остановились возле ступеней. Повисла пауза. Никто не решался начать разговор. Близорукий Лёха вглядывался в лицо старшего лейтенанта, и вдруг, его его лицо осветила нахальная улыбочка: Лёха узнал старлея! Это был истинный моржовый хрен, Типунов Арсений. В гвардию пробился, пройдя по головам, сволочь одним словом. Пробившись на место, стал пробиваться к офицерским погонам и за полтора года из рядовых дослужился аж до старшего лейтенанта и вот-вот должен был получить капитана. Службу начал в середине шестого класса, а сейчас кончал седьмой. Лёха его хорошо знает: как раз заканчивал службу, когда Типунов вступил в гвардию. Лёха у него был командиром до своего ухода. И даже уйдя, через младшего брата Коляна, следил за действиями своего бывшего подчиненного. А действовал этот подчиненный на полную катушку: выполнял дневную норму с дополнительными заданиями, а уж став офицером и получив людей под командование, приказы под графой "Особые Поручения" Типунов исполнял с особым вниманием и рвением: по его инициативе и под его командованием были казнены, исключены, убиты и арестованы свыше 150 человек. Примерно 100 лишились жизни. Тот, кто был нормальным человеком, тот ненавидел его. Ронины - тем более. Ведь подавляющее большинство пострадавших от этого подонка, были сторонники Империи, которых хватали по малейшему подозрению в пособничестве и связях с проигравшим кланом. Колян в своё время служил у Типунова, и, судя по его рассказам, Типунов был тем ещё уродом и у своих: для достижения цели не чурался никакого метода. К примеру, однажды ему не хватало доказательств для ареста ронина. Обыск по его приказу ничего не дал. Тогда Типунов к этому ронину в портфель подкинул ложные воззвания к свержению действующего презедента, и снова вернулся с обыском. Несчастного на пятнадцать суток арестовали, человека, производившего первый обыск тоже наказали (якобы за неполное служебное соответствие), Типунов получил повышение. Или вот такой случай: младшеклассникам не доставили во время учений еду, возмущённые ребята толпой направились к палатке директора, выяснять отношения. Однако, Типунов «сочинил» возможность восстания и приказал озлобленной толпе разойтись. На что его всем сквадом послали нахрен и потребовали разобраться с провиантом. Тогда Типунов отдал приказ открыть огонь из арбалетов и разогнал бунтовщиков, в результате среди последних возникла паника, погибло и пострадало около сорока человек. Хотя, с питанием разобрались, убитых было (благодаря высокой боевой подготовке младшеклассников) немного, раненые в большинстве своем выжили, конфликт списали на несчастный случай, но Типунов опять получил награду. Но символом произвола, насилий и жестокости гвардейцев стало недавнее проишествие: на должность командира роты гвардии выбрали не Арсения, а его напарника Виталия. Типунов напал на товарища возле ворот и ударил мечом в спину, счёл того мёртвым, и ушёл. Всё это видела шестиклассница, подбежала к Виталию помочь, наскоро перевязала раны, и потащила в школьный лазарет. Типунов это заметил и дал приказ своей роте их перехватить и убить, но его люди полностью облажались: напали на девочку на глазах её класса ... Её одноклассники заступились за подругу, возникла стычка, к гвардии подошло подкрепление, но к шестиклассникам тоже присоединились ребята из других классов. Скоро уже весь второй этаж охватила волна сражения: обе стороны постоянно пополняли свои ряды. Среди ронинов прозвучал призыв: «К оружию!». И началась масштабная битва. Воспользовавшись моментом, Типунов проник в лазарет и убил Виталия, когда все отвлеклись на битву. Проблема была в том, что не все ученики готовы были драться за Империю, боясь наказания. Поэтому, переворота не произошло. Когда повстанцы понесли потери на первом этаже, они упали духом и стали массово сдаваться в плен. К 12 часам дня последние очаги сопротивления потухли, битва завершилась победой гвардии и её «союзников». На следующий день начались повальные аресты, обвинения, казни и обыски, обвиненных в произошедшем казнили публично в тот же день. Здесь Типунов показал себя во всей красе: по его приказу арестовали и казнили почти сто человек! Лично он иногда делал так: видел красивую девчонку, отводил в кабинет, говорил будто видел её среди повстанцев ставил условие: либо она с ним переспит, либо её будут судить за измену, предварительно использовав блок №4 (а там далеко не одного насмерть запытали). Конечно, она соглашалась. Именно за такую активность в выявлении зачинщиков он и получил старлея ... -Каким чёртовым ветром занесло сюда вашу гвардейскую задницу, Типунов-сан? — приветствовал Лёха Типунова. -Понимаете, Алексей-сан, дела государственные не имеют свойство заканчиваться. Иногда приходится ими заниматься — ответил с улыбкой старлей — а что это вы делаете в субботу с оружием возле Лицея, да ещё в компании? — при этом Типунов сменил радостную улыбку на жуткую, отчего Лёхе сделалось не по себе. Но, переборов себя, последний набрался