Королевский завтрак

Маргарита нетерпеливо прохаживалась по своим покоям в ожидании супруга, с которым они должны были вместе выйти к завтраку у короля, и который безбожно опаздывал. И это на третий день семейной жизни! Важнейший день всей этой свадебной эпопеи: после венчания, пира и торжественного приёма должно состояться грандиозное представление, где каждому члену королевской семьи отведена своя роль, а Маргарита и Мария де Конде, помимо прочих церемоний, обязаны открыть финальный бал танцем со своими мужьями. Именно этот танец они и договорились репетировать после завтрака. Привыкшая блистать на празднествах Маргарита очень щепетильно относилась к их подготовке, продумывая каждую деталь, и приходила в ужас от мысли, что непутёвый супруг может легко свести на нет все её усилия. С другой стороны, на вчерашнем балу он был так любезен и так старательно вёл в танце – хотя она видела, что всё это даётся ему с большим трудом… В прихожей послышался шум и уже знакомый весёлый голос, желающий всем собравшимся доброго утра. Маргарита встрепенулась и бросилась к выходу с великодушным намерением не бранить супруга за опоздание, уж коль скоро он появился в момент, когда она мысленно дала ему шанс на свою приязнь. Она была готова к любому поведению с его стороны: к дурацким отговоркам, виноватому виду, сбивчивым извинениям, но вот на что никак не рассчитывала – так это увидеть его, сияющего и разрумянившегося, в полурасстёгнутом колете и с травинкой во рту. Такой жутко растрёпанный, но счастливый вид, бывало, имел Его Величество Карл IX по возвращении с охоты. Очаровательный, но совершенно неподобающий вид для официального завтрака! Позвольте… она только что сочла этого деревенщину очаровательным?! Заметив вышедшую ему навстречу жену, Генрих резко остановился, продолжая, однако, возбуждённо подпрыгивать на месте, и одарил её широкой улыбкой – в то время, как она меланхолически размышляла, убить ли его прямо сейчас самой, попросить матушку или подождать, пока это сделают испанцы на предстоящей войне? – Доброе утро, жемчужина моя! Вы сегодня неотразимы! Толпящиеся в прихожей придворные умилённо заворковали и заахали, глядя на столь идиллическую, по их мнению, картину – но сообразительная Жийона, умеющая на раз считывать настроения своей госпожи, проворно захлопнула дверь за спиной короля раньше, чем Маргарита успела ему ответить. К счастью. Потому что она лишь чудом смогла удержаться от гневной отповеди. Она раздражённо фыркнула, резко отпихивая мужа, потянувшегося было поцеловать ей руку – и лишь тогда заметила, что на локте у него болтался пышный венок из садовых цветов. – Где вы были?! – недовольно воскликнула она, топнув ногой – и мельком удивилась своей чересчур бурной реакции: мало кому удавалось вывести её из себя. Обычно она предпочитала не выходить из образа величавой красавицы, игнорируя тех, кто посмел вызвать её неудовольствие. В крайнем случае, удостаивала уничижительным взглядом. – Искал маргаритки! – радостно отрапортовал Беарнец, слишком уж подчёркнуто-невинно хлопая серыми глазами. О, этот взгляд она уже успела выучить – и он явно говорил о том, что его обладатель замышляет какую-то каверзу! – Нашли? – преувеличенно-спокойно уточнила Маргарита, но угрожающий взгляд, который она вперила в супруга, ясно давал понять, что это затишье перед бурей. Однако Генрих не спешил устрашаться. – Увы! – он грустно развёл руками и, словно лишь сейчас вспомнив о венке, протянул его супруге. – Но я нашёл кое-что получше! – с гордостью объявил он. – Смотрите, какие яркие васильки – прямо под цвет ваших глаз! Некстати вспомнив, что особо острые на язык сплетники Лувра величают её мужа «козлом», Маргарита попыталась изгнать из воображения картину жующего цветы Беарнца, у которого на завтрак, похоже, были свои планы. – Очень любезно с вашей стороны, сударь, но нам сейчас не до пасторальных игрищ! Мы опаздываем на завтрак к Его Величеству! Будьте добры привести себя в