Я ей отомщу!

Темно-синяя единорожка, с белой гривой, кончики которой весело завивались и на ней и на хвосте, с ясными голубыми глазами, и с очень буйным, но в то же время добрым нравом читала письмо от лидера Чудо-молний Спитфайр, читала и еле дышала. Из глаз текли соленые слезы, текли на нос, а с него скатывались на чернила, размывая их. Шок и страх пленили ее в те мучительные минуты, когда до неё донесли страшную правду. В конце концов она не сдержалась, резко отвела от письма взгляд, поспешно разорвала его на мелкие кусочки и выбросила гореть в камин, не прочитав двух последних предложений. Полная злобы, ненависти, досады, грусти и паники, пони накинула на шею любимый оранжево-красный шарф, вышла на улицу, громко хлопнув дверью и повесила на дверную ручку надпись: «Я не вернусь! Нету смысла…» После чего поймала первую попавшую ей карету и за немалую сумму погнала узнавать все подробности, что сделать ей очень не терпелось. ♡ ♡ ♡ Тем самым временем в Клаудсдейле пегасы-журналисты брали интервью в Академии Чудо-молний, Соарина, Флитфут и Спитфайр расспрашивали об их мнении о случившемся две недели назад. Радугу тоже приглашали, но она наотрез отказалась, ей не то что говорить об этом, да даже думать было очень больно. Журналист Хонората, что помимо журналов работала еще писателем повестей и вела личные дневники, после заданного вопроса: «Как вы вообще относились к Изгнанникам?», передала Спитфайр микрофон и приготовилась записывать. Урсула, ее подруга, направила сфокусированную камеру, она записывала прямой эфир. — Я к ним очень хорошо относилась. Правда, — начала Спитфайр грустным, негромким тоном. Они все находились в ее кабинете, Чудо-молнии сидели на диванах, очень опечаленные и до сих пор полностью не вдумавшиеся в случившееся. — Им важно было мое мнение, и я сжалилась, я поддерживала. — Вы жалеете, что тогда изгнали их? — Нет, им было лучше жить так. Если бы просились назад, я бы приняла, но они не просились. К тому же взять Роллинг Тандер, Шорт Фьюза и еще одну девочку, их так я поняла подругу, они сами решили, что я их изгнала, на самом деле такого не было. — Да, да, я помню Шорт Фьюз и Ванесса точно не понятно почему всем говорили, что мы их выгоняли, — высмаркиваясь платком, вставила Флитфут. — А Роллинг Тандер изгнали, не ты — да, но… — она глянула на Соарина. Он поспешил отвести взгляд в сторону. — Ванесса? — удивленно произнесла Урсула, но Хонората перебила ее следующим вопросом, отложив этот на полочку: — То есть, они врали? Я всегда думала, что вы изгнали за проблемы с гневом… — Нет, — покачал головой Соарин. — Нет, нет, вы что, — подтвердила Флитфут. — Никогда бы наш клуб за такое не изгнал, мы в шоке с многих наших фанатов, которые, наслушавшись историй от Изгнанников вмиг поменяли о нас мнение, — рассказала Спитфайр. — Нет, ради Бога, пусть фанатеют от кого хотят, их дело, но принимать нас за извергов, даже ни в чем не разобравшись это как я считаю безрассудно, но, впрочем, именно такой пример Лайтнинг Даст, Роллинг Тандер и Шорт Фьюз подавали своим фанатам. — Так выходит, Изгнанники выдумали свои причины изгнания? Для чего? Испортить репутацию своим, так сказать, соперникам? — Нет, нет, что вы! — улыбнулась огненная пегасочка. — Нет, все не так, у них не было в планах портить нам репутацию, они были добродушными и независтливыми, им хватало своих достижений. Просто тут следует принять во внимание одну деталь, они говорили правду, но для нас звучало это как вранье по той причине, что они немножко не поняли того, что я им тогда говорила. Говорю же, ни Роллинг Тандер, ни Шорт Фьюза мне не хотелось изгонять. — Тогда как так вышло? — спросила Хонората. — Сейчас объясню. Видите ли, Роллинг Тандер в Академии была далеко не самой лучшей. В отличие от Лайтнинг Даст, она стала ведомой… — Моей, — сказала Флитфут. — Хах, я помню, как тогда у нас в тот же месяц в Академии проверяли учебную сигнализацию, оповещение о пожаре, но самое главное, нас забыли оповестить о ней, и мы все подумали, что она реальная, я сразу направилась к выходу из комнаты, оборачиваюсь, гляжу, Роллинг Тандер начала в вещах возюкаться, говорит, кошелек потеряла. А я-то думала, что все серьезно, ну знай подлетела к ней и силой вытянула из комнаты, а после того как нам сказали, что это была проверка, она на меня надолго обиделась. — Да, у нее совершенно отсутствовал инстинкт самосохранения, — кивнула Спитфайр. — Она не видела колесниц пегасов, сломя голову она мчалась прямо на них, из-за чего пилот еле тормозить успевал. Ну так и что? Она обожала вытворять невероятное под сгоном туч, бьющих