Я на рассвете уйду с отрядом зеленогорских партизан. Часть 1.

Выр, вождь курчаков, был молод, но мудр. Он хорошо знал то, что должен знать вождь, если хочет занимать свой пост до старости. Подданные должны испытывать к тебе страх, почтение и любовь. Если тебя не боятся - ты политический (и не только) труп. Если не почитают - жизнь могут и сохранить, но с поста спихнут точно. Если не любят - скоро заскучают и начнут оглядываться по сторонам - нет ли кого поинтереснее? Чтобы боялись, нужно пристально следить на предмет недовольных, разоблачать и пресекать. Чтобы почитали, нужно не ждать недовольства, а спровоцировать. (Если не провоцируются - обвинить первым, разоблачить, далее по списку.) Чтобы любили, нужно периодически подтверждать свое реноме. Убить сайгака на охоте или врага в бою, на худой конец захватить у соседнего племени стадо коров. (Не своими руками, на это есть воины.) А еще нужно демонстрировать мужскую силу - каждую ночь спать с другой женой из гарема (это уже лично.) В гареме четыре жены, вполне достаточно для поддержания статуса главного мужчины племени. Вчера жизнь поставила перед вождем непривычную задачу. Отряд воинов взял в степи пленных, и это было хорошо. Особенно учитывая, что при них нашлись две фляги огненной воды и три единицы новейшего оружия, о котором курчаки уже слышали, но в арсенале не имели. Еще лучше было то, что среди захваченных оказалась женщина. Разумеется, ее не посмели тронуть, а почтительно доставили в дом вождя. Привезли ее бесчувственной, и сейчас она отлеживалась в одной из двух комнат женской половины в ожидании предстоящего ей счастья. А плохо было то, что один из пленных, черноволосый старик с длинной косой, заявил, будто все они ехали в гости к Дане, вздорной бабе, что командует отсталым племенем таккатов, не соблюдающих обычаи предков и не умеющих навести порядок в собственном доме. С одной стороны, пусть говорит что хочет, еще трое рабов и наложница нам не помешают. С другой стороны - отряд могли видеть таккатские пастухи или разведчики. Не то чтобы отважный вождь боялся каких-то отсталых таккатов, но зачем ему лишняя головная боль? Опять же - огненной воды взяли всего две фляги, а у таккатов она есть всегда, и если не ссориться, можно попасть к ним на весенний прием, где вождю-то уж поднесут точно и еще с собой дадут. Сейчас Выр пребывал в сомнениях, посылать ли гонцов к отсталым соседям или положиться на удачу. Мнения советников по этому вопросу разделились. Один, молодой, считал, что вождь на то и вождь, чтобы поступать по своему разумению. Второй, старый - что вождю следует взвесить все за и против и решить, стоит ли игра свеч. В конце концов Выр махнул рукой, прогнал обоих и решил успокоить расстроенные нервы в объятиях пленницы. Бесчувственной она ему вполне приглянулась, а если бы и даже и нет, вождь должен поддерживать свое реноме. На женской половине царило оживление. Все четыре жены, сейчас вынужденные тесниться в одной комнате, скандалили между собой и мрачно поглядывали на запертую дверь. - Выр, - без церемоний заговорила старшая Мара, ровесница вождя, - что-то там неладно. - Ну что еще? - устало спросил вождь, в который раз мысленно жалуясь богам на тяготы, которыми полна жизнь женатого мужчины. - Она в дверь била чем-то. И орала. Долго. - А сейчас притихла? - уточнил вождь. Мара посмотрела на него крайне непочтительно и не удостоила ответом. Не имея сил разбираться еще и с ней, вождь молча пнул ногой колышек, которым была подперта дверь. Дверь распахнулась, явив взглядам присутствующих внутренность второй комнаты. Пленница сидела с ногами на своем топчане и как-то странно держала руку у шеи. Присмотревшись, зоркая Мара констатировала: - Куриная кость.Она ее вдоль разгрызла. Эй ты, не дури, дай сюда. Ободренный поддержкой Мары, вождь шагнул вперед, чтобы отобрать опасную игрушку, но женщина успела ткнуть себя костью в правую сторону шеи. Брызнула темная кровь. У вождя окончательно сдали нервы. - Дура! - заорал он в голос. - Да кому ты вообще нужна, уродина!