порядок! Жийона… Но прежде чем она успела отдать какие-либо распоряжения, Генрих сделал шаг вперёд и попытался надеть этот ужасный венок ей на голову! – Я и принёс последнюю деталь для завершения вашего прекрасного образа! – объявил он с довольной улыбкой. – Вы с ума сошли?! – так резко Маргарита не отпрыгивала ни от кого с тех пор, как глупо попалась на своём романе с герцогом де Гизом и нарвалась на наказание от любимой матушки и брата-короля. – Немедленно уберите от меня это! – Но почему? – Генрих с лёгкой обидой перевёл взгляд с венка на супругу и обратно. – Я постарался сплести красиво! И удалил даже самые маленькие колючки! Он выглядел как несправедливо наказанный ребёнок, и Маргарита мысленно застонала от осознания, сколько ещё времени ей предстоит потерять на уговоры этого балбеса вести себя прилично. Потому что ссориться с ним ей нельзя. Только не перед таким важным балом! – Но… они же грязные! – голос её прозвучал гораздо менее твёрдо, чем она намеревалась. Боже правый, что взять с этого неотёсанного деревенского увальня, который вытоптал уже добрую половину клумб в садах Лувра! С полного попустительства пожилого садовника, который ворчит, но скорее для проформы – а вот его дочурка, к слову, совершенно открыто не сводила глаз с «заморского принца», когда он и Маргарита прогуливались по саду после официального представления друг другу в присутствии всего двора. Тогда Генрих после всех церемоний сорвал с шеи душивший его крахмальный воротник, растрепал пятернёй уложенные волосы и с заговорщицкой улыбкой потащил свою «прекрасную невесту» погулять по саду, чтобы побыть наедине и получше узнать друг друга. Ошарашенная таким напором Маргарита даже не нашла слов для отказа и чувствовала себя крайне неловко. В отличие от жениха, который остался чрезвычайно доволен прогулкой – а особенно неожиданным вниманием дочери садовника. Мимолётная благодарная улыбка, которую он подарил этой нахалке, заставила её расцвести, а у Маргариты вызвала раздражение. Именно тогда она узнала о пламенной любви будущего супруга к цветам – когда он сорвал с клумбы пышную хризантему под цвет её платья и протянул ей, попутно разглагольствуя о том, что ни один камень, даже самый драгоценный, не способен подчеркнуть женскую красоту так, как живое растение. Маргарита не преминула возразить, что, согласно учению древних мудрецов, камни тоже относятся к живой материи – на что Беарнец совершенно непочтительно закатил глаза. И настойчиво засунул хризантему в пышный светлый парик, который Маргарита надела в тот день специально для встречи с будущим мужем. А она почему-то опять промолчала. Нет, она любила цветы – но предпочитала готовые букеты, составленные опытными декораторами. А вовсе не сорванные грубыми руками с клумб, с помятыми стеблями и комками земли! А этот увалень упорно продолжал приносить именно такие, причём не только ей – он искренне надеялся подобными глупыми ухаживаниями очаровать искушённых придворных дам! На днях, к примеру, сорвал незабудку и словно мимоходом протянул её Красотке Руэ – а та, хоть и приняла подношение со снисходительным видом, после этого всё же начала смотреть на «сына Антуана» чуть иначе: скука сменилась лёгкой заинтересованностью. От этого сверкнувшего молнией воспоминания по спине Маргариты пробежал холодок. Тогда она не придала этому мимолётному эпизоду особого значения – но теперь всё иначе: этот любитель сорняков и перезрелых шлюх успел стать её мужем! Пресвятая Дева… Неужели женщины их семейства прокляты?! Неужели ей самой придётся повторить судьбу королевы-матери, вынужденной долгие годы терпеть фаворитку своего мужа, которая к тому же намного старше него?! Ведь Руэ была любовницей короля Антуана Наваррского, когда Генрих, его законный сын, ещё не родился! Сейчас ей чуть за сорок, и она всё ещё бессовестно хороша, и что намного опаснее – дьявольски хитра! Но уж не настолько, чтобы сравниться с Жемчужиной Франции! И она, королева, позволит этой шлюхе взять верх, когда есть все шансы на победу?! Она, первая красавица двора, не очарует собственного мужа?! Который, будем честны, далёк от рыцарского идеала, каковым был её отец! И весьма падок на дамские прелести, в чём она уже успела убедиться! – Пока это единственная корона, которую я могу вам дать… – словно отвечая на её мысли, Беарнец шутливо развёл руками, но в глубине его глаз таилось смущение. Маргарита мысленно скривилась. Кто бы сомневался, что этот королёк, чья бедность уже вошла в поговорку, только и может позволить себе подарить жене венок из цветов, растущих вперемешку с сорняками на любом клочке земли! Не бриллиантовую же диадему от него ждать! О драгоценностях, преподнесённых мужем к свадьбе, она предпочла забыть – в конце концов, большинство из них были куплены по инициативе покойной королевы Жанны. Сам-то он вряд ли бы догадался! С каким-то мстительным удовольствием заметив, как подрастерявший свою браваду муженёк неуклюже переступил с ноги на ногу, Маргарита уже готова была высмеять его – но, осенённая внезапной мыслью, прикусила язык. Ведь прежде и ей, и другим он дарил по одному цветку. По крайней мере, на её памяти ни одна из этих мерзавок ещё не удостаивалась даже букета, не говоря уж о венках. Лишь она, королева. Он в самом деле… сделал и принёс ей корону! Это простое озарение заставило Маргариту сказать совершенно не то, что она собиралась. – Я… испорчу причёску… Действительно, для утреннего выхода она решила обойтись без париков, но волосы её были красиво уложены, и посторонний предмет в виде этого венка повредит конструкцию из перевитых жемчужными нитями прядей на затылке и помнёт кудри, изящно спадающие на плечи! Генрих медленно протянул руку – не ту, которой держал венок, так что на этот раз Маргарита не отпрянула – и робко дотронулся до блестящего чёрного локона, а затем, осмелев от покорности супруги, накрутил его на кончик пальца. Маргарита, обрадованная надеждой наконец закончить этот балаган – пусть и ценой красоты завивки, на которую Жийона потратила добрых полчаса! – не противилась, молча обдумывая дальнейшую тактику. Но когда наглая смуглая рука сделала попытку зарыться в её волосы глубже, она мягко перехватила Генриха за запястье и с удивлением ощутила, как пульс под её пальцами заметно участился. – Нам пора! – Маргарита напомнила это скорее себе, чем безответственному мужу, и постаралась придать своему внезапно дрогнувшему голосу побольше строгости, ибо её собственное сердце тоже отчего-то забилось быстрее. Генрих отстранился с явным разочарованием и, грустно поглядев на венок в своей руке, тяжело вздохнул. Маргарита всё ещё колебалась. Мысли её лихорадочно метались между нежеланием гасить романтический порыв супруга, который неожиданно отозвался приятным трепетом в её груди – и страхом дворцовых сплетен. Прежде, глядя на шутовские выходки Беарнца, она всегда ощущала мучительную неловкость – потому что удивление на лицах придворных быстро сменялось снисхождением, насмешками, а затем и презрением, а это было для честолюбивой принцессы худшим кошмаром: сама она предпочитала видеть в чужих глазах лишь восхищение. Но раз теперь она повязана с этим паяцем – ей придётся научиться держаться с достоинством, не выказывая ни капли стыда за его поведение. А значит, нужно в какой-то мере стать соучастницей разыгрываемого им спектакля. К тому же вчера он доказал, что вовсе не так неотёсан, как все привыкли думать, и при желании вполне способен вести себя по-королевски. И именно ей предстоит внушить ему это желание и научить лавировать в океане полной опасностей придворной жизни, отстаивая не только свои собственные интересы, но и интересы своей новообретённой королевы. Которая просто обязана поощрить своего короля – а то что-то очень уж поникшим он выглядит. Как цветы, которые к вечеру завянут, если о них не позаботиться. Не давая себе времени передумать, а супругу – сообразить, что происходит, Маргарита решительно