Завтра больше не будет.

- Вы, люди, не понимаете своего счастья. Вам дано испытать чувства. Вы можете ощущать прикосновения. Но вы сами убиваете себя. - равнодушно говорил бледный мужчина, проходя сквозь молчащую толпу. - Я вот все думаю, - продолжал он. - Почему вы надеетесь, что после смерти есть что-то? Что плохие попадают в Ад, а хорошие - в Рай? Может, все наоборот? Кто его знает! Вы просто боитесь смерти. Не знаете, "а что там?". А там ничего. Забвение, пустота, бездна. И никому не хочется думать, что после гибели он расщепится на частицы, настолько ничтожно малые, что ими можно дышать... - Танатос, завязывай филосовствовать, - рассержено сказала появившаяся из ниоткуда красноволосая девушка. Ее кожа была в капельках крови. Как в веснушках. - Никао уже гноиться начал от волнения!.. Мужчина недовольно посмотрел на нее, но послушно исчез. Через мгновение они уже стояли в Небоскребе, полном снующими и волнующимися косарями. К Смерти подлетел парень с планшетом в руках. - Синьор Морте, ваш план гениален! Всего два часа без сбора душ, и такой хаос! Войны прекратились, так как люди поняли, что не могут убить друг друга... - начал возбужденно перечислять Макиавелли, утыкаясь в гаджет. - Ну да, правильно. Когда человек умирает, к нему приходит косарь и отводит душу в Бездну. А так, душа никуда не уходит, и человек остается жить... Макиавелли, хватит. Малак аль-Маут устало потер переносицу. На несколько секунд он стал поразительно похож на человека. - Полемос, иди вон, я хочу побыть один. - Но, Танатос!.. Девушка исчезла, на мгновение блеснув вспышкой, озарившей стены коридора. Флорентиец, привычно став бесстрастным, открыл рот. - Макиавелли, как думаешь, может, я делаю что-то не то? Почему людям так и хочется себя убить? - тихо начал говорить Танатос. - Ты мне не поверишь, но самый больший пацифист на планете, это Смерть. Люди ведь просто не представляют, каково мне... Я работаю, как проклятый, с момента создания! Я все делаю, что бы люди оставались жить! И что теперь?! Они травят себя ядом, глотают таблетки, бросаются с крыш... Если им так хочется умереть, так почему они до сих пор живы?! И даже сейчас... Когда уже понятно, что умереть нельзя... Они продолжают убивать друг друