Миссия выполнима

Где-то в цивилизованной и обжитой Первым Орденом части Неизведанных регионов. С намерением хорошо провести время и как следует отдохнуть в бар под названием «Тёмная Луна» зашла женщина — платиновая блондинка, в коротеньком, серебристого цвета, платьице с меховой накидкой на плечах. Фиолетовым взглядом прошлась по собравшейся публике — весьма приличной — преимущественно офицеры Первого Ордена в увольнительной, и решила расположиться за барной стойкой. Каблуки звонко стучат по паркету. Она идёт, покачивая бёдрами, довольно улыбаясь, чувствуя на себе заинтересованные взгляды мужчин. Кто-то не удержался и даже присвистнул, обращая на себя внимание блондинки. Она коротко подмигнула, но продолжила двигаться к своей цели. Бильярдный шар с глухим звуком ударился о бортик стола, прочертив задуманную игроком линию, по зелёному сукну. Заказала она бокал красного вина, тёмного, почти даже чёрного по цвету, и теперь неспешно, но неумолимо уменьшала содержимое бокала с каждым глотком. Расправившись с первой порцией, заказала ещё. Просканировала других посетителей и недовольно сморщила носик, когда не нашла того, что хотела: кого-нибудь мало-мальски симпатичного. Спустя некоторое время и пару бокалов вина свободное место рядом с ней оказалось занятым. Тёмно-серая, кажущаяся чёрной, в приглушённом свете «Чёрной Луны», военная форма. Рыжие, тщательно зачесанные назад волосы, седые на висках. Усталое, слегка опухшее лицо, умеренно исполосованное глубокими морщинами. Судя по недовольному выражению лица прошедший день, был явно не из лучших. Хриплым голосом мужчина заказал кореллианский виски, залпом выпил. — Могу угостить вас? — с улыбкой спросила женщина, привлекая к себе внимание, заодно, ломая систему, предлагая оплатить следующую рюмку, а то, что одной всё не ограничится, было безусловно ясно. Мужчина смерил её взглядом, скривил губы, усмехнулся. Коротко бросил «нет», возвращаясь к вновь полному стакану, своевременно наполненному барменом. Видимо неприятности были действительно крупными, раз отвлечь от них не могла даже легкомысленно настроенная блондинка. Но она не привыкла сдаваться так легко. — Ждёте кого-то? — спросила она, покачивая туфелькой. Едва не касаясь последней сапог мужчины. Он снова посмотрел на неё, теперь проводя более тщательную инспекцию. Завитки белых, вероятнее всего крашеных волос, доходят до середины скулы. В неестественно фиолетовом взгляде явно сквозит заинтересованность в нём. Провокационно красная помада на губах. Миниатюрная фигурка, затянутая в яркую ткань очень короткого платья. Стройные, длинные ноги в сверкающих же туфлях, пересыпанных мелкими камешками, от которых разбегаются во все стороны блики, когда на них падает свет. — Уж точно не вас, — отвечает мужчина, раздражение с капелькой горечи. Приторно-сладкой. Женщины общественного пользования не в его вкусе. По крайней мере, обитающие в столь сомнительных местах, как это. Она пожимает плечами и оставляет попытки продолжить общение. Но и не покидает своё место рядом, не ищет нового клиента, наоборот, подошедший к ней и явно заинтересованный в знакомстве, лейтенант, небрежным жестом тонкой ладони и отрицательным кивком головы был послан далеко и надолго. Она выпивает ещё бокал. — Крифф, завтра вставать в такую рань, — жалуется она на свою горькую судьбу бармену. — А всё эта истеричка… которая стала боссом только потому, что её мама — принцесса. На последнем слова женщина закатила глаза. «Тёмная Луна» постепенно заполнялась народом. Люди подходили к бару, забирали напитки и отправлялись за столики, а мужчина и женщина так и оставались на своих местах, каждый со своим напитком и невесёлыми думами о завтрашнем дне. — Я точно завтра везде опоздаю, — через пол бокала заключила женщина. Бармен понимающе кивнул, отрабатывая чаевые. — Такими темпами, точно опоздаете, — заметил военный. — Ну и… подождут, — решила она с коротким смешком. Села в пол оборота и теперь во все глаза смотрела на сидящего