забрала у него несчастный венок и водрузила на его вихрастую голову. Генрих, явно не ожидавший такого, удивлённо приоткрыл рот, роняя изрядно пожёванную травинку, а его серые глаза вспыхнули детским восторгом – таким искренним, что Маргарита ощутила себя польщённой и… взволнованной? Идея соблазнить собственного мужа отчего-то показалась такой заманчивой… Может, оттого, что ей ещё не приходилось этого делать? Но и короновать её до сей поры никто не пытался! – Могу я попросить вас сохранить эту корону для меня? – заговорщицки прошептала Маргарита и подчёркнуто медленно провела костяшками пальцев по колючей щеке мужа, мимоходом заправляя ему за ухо прядь тёмных кудрявых волос, горячих от солнца и чуть влажных. Затем наклонилась ещё ниже и добавила: – До того момента, когда я смогу распустить волосы и предстать перед вами нимфой? А пока… – она аккуратно оторвала один из цветочков, торчавших с краю венка, вдохнула его аромат, демонстративно прикрыв глаза от удовольствия, и засунула стебель за край корсажа. – Залог от рыцаря для прекрасной дамы! – вкрадчиво промурлыкала она, бросая на супруга исподлобья жаркий многообещающий взгляд и внутренне ликуя: теперь он будет изнывать от нетерпения, ожидая конца празднества, и, даст Бог, послушно выполнит все необходимые церемонии! Серые глаза возбуждённо заблестели, и Генрих окинул супругу откровенно-голодным взглядом. Затем молниеносно сцапал за талию и притиснул к себе настолько близко, что кожу на лице Маргариты защекотали цветы его живой короны. Не ожидавшая столь стремительного манёвра, она невольно замерла, окутанная исходящей от мужа тёплой волной. От дурманящей смеси запахов сладких цветов, горьких трав, нагретой солнцем земли и вспотевшей кожи закружилась голова. – Позвольте получить небольшую гарантию от моей нимфы! – с хитрой улыбкой в голосе прошептал Беарнец, обдавая ухо Маргариты горячим дыханием, и на миг прижался губами к её щеке. Затем опустил взгляд, сверля жадными потемневшими глазами её декольте, и облизнулся так предвкушающе, что Маргариту невольно бросило в жар. Похоже, она перестаралась, и этот развратник не нуждался в дополнительном авансе! Ещё и гарантий требует с чисто гугенотской наглостью! Фавн, что с него взять! Но она сделает его ручным, или она не дочь Екатерины Медичи! При мысли о том, чего ей будет стоить это приручение, по телу Маргариты пробежала дрожь, и Генрих, заметив это, поцеловал её в другую щеку, уже гораздо мягче – и она снова не сделала ни единой попытки оттолкнуть его. К чему? Всё равно через несколько часов ей предстоит не просто почувствовать вкус этих губ, но и полностью отдаться этому человеку. И эта перспектива не только не вызвала у неё отторжения, но и заставила задаться вопросом: а им точно нужно идти на этот завтрак? Или можно ещё немного задержаться? Конечно, безрассудство – удел безумцев, но и королевам оно не чуждо. А она – королева. Теперь, в объятиях своего короля, она наконец осознала это в полной мере. Но коварный Беарнец, словно в отместку решивший пренебречь своими супружескими обязанностями в пользу дворянских, уже отстранился и отвесил издевательски-любезный поклон – словно и не сгорал от желания ещё мгновение назад! Маргарита смерила его возмущённым взглядом, силясь понять, затеял ли он снова какую-то игру – или напротив, притворством было всё его предыдущее поведение. Но по его невозмутимой физиономии решительно ничего нельзя было прочесть. – Окажите мне честь, мадам! – Генрих галантно подал Маргарите руку, и ей ничего не оставалось, как положить ладонь на рукав его колета, чуть измазанный землёй и влажный от росы. Постаравшись скрыть разочарование, она незаметно перевела участившееся дыхание и мысленно дала себе обещание сделать предстоящую ночь самой незабываемой в жизни этого «горного козла». И его венок покажется ему ещё цветочками, уж простите учёную женщину за каламбур! Маргарита торжествующе улыбнулась и кивнула Жийоне, давая знак открыть дверь.