смелости и спокойно ответил: -А так! Ничего! Просто вот с ребятами встретились и решили в "Самурайку" сбегать. Под суши и пару глотков "Яблочной" выходные пролетают вообще незаметно. Правда ребята? — Лёха повернулся к своим. -Сущая правда, Алексей-сан! — ответили ребята. Но, видать, старлей не собирался сдаваться. Сделав круглые глаза, изобразив крайнее удивление, Типунов произнёс, поглаживая подбородок: -Да? Что вы говорите, Алексей-сан! Признаться, я никогда над этим не задумывался. Непременно попробую провести следующие выходные по вашей рекомендации. Ну, а как поживает мой подчиненный, а ваш младший брат, почтенный Николай-сан? — при этом удивление резко исчезло с лица гвардейца, зато осталась та самая жуткая улыбка. Больше никаких эмоций. Ничего. От этого лицо Типунова казалось каким-то непонятным и внушало страх. Но Лёха не поддался и, как ни в чём не бывало, отвечал: -Как мой братан? Да вроде жив, вот привет вам велел передавать и в ножки кланяться. Кто бы мог подумать, что это говорят заклятые враги, а не два тёплых друга! И они это знали. Лёха давно знал, что проклятый Типунов понял, кто восстановил сегунат, пусть и подпольно, кто привлёк широкое внимание не только в Лицее, но и за его пределами, кто доставил столько хлопот ДЛРовцам, и при всём этом остался неуловим. Типунов знал, что это ни кто иной, как его бывший начальник Лёха, знал, чуял, а поделать ничего не мог: Лёха пресекал все попытки его спровоцировать и не давал ни малейшего повода для подозрений, кроме поездок в одно и то же время в пятницу. Но этого было слишком мало, чтобы что-то ему предъявлять. -Неужто в ножки прямо? Спасибо ему, уважил! — и снова удивление и потом жуткая улыбка — Ну, к делу, я, собственно, на одно словечко ... -На одно словечко? — переспросил Лёха — на одно словечко? — повторил он, спускаясь — а если что прибавить к одному словечку один ударчик? — спросил Лёха, наглея. -Всегда готов, Алексей-сан, если дадите повод — спокойно ответил Типунов — словечко вот в чём: один благородный господин из сороковой школы, пожелав остаться инкогнито, сообщил, будто вы остались верны клану Империя, а также пытались сманить на сторону мятежных сегунов многих самураев, не только из нашего Великого Лицея №25, но и других школ. Чем вы можете это объяснить? -Для вас не секрет, что я и вправду симпатизирую клану Империя, только он не только в нашем Лицее есть. Ну, а про сманивание, то это грязная ложь, навёт и поклёп. Никого я не сманивал, и даже не думал о таком. Я верен клану Без Границ, в нём мой господин. Да и как вы вообще могли такое подумать?! -Но порядочность и честность того господина остаются вне всяких сомнений! — удивление обоих героев было максимально наигранным -Разве моя порядочность и честность подвергаются сомнениям? — спросил Лёха. -Кого ты хочешь обмануть, сегун? — тихо сказал Типунов, достаточно близко подойдя — кого ты обманываешь? — снова спросил он — ты же сам уже ведь понял, так? -Не форсируй, старлей, через край польёшь — так же тихо ответил Лёха — больно ты борзым стал. А с борзыми разговор короткий, ты меня хорошо знаешь. Иль тебе, сученок, напомнить, кто на Трубеже насмерть стоял, а кто в штаны ссал в кустах? Рот на замок, если тебе твоя грёбаная жизнь дорога. Может я и вправду сегун, ты поди докажи! А пока не доказал, сиди и не гавкай, может жив останешься. -Слышь, Трунов, у тебя что, борзости много: ты как с офицером гвардии разговариваешь, а? Я тебя за такое вые.у и высушу, по полной программе отхватишь, ты ... -Слышь, сынок — сзади подходил Онур — у тебя по ходу, борзости ещё больше. Ты какого хера, недоносок, гонор давишь? Ты с сёгуном как сам говоришь? Ты пока свои долбаные пруфы в штаб не предъявишь, ты ведь нихрена сделать не сможешь. А вот мы из тебя в любой момент отбивную сделаем, забыл? Забыл, кто тут сегун, у кого силы больше? Проваливай-ка ты отсюда по добру по здорову, сынок. И только дёрнись — мои ребята в полчаса тебя с твоим штабом вместе по частям разберут, понял? Всё, кончен инструктаж. Вали отсюда, пока я не передумал. Типунов стоял, разрываясь от злости, но поделать ничего не мог. Онур был прав: стоит сёгуну сказать одно слово, и из любого могли фарш сделать. Да даже если броситься сейчас на него, это плохо закончится: что ни говори, а до Онура Типунову в фехтовании далеко. Поэтому старлей круто повернулся, махнул свои рукой, но перед тем как уйти посмотрел на Онура и Лёху. Взгляд его значил следующее: "Дайте только повод и я вас придушу". -Онурыч, ты как тут оказался вообще?! — на этот раз Лёха по настоящему удивился. -Я? Да так, добровольцев искал и вдруг вас увидел. -А-а-а! Понимаю. Ну, ладно, го с нами в «Самурайку»? -Какой вопрос, брат! Через пол часа наша веселая компания входила в кафе, в надежде весело провести время. И первыми, кто попался им на глаза, были Иван и Егор. Они сидели, трескали суши, о чём-то оживленно спорили. Лишь только Ванёк краем глаза заметил вошедших, спор прекратился и две пары глаз уставились на Лёху.