рядом мужчину. Без зазрения совести наслаждаясь видом. Терпеливо дожидаясь пока ему надоест не обращать на неё внимание, и вместо созерцания расставленных напротив бутылок и экзистенционального кризиса внутри себя он, наконец, посмотрит на неё. И переоценит первые выводы под действием выпитого алкоголя. Взгляды — фиолетовый и светло-голубой — встречаются ещё раз. — Алмаз, — произносит своё сегодняшнее имя женщина, протягивая руку, тонкие пальчики украшены изящным колечком с бриллиантовой дорожкой на тонком ободке из белого золота. Секунда, вторая, третья. Он не падает к её ногам. Не подносит галантно руку к своим губам, не обжигает трепетным поцелуем. Чары не действуют. Она запускает протянутую руку в свои белые кудри, делая вид, что поправляет прическу. Подходит к музыкантам, вытаскивая из потайного кармана накидки несколько монет, что в ходу здесь. — Что-нибудь весёлое, — заказывает она. Музыканты бросают быстрый взгляд на бармена, тот согласно кивает. Мелодия меняется: вместо спокойно-ленивого джаза, подходящего для всего и сразу, раздаётся что-то более зажигательное, танцевальное. Обычно здесь не танцуют, но ей на это плевать. Она хочет танцевать, и она будет танцевать. Рака-така-така… У музыки равный темп. Медленные кусочки сменяются быстрыми, мелодия то замирает на месте, то снова бросается вперёд с бешеной скоростью. Женщина лавирует между столиками и снующими туда-сюда официантами, двигаясь в такт музыке, чуть не падает пару раз, чересчур лихо закрутив очередной танцевальный вираж. В танце растрепались короткие волосы, добавляя меж тем некого очарования, чуть разбавляя образ роковой красотки некой даже мягкостью, нежностью. Ей становится жарко, она возвращается к бару, чтобы хлебнуть водички, налитой прозорливым барменом; снимает меховую накидку, протягивая её бармену, тот закидывает её себе на плечо. Женщина бросает взгляд в сторону музыкантов, жестом показывая, чтобы те продолжали играть. Следующая мелодия более сбалансирована, начинаясь медленно и тихо, с каждой нотой она становится всё громче и быстрее. Кто-то направляет на танцующую в центре зала женщину луч прожектора. Прочие посетители невольно становятся зрителями, непроизвольно ударяя в такт музыке ладонями по столешницам и выстукивая ритм сапогами по полу. И даже капитан Кеннеди поддаётся порыву, непроизвольно барабаня пальцами по столешнице. Мне никогда не встречался мужчина, который носил бы в кармане зеркало. И держал расческу под рукой, просто на всякий случай. И весь этот дополнительный слой геля в твоих волосах. Потому, что не дай то Звёзды, хоть один волосок выбьется из строя… Пойми меня правильно — ты мне нравишься, Но всё это не согреет меня посреди ночи. Алмаз самозабвенно танцует, кажется, совершенно забыв о своём поражении, полностью растворяясь в музыке. Но вместе с тем — взглядами, жестами, каждым движением — даёт понять, что танцует она для него: неразговорчивого, мрачного военного, рыжего. Руки поднимаются вверх, пальцы перебирают невидимые струны, и без того не очень длинная ткань платья ползёт выше по бедрам, приближаясь опасно близко к запретной черте, но оказывается лишь дразнит, вовремя останавливаясь на самом краешке приличий. Вывод: женщина явно ищет сегодня приключения на свою задницу — напрашивается сам собой. Хорошенькую таки, задницу, отмечает про себя капитан, опрокидывая в себя очередную стопку виски. К тому же явно уже выбравшую себе «приключение» в лице одного конкретного капитана. Он лишь усмехнулся, услышав слова как нельзя подходящей к моменту песенки. Ну что поделаешь, если Устав предполагает убранные от лица, зачесанные назад и намертво зафиксированные на позиции волосы. А лысым ему быть не идёт, как-то пришлось после ранения побриться под ноль, оставлять такое безобразие на постоянной основе он был решительно против. Нетрезвой походкой она снова направляется к бару, к нему. — Начнём с начала? — спрашивает она. — Продолжим, — отвечает он. И не теряя времени, коротко