Сегодня все закончится

Все, что угодно, но не детей... Не детей... Снова она видит, как очередная группа туристов вошла под своды замка, и вся сжимается, заметив в толпе троих детей. Бьянка на автомате выдавила из себя улыбку, которую выдавить было просто необходимо, и резко опустилась на свой стул - ноги просто подкосились. Она не может привыкнуть, когда видит детей. Те просто идут вместе с родителями - не оставлять же на улице без присмотра - и попадают сюда, прямиком в ад. Они толком и пожить-то не успели еще... Девушка берет ручку и, сжав челюсти так, что заходили желваки, ломает ее пополам. Глухой короткий треск... сейчас начнется... вот уже через минуту-другую она услышит то, что потом ночами душит ее в кошмарах... Детские лица... Лица молоденьких девушек... Беременных женщин... Мальчиков, которые только что начинают жить! Влюбленных пар... Они держатся за руки, идя за этой надменной самовлюбленной сукой, но больше всего ее мучают детские лица... Когда-то она хотела стать такой же, а теперь, видя, как мимо нее почти каждый день проходят невинные создания... Почти каждый Божий день... Хрупкие спинки, взгляды на матерей - лучистые и счастливые, или иной раз уставшие от жары и хождений по городу, а здесь так прохладно! Тонкие ручки, сжимающие мамины, высокие, звонкие голоса... - Маааам, ну куда мы пришли? Ну, давай обратно, я не люблю все эти замки, не хочууу... Пойдем лучше в кафе, а? - Мааам, я устал... - Потерпи еще немного, родной! - заботливый голос матери. Это хорошо. В последний раз. Иногда Бьянка слышала раздраженность на ребенка, и это ее еще больше убивало, ведь это раздражение и резкость, посланное своему дитя, будет последним, что он слышал. «Пусть меня убьют лучше», - думала Бьянка в эти минуты, проклиная себя и весь мир. Она сжимала кулаки, и длинные ногти до боли врезались в ладони, оставляя красные полосы. Сколько раз она зарекалась, что сегодня она видит это впервые, а потом бежит. Девушка знала, что будет после того, как ее отыщут, и в который раз ей изменяло мужество бежать или полезть на рожон, допустить ошибку... Все, что угодно, ведь это так легко - умереть в этих стенах, лишь бы не слышать мелких шагов детских ножек мимо нее... Ей так хотелось не быть на своем рабочем месте в эти минуты, но она должна была оставаться на посту... Если ее не прикончат вскоре, и она решит умереть, то просто не придет на работу и... и все. Совсем все. Ей этого не простят, невозможно даже взять билет на самолет без ведома Аро, а если он не возьмет ее руку, тем самым не узнав о том, что она задумала, то ее все равно настигнут. Она подписала себе смертный приговор самолично, переступив порог Палаццо... Видя детские беззаботные лица здесь, в этом царстве мертвых, она перестала желать стать такой же, как они, но куда теперь ей деться? - Мамм, - ребенок дергает женщину за рукав, - куда мы идем? Я есть хочу... - Зачем мне этот замок? Здесь холодно, мааам... - жалобно ноет малышка, - пойдем лучше обратно, и ты мне купишь ту куклу, помнишь? Бьянка содрогается от воспоминаний. Сколько детских вопросов накопилось в ее памяти, не дающих покоя... Образы, душащие ее по ночам... Перед глазами сегодняшняя девочка, сказавшая матери: «Я сама пойду, не держи меня, я уже взрослая!» Сказала гордо, с достоинством, как говорят часто маленькие дети, и пошла чуть впереди. Ей не больше десяти... Десяти! Бьянка смотрит в опустевший коридор и слышит вдалеке удаляющиеся голоса... Вот уже... сейчас... пара секунд... Вели, как скот на убой, и эта девочка в сарафанчике в цветочек, и два мальчика, старшему не больше тринадцати. Они еще долго будут стоять у нее перед глазами, хотя видела она их всего лишь несколько секунд, но ей хватало. Говорят, человек привыкает ко всему, но Бьянка не верила в правдивость этих слов. Здесь она поняла, что не ко всему можно привыкнуть, только не к убийству детей... Дети... Они ведь невинны... Крики... Спина Бьянки напряжена, будто натянутая струна, лицо искажается от мучений, ногти в ладони до боли, еще сильнее... Она часто моргает, пытаясь сдержать слезы. Сарафанчик в мелкий цветочек... светлые, вьющиеся, как у куклы, волосы ниже спины... - Я пойду вперед, не держи меня. Я уже взрослая... Дети - они невинны... Так нельзя... Все, что угодно, но ТАК НЕЛЬЗЯ. Они вампиры, и им плевать - дети, женщины, беременные - им все равно, кого убивать, и каждый это понимает, не стоит и надеяться на что-то другое, тем более в этом случае, как чертовы экскурсии - бедняжки просто «попадают под раздачу»... Она понимает это головой, но от этого не легче. Безумно тяжело видеть... слышать... Сколько она сможет еще вытерпеть? Ей страшно... Если бы она стала одной из них, то смогла бы пойти на это?.. Ассоциация с немецкими концлагерями, когда всех без разбора вели на убой под предлогом «принять душ», а люди шли, как стадо овец, и многие не догадывались, что делают последние шаги... Все затихло, последние крики растаяли под сводами замка. Тишину прорезал трезвон ее мобильника - рабочего телефона, купленного ей Вольтури. Ее сотовый тут же забрали, как только она попала сюда. Бьянка вздрогнула с такой силой, что чуть не упала вместе со стулом, а руки машинально вцепились в подлокотники. Ее вызывают? Сердце бешено забилось, стараясь выпрыгнуть из грудной клетки. Она порывисто убрала с лица уложенные в красивую прическу светло-русые кудри и взяла телефон. Что еще? Зачем? Неужели она пойдет... туда... В трубке раздался отданный ей приказ: сухо, кратко и внятно, без лишних разглагольствований. Как всегда... Бьянка открыла вордовский документ и написала нужный текст, затем достала белоснежный лист бумаги и заправила его в принтер. В семье какого-то Карлайла пополнение... Новообращенная... Вольтури есть до этого дело? Нужно срочно доставить послание ИМ. Снова перед глазами детские спины... Девушка зажмуривается на миг, снова погружаясь в мучительные воспоминания, затем распахивает глаза и... Ей нужно обязательно подняться и срочно идти туда, найти в себе силы сделать это. Бьянка встает, дрожащими руками берет крохотный поднос и кладет туда листок с эмблемой королевского клана, которому служит. Почему сегодня сложнее, чем всегда? Почему тяжелее, а не привычнее становится, не легче? Ведь должно быть наоборот! Она не может привыкнуть к некоторым вещам... не в состоянии... Из-за мучивших ее образов и воспоминаний, которые не дали ей сейчас спокойно собраться с мыслями, она совершенно забывает проверить письмо на ошибки... Она забывает проверить письмо в первый раз за все время, что работает у них секретаршей и... в последний.