Я на рассвете уйду с отрядом зеленогорских партизан. Часть 1.

Трое мужчин просидели в комнате для гостей до глубокой ночи. В конце концов брат Пьер отбыл домой телепортом, а Кантора устроили на ночь в свободной келье. На следующий день он встал вместе со всеми, а после завтрака уже торчал под дверью у Торо, дожидаясь, когда тот освободится. В девять Торо пришел и впустил его, и дверь снова закрылась. - Ну как ты сегодня, Диего? - Да ничего. - Можно спрошу? - Хочешь знать, чего я сбежал? - Ну да. - Ты же знаешь Жюстин. Больше тянуть было нельзя. Не хватало еще, чтобы она из-за меня сорвалась. - Ну оставайся у нас долечиваться. - Нет. Хватит, пора. Куда вынесет, там, значит, мне и место. Что там надо - исповедь? Иначе никак? - Сам знаешь. - И что - все рассказывать, что натворил? С самого детства? Замучаешься же слушать. - Все не обязательно. Решай сам. А начать лучше с конца. Расскажи, как жил последние годы. Торо слушал повесть о канторовых злоключениях, кивал и думал: хорошо, что парень не знает всего. А знал бы - страшно подумать, что бы мог сделать. Отец, желая сыну добра, такого наворотил, столько законов человеческих и божеских нарушил, так превысил меру положенной отцовской заботы, что прогневил своих шархийских богов. А боги эти карают не посмертно, а еще при жизни, причем и преступника, и того, кто послужил причиной. А еще эти боги любят пошутить. Отец незаконно привозил сына в свой мир лечиться, защищал не в меру - получи, сын, новый плен и новые увечья, чтоб отцу впредь было неповадно. Другая вера, другие правила, не лезть же в чужой монастырь, своим вот управляй, падре Себастьян. - Убитых - нет, не всех помню, я же снайпер, я их и видел-то в прицел. Кого лицом к лицу - на ножах или еще как - да, помню. Каждого. Исправно по ночам вижу. Жалею? Некоторых. Кого по молодости, сдуру, спьяну - тех да. Врагов... Нет. Кого партия велела - сам знаешь, что это были за мясники. Да, я и сам мясник. Так получается. Ты же помнишь, как у нас на базе было. Хочешь, чтоб уважали - научись убивать. Мужчина слишком злым быть не может, начальство за это если и ругало, то не всерьез. Вот добрым - это упасите боги. Помнишь, как наш Эль Чико по уху заработал? Про женщин, видишь ли, не то сказали, оскорбился. Да, мне тоже такое не нравится, но говорю же, ребята не поймут. Да, я кабальеро. Ну, пока совсем молодой был, дурак - тоже всякое бывало. Ты знаешь, что такое быть знаменитостью? В очередь выстраиваются, у служебного входа поджидают. Да, много чего случалось. Думаешь, зря я господина Пуриша на службе держал? Кто потом с родителями девиц договаривался, скандалы утрясал? Да я разве помню все, как было? Я же на этих вечеринках был и пьяный, и под кайфом - поди вспомни. Да они и сами были пьяные не хуже меня. Знаешь, бывают такие, вечером говорят "да", а утром "нет". Так что теперь, вообще никого не тронь? И так пока доберешься до женщины, пока уломаешь, соперников отгонишь - а теперь еще и проверять, трезвая ли? Да понимаю я все. Виноват. Теперь-то пожил, дерьма хлебнул, начал соображать. А по молодости в компании все на других оглядывался, не приведите боги дать слабину - уважать не будут. У нас же в Мистралии между собой как - полагается делать вид, что тебе на женщин плевать. "Мужчина, который думает о женщине больше пяти минут - не мужчина, а тряпка."* Ну что, дальше поехали? В полдень дверь комнаты наконец открылась. Кантор, усталый, мрачный, не глядя на Торо, медленно прошествовал за ним на галерею и вышел во внутренний дворик. Они остановились перед круглой площадкой, выложенной цветными камешками, когда их окликнули. Серхио, поджидавший их с самого утра, вошел следом и остановился в пяти шагах. - Кантор, - попросил он, - подожди. - Сынок, - строго сказал Торо, - ты же обещал. - Подожди, ты не можешь так... Кантор, оскалившись, шагнул в круг. Торо протянул руку, чтобы схватить ученика за рубашку, но опоздал. Одним прыжком Серхио оказался на круглой площадке, и двое стоящих во вратах одновременно исчезли. ____________________ * Хорхе Луис Борхес