бросает бармену приказ: шубу! Водружает накидку на плечи женщины, подаёт ей руку. — Пойдём, бриллиантовая моя. — Вот так ба сразу! Уже в спидере, шаловливые женские пальчики забираются в карманы мужских брюк под предлогом «согреться»… а про всё остальное и говорить нечего. Ночь сгорает стремительно, ярко. Белым и рыжим огнём. Её вечно холодные пальцы кажутся крохотными в его ладонях, больших и горячих. *** Утро приходит внезапно, разрывая идиллию пьяной страсти пронзительным писком будильника. Капитан просыпается мгновенно. Предпринимает попытку разбудить женщину, но та лишь отмахивается, плотнее закутываясь в одеяло. Он успевает принять душ, одеться и даже выпить чашку кафа, а Алмаз так и валяется в постели, вставить явно не собираясь. — Бриллиантовая моя, помнится, у тебя назначена встреча, — предпринял попытку спасти Алмаз от неприятностей с её начальством. — Или ты всё же решила опоздать? Женщина лениво открыла один глаз, на лице явно читалось недоумённое «а чё, уже утро?» выражение. — Утро, утро уже, — подтвердил Кеннеди, сверяясь с наручным хронометром. — Мне уже пора идти, лично я не собираюсь опаздывать на назначенную мне встречу. Женщина нехотя открыла второй глаз, тяжело вздохнула, взвешивая все за и против, и повторила вчерашнюю сентенцию про «можно и опоздать немножко». — Кэп, подай мою курточку, пожалуйста, — попросила она. Капитан просьбу выполнил. Алмаз достала из потайного кармана комлинк, набрала и затем отправила короткое сообщение. Порылась в карманах ещё, извлекая оттуда пригоршню монет. — Продли номер на пару часиков, пожалуйста. Я ещё посплю. — Как знаешь, — мужчина забрал деньги. На прощанье она послала ему воздушный поцелуй. *** Кеннеди вернулся на «Молниеносный» вовремя, как и подобает офицеру. Только для того, чтобы получить от рыцаря Рен сообщение, состоящее всего из двух слов. Опоздаю. Ждите. Никакого указания на хотя бы примерный срок задержки. Прошла минута после назначенного времени рандеву. Две. Пять. Пятнадцать. Пол часа. Час. Два. К исходу третьего часа приобретенное накануне капитаном хорошее настроение окончательно испарилось. В три пятнадцать после на борт дредноута, наконец, заявилась старая имперская Лямбда, встречать которую капитан послал своего адъютанта — Гонерил. Рампа опустилась, но вниз никто спускаться не спешил. Гонерил нетерпеливо подалась чуть вперёд, стараясь разглядеть, есть ли там кто. — Да иду я, иду, — раздался женский голос из Лямбды, а через пару мгновений появилась и его обладательница. Блондинка в чёрном шёлковом халате, да ещё и в домашних тапочках. Женщина подняла руки вверх, потянулась. И наконец, спустилась. Гонерил сверилась с декой. Проституток никто не заказывал. — Видимо, произошла какая-то ошибка, — начала адъютант. — Точно, — согласилась блондинка, снова скрылась в шаттле, обещая вернуться через пару минут. Вернулась, теперь уже кутаясь в норковую шубу с серебристым воротником из лисицы, используя широкие рукава на манер муфты, пряча в них ладони. — В космосе холодно, — пояснила блондинка в ответ на невысказанный Гонерил вопрос. — Ведите уже к капитану. Женщина вынула одну ногу из тапочка и почесала ею другую. — Эм, капитан не заказывал… эскорт, — сказала Гонерил, отгоняя крамольную мысль «или заказал, а меня не поставил об этом в известность?» прочь. — Мы ждём рыцаря Рен. — Я за неё сегодня, — ответила на это блондинка. Гонерил выразительно, не скрывая своего сомнения относительно столь спорного утверждения, посмотрела на женщину. Та недовольно цыкнула, вытащила руки из их тёплого убежища, протянула одну в сторону адьютанта, сжимая пальцы в кулак. Нарочито медленно, с улыбкой на бледных губах, хищной, довольной. Гонерил начала задыхаться, жадно хватать ртом воздух и пытаться, безуспешно, избавиться от невидимого захвата, болтаясь притом в нескольких сантиметрах от палубы. — Так понятней? — спросила блондинка и, дождавшись нервного кивка Гонерил, отпустила её. *** — Рыцарь Рен, капитан, — хрипло доложила Гонерил, и поспешила убраться вон из ready room, когда капитан отпустил её. — Прошу простить за опоздание, капитан, — вежливым, совершенно автопилотным голосом, произнесла Алмаз. И только потом посмотрела на капитана дредноута. Узнала. — А ты что здесь делаешь? Ой. — Вот именно, ой, — согласился Кеннеди. Недовольно, к тому же неодобрительно, кривя губы. Пьяные танцы в баре. Шуба с тапочками. И это у них называется рыцарь Рен? У них… у нас, мать вашу. — А вот вчера сказать нельзя было? — При свете дня, за который опять-таки, искусственное освещение, капитан различает цвет её глаз. Зелёный против вчерашнего фиолета. — Да кто же знал вчера? Что ты — это ты, я вчера не успела ознакомиться с тем как зовут и как выглядит капитан «Молниеносного». Успеешь тут с вами, — она усмехнулась, пытаясь обратить всё в шутку, но Кеннеди оставался непробиваемо серьёзным. — Истеричка отправила меня с одного задания сразу на другое, не дав времени на подготовку, вот и… — Истеричка, значит… Интересное имя для Кайло Рена. — Ой, как будто вы Хакса всегда Хаксом зовёте. Знаем мы эти эпитеты. Мегаломаньяк. Недо-Таркин. Генерал Обнимашки. — Генерал Обнимашки, — фыркнул Кеннеди, маска серьёзности дала трещину. Но только чуть-чуть. — Ладно, это всё лирика. Давай к делу. Координаты прыжка. — Координаты прыжка, да, — согласилась Алмаз, начиная вспоминать, куда же она их намедни записала. Засучила рукава, осматривая руки со всех сторон. — Сейчас найду. Да где же они? — Левая пятка, точнее стопа, — подсказал капитан, добравшись ночью и дотуда. — Точно! Кеннеди протянул руку, помогая женщине удерживать равновесие, стоя на одной ноге. Наконец, с координатами определились. Впереди было двенадцать часов в гиперпространстве. Как-то само собой разумеется, они перебрались в каюту Кеннеди, Алмаз, голодная как ранкор, затребовала обед, Кеннеди спорить не стал и пожелание «гостьи» было выполнено. — Что там у нас в плане, кэп, а? — Между основным блюдом и десертом поинтересовалась Алмаз. Поспешила исправиться: «капитан Кеннеди», заметив, как тот скривился от этого коротенького слова, хотя накануне и не возмущался по этому поводу. — Но, то в увольнительной было, а сейчас я при исполнении, — пояснил Кеннеди. — Капитан Кеннеди, — повторила она. — Опять будем мирное население терроризировать? — Нести мир и порядок в галактику, — снова поправил её он. — И к твоему сведению, это преступники, мятежники. — Ой, только не надо вот этого вашего военного лексикона. Знаем мы, что там за преступники и какой порядок вы там наводите. Я сама, знаешь, на какой Лямбде летаю? Не на простой, а на той самой, которую когда-то сам гранд-мофф Таркин приземлил на головы недовольных властью гражданских. На лице капитана явственно отразилось отвращение. Некоторые методы он явно не одобрял. И не был в восторге от некоторых поступков, подходящих более дикарям и мясникам, а никак не военным. И людей, данные поступки обсуждающих с непозволительной лёгкостью, он тоже, мягко говоря, не одобрял. — Да, расслабься ты, Моден, — уловив настроение капитана, произнесла Алмаз. — Не та эта Лямбда, я пошутила. Глупо. Настоящая, говорят, в личной коллекции Хакса. И думаю, ты не хочешь знать, что этот ублюдок делает там иногда, слушая по сотому кругу речь Таркина. Даже я хочу забыть это знание. Но не могу, увы. Она истерично рассмеялась, а потом нервно дёрнула плечами. Капитан больше молчал, слушая болтовню женщины, невольно вспоминая другую, из своего прошлого. Улыбка тронула губы Кеннеди. — Что? — спросила Алмаз. — Так, вспомнил кое-кого. Была у меня одна, трепуха, совсем как ты. — Расскажешь? — Нет. — Ну и ладно. Держу пари, ты прекрасно умел заставить её заткнуться. Может, попробуешь со мной также? — под столом, босая нога выбралась из тапочки и теперь посягала на святое святых, касаясь ткани брюк капитана. — Посмотрим. Ножка искала, ножка нашла. — Возможно. Ножка нажала чуть сильнее. Но всё также осторожно, аккуратно, зная и как сделать приятно, и как