молнией, она невесть что вытворяла, я например смотреть на это не могла, но, заметьте, я уважала ее тягу в экстриму. Но именно это тяга и мешала ей как следует углубиться в программу, она отвлекалась и часто прогуливала занятия. — А возвращалась в Академию вся черная, грива тоже, хвост дыбом. Копыта забинтованы, форма так вообще в ужасном состоянии, но тем не менее, она довольная, — вспоминала Флитфут. — Я понимала, что скоро она совсем отойдет от темы. Ее Чудо-молнии уже совсем, в конец перестали интересовать, — продолжала свой рассказ Спитфайр. — А я желала ей лучшего, хотела, чтобы она занималась тем, что доставляет ей удовольствие, а Академия этого не делала. Ну, так что вы думаете, я ей об этом так и сказала. Роллинг Тандер, говорю, если хочешь быть экстремалом это очень хорошо, иди, для тебя все двери открыты, возможно, ты станешь успешной каскадеркой, делай то, что нравится. Вот и все. Но я не изгоняла ее, клянусь! Чтобы я, Роллинг Тандер… Бред. — Соарин наговорил ей лишнего, они поссорились и в конечном итоге он её изгнал, — сказала Флитфут, искоса поглядывая на белого жеребца, сидевшего рядом с ней, но он похоже так и не жалел, был того же мнения, что и Спитфайр — в изгнании Тандер жилось лучше. — Флитфут, я это впервые слышу, — заметила Спит. — А тебе и не надо. Мы ее любили, — со вздохом добавила Флитфут. — Я за тот месяц очень сблизилась с ней. Пусть она была саркастичной и шутила обидно, но она никогда не обижала намеренно, кроме того, была храброй, но никогда не укоряла других за трусость. Она умела сострадать, она любила приятные и ласковые фразы, хоть и пыталась это скрыть. Мне даже не верится… — Флитфут всхлипнула. — Я когда ее обнимала, она пыталась сопротивляться, но я ясно видела, ей приятно знать, что есть та, которая ее искренне ценит!.. А с тех пор как она покинула Академию, мы и не общались больше, я вообще до появления Изгнанников о ней не слышала. А когда видела, не подходила, ибо не знала, какого она мнения обо мне. Флитфут заплакала, Соарин утешительно обхватил ее копытом. Спитфайр протянула ей еще один носовой платок и вернулась к рассказу: — Аналогично было с Шорт Фьюзом и Ванессой. Я не выгоняла никого. Кто такая Ванесса, это я так поняла родственница Роллинг Тандер, раньше она была поваром у нас в Академии. Тоже вбила себе в голову, что ее выгнали, вот проказница. Глупенькие и самоуверенные эти Изгнанники, но добрые и смелые. — А если они все не так поняли, почему вы не сказали их фанатам, как все было на самом деле? — поинтересовалась Хонората. — Говорю же, я поддерживала их, — ответила Спитфайр. — Ну, они решили так. И что? Мне не хотелось ими манипулировать. — Ясно. Та-а-ак… — Хонората пробежалась глазами по интервью-блокноту. — И еще я хотела спросить про Ская. Кто он? Не смотря на само это всемирно известное понятие «Вандерболты», конкретно о Скае известно очень мало. Расскажите о нем, если можно. — Скай был чудом, — незамедлительно ответила Спитфайр, вдруг тоже горестно всхлипнув. Соарин, только услышав его имя, тут же в свою очередь заплакал, покраснел, стараясь как можно быстрее и незаметнее очистить лицо от слез, все-таки прямой эфир… — Талантливый, самовлюблённый, да, он очень гордый уверенный в себе, но в то же время добрый и готов поддержать, вот он, настоящий пример Чудо-молний. В отличие от большинства, в Академии он не был саркастичен, сарказм у нас любят многие, но больше он все-таки распространяется на Изгнанниках, нежели на нас, Вандерболтах. Скай как будто был создан поддерживать. Он поддерживал любого неуверенного в себе пони, он помогал добиваться успехов, искренне радовался за других, даже тех, кто успешнее его, никогда не ревновал, тоже, в отличие от большинства тех, кто входит в резерв, это обычно пять самых талантливых летунов. — Славный парень, — улыбнувшись, заметила Хонората, но в ту же секунду понизила тон, — Жаль его… — И мы слышали, подружка его, осталась в живых, — напомнила Урсула. — Да, Вейпор Трейл, — кивнула Спитфайр. — Где она сейчас? — Она с дня трагедии не посещала Академию, до сих пор наверное не оправилась, бедняжка… Я ее навещала, она на второй день открыла мне дверь до сих пор вся красная, заплаканная, — Спитфайр прикрыла нос и рот платком. Хонората внимательно слушала, кивала, и что-то быстро записывала в записную книгу. — Она и не была в том злосчастном доме на момент происшествия, мне кажется, что без Ская жить ей будет очень трудно. Она проплакала все эти дни, Рэйту, ту пони, с которой всё началось, она забрала к себе жить, но не знаю, честно, что в её доме сейчас происходит, о Рэйте тоже за эти дни вот уже ни слуху ни духу. Вот, вчера вечером отослала Ванессе письмо, где это все сообщила, нельзя же ее в постоянном неведении оставлять. Вот, будем надеяться, она окажется не такой эмоциональной, как Вейпор… Спитфайр отвернулась и замолчала. Ей уже минут пять назад страшно захотелось прекратить этот разговор. Она чувствовала, что еще чуть-чуть, и она не выдержит и тоже заплачет вслед за своими товарищами. Но пара журналисток в упор того не видели, они все дожидались продолжения разговора, Хонората задумчиво пробегала глазами по написанному и чесала подбородок, вероятно придумывая новый вопрос. Спитфайр заметила, что ни одна, ни вторая проводящие интервью нисколько не сочувствовали, в чем пегасочка не собиралась их винить. Нужно было знать погибших. Нужно было быть знакомыми с ними лично, чтобы полностью осознать эту потерю, думала Спитфайр. Ей было очень тяжело продолжать этот разговор, она глянула на товарищей — те похоже тоже того уже не желали. Но, к счастью, этого и не пришлось делать. К счастью, Спитфайр ошибалась в равнодушии журналисток. Через минуту молчания Хонората объявила об окончании прямого эфира, Урсула кивнула и отключила камеру. — Вух, вы как будто прочитали мои мысли, — выдохнул с облегчением Соарин. — Ха-ха, этому мы пока еще не научились, — хихикнула Хонората. — Но нам известно, что сложно говорить и сдерживать слезы то, что вы, ну… Говорили. Ну, в общем, подведем итоги. Спасибо большое за интервью, с вами было интересно побеседовать. Примите наши соболезнования. Нам правда, очень жаль, что пришлось провести это интервью… Надеюсь, своими вопросами мы не сделали вам больнее. — Нет, нет, — вежливо соврала Спитфайр. Она протянула протянутому крылу Хонораты свое в ответ и крепко пожала его. — И спасибо за соболезнования. За это мы вам очень благодарны. Хонората поправила очки и улыбнулась. — Ладненько, мы тогда пойдём, — сказала она, — Работа не ждёт, у нас её ещё много. Напоследок хотела попросить вам передать кое-что Вейпом Трейл и Ванессе. Пусть у них в жизни всё складывается хорошо, чтобы они в будущем повстречали кучу новых замечательных пони, здоровья им, долгой, продолжительной счастливой жизни, меньше слез и горести. Позитивных мыслей и всего самого-самого прекрасного. И если те, кто был так им дорог, увы, прекратили свою историю в этом мире, то их путь пусть ещё долго не обрезается, пусть двигаются дальше, к мечте и радости. Ладно? — Я передам эти золотые слова, — улыбнувшись тоже, пообещала Спитфайр. — Буду вам очень благодарна. Ну что ж, знаменитые Чудо-молнии, до свиданья. — До свиданья, — молвила Флитфут. — Приятно, что для своего интервью вы избрали именно нас, — заметил Соарин. — Хоть мы даже и очевидцами не были. — Без проблем, — подмигнула Урсула. Пегасочки-журналистки подали крылья Соарину с Флитфут, ещё раз попрощались, на этот раз уже окончательно, и вышли. Не сказав ни слова больше, остальные тоже покинули кабинет, одна Спитфайр осталась, опустив свой снова погрустневший взгляд на пол. Её вдруг замучила мысль: как Ванесса отреагирует на случившееся? Переживания за Вейпор Трейл, нежелание смиряться с этим ужасным происшествием, словом всё, что не покидало её всё эти дни, ушло на второй план, а в голове была только… Ванесса. Должно быть она ещё хуже чем Радуги отреагирует на трагедию, случившуюся с Лайтнинг Даст, опасалась Спитфайр. Это наверняка случится, если Радуге было не так обидно и печально за остальных Изгнанников, то Ванесса прольет слезы и протерпит боль и за них заодно. Спитфайр схватилась копытами за голову и вздохнула, хотела было отчаиваться от того, что такая беда приключилась с теми, кто так или иначе с ней сильно связан, и что пришлось такой милой, беззаботной, жизнерадостной, бейби-фейс пони рассказать обо всём этом… Да, Спитфайр была в полнейшем отчаянии. Но не успела она больше ничего подумать, как вдруг в дверь кабинета постучали, при чем сделали это довольно сильно и уверенно. «Нет…» — то, что это могли вернуться Флитфут или Соарин, или же кто-нибудь из журналисток, что гораздо меньше вероятно, не пришло даже пегасочке в голову. Она незамедлительно поняла, кто её пришёл проведать… Без её ответа распахнула дверь, вошла, встала напротив и многозначительным взглядом посмотрела на Спитфайр тёмно-синяя единорожка. Глаза её были не как прежде ясно-голубые, а чисто-бордовые, веки опухшие и покрасневшие, рог зажжён и светился бледно-синем цветом и сверкал жёлтыми звёздами. Белоснежная прежде грива стала дыбом. Ванесса втянула носом воздух, продолжая в напряжении молчать. Спитфайр ждала, пока она что-то скажет.