причинить боль. Но боль — это мы оставим для врагов Первого Ордена, а доблестным офицерам только ласка. С обедом было покончено. Они перебрались на кожаный, скрипящий при каждом движении, диван. Шуба снята ещё до трапезы, но халат пока ещё остаётся на месте. — Всегда думал, что рыцари Рен никогда не снимают свои шлемы, — произнёс Кеннеди. — Это Кайло, — она намеренно неправильно сделала ударение на последнем слоге, — у нас терпеть не может свою лопоухую морду, а мне прятать своё красивое личико ни к чему. Предпочитаю носить маску, когда это действительно необходимо. — И когда же? В бою, например? — Совершенно верно. Или когда надо кого-нибудь испугать как следует. Но это точно не сегодня. — И что же сегодня? — задал провокационный вопрос Кеннеди. — А сегодня, я сначала высплюсь, как следует, а потом, — она перешла на шепот, оказавшись близко-близко к Кеннеди. — Мы весело проведём время. — Может, наоборот? — мало спать капитану было не привыкать, так что он предложил вариант сначала провести весело время, а потом спать. — Нет, сначала спать, а потом веселье, — она подарила ему ленивый поцелуй. — Вот представь, я не высплюсь, не найду этот ситхов артефакт, Кайло выйдет из себя, раздолбает твой дредноут (Верховный Лидер запрещает ему кромсать людей, вот Кайло и отрывается на технике), ты обидишься, мягко говоря. Вот. Хакс опять же хвостом припрётся. Вдвоём они учинят ещё больше разрушений. — Ладно, ты права, не будем доводить дело до катастрофы, — согласился Кеннеди, помогая женщине встать. Прижимая к себе крепко на пару мгновений. — Но в этот раз, я тебя разбужу. — На то и расчет. *** Десантный транспорт приземлился в назначенной точке. Место сокрытия артефакта оказалось аккурат в том же поселении, в котором скрывались местные мятежники. Алмаз в тёмных доспехах рыцаря Рен (полный комплект, включая маску) действительно выглядела устрашающе. Кеннеди остался на мостике «Молниеносного», но на тактическом дисплее транслировалось происходящее. Рыцарь вышла первой. За ней солдаты в белой броне. Жители предсказуемо прятались. Голос Алмаз был искажён вокодёром до неузнаваемости. Доспехи были намеренно мужского кроя, чтобы невозможно было понять, кто срывается под ними, женщина или мужчина. Человек или машина. — Есть три варианта, — начала она. — Первый: вы добровольно выдаёте мятежников и рассказываете, где прячете артефакт. Тогда парни в белом стреляют избирательно и вопреки расхожему мнению, попадают точно в цели. Второй: вы знать не ничего не знаете, и сдаваться не собираетесь. Тогда мы улетаем на безопасное расстояние, и люди сверху одним выстрелом дредноута на орбите сравнивают это место с землёй. Третий: самый ужасный. Мне надоедает ждать от вас ответа — любого — и я включаю свой меч. На счет три моё терпение лопается. Раз. Два. Два с половиной. Откуда-то вылетает граната. Но взрывается в воздухе, не причинив рыцарю и штурмовикам никакого вреда. Три. Резня длится долго. Миссии — обе — выполнены успешно. *** — Резать всех было обязательно? — спрашивает Кеннеди. За иллюминаторами мелькает сине-белое марево гиперпространства. — Это просто моя работа, сладкий, — отвечает она, чувствуя волну отвращения в свой адрес со стороны капитана. Откровенно бессмысленный садизм не в его стиле. Женские пальцы касаются подбородка мужчины. Ему кажется, что они испачканы кровью, но это, конечно же, не так. Только если метафорически. Испачканы кровью и грязью доспехи, это да. Но сейчас она снова в шёлке и мехе. — Всё могло быть по-другому, если бы во главе Ордена был кто-нибудь вроде тебя, капитан Кеннеди. Она целует его, он не отвечает взаимностью. — Увы, командует Хакс… — говорит капитан. Пафос момента безнадежно разбивается вдребезги от следующей фразы Алмаз. — Кстати, вас специально на службу по цвету волос отбирают или так совпало просто? Она смеётся собственной шутке, не ожидая, что и капитану это покажется смешным. — Прощай, капитан. Раздаётся «шлёп-шлёп-шлёп» босых ног о тапочки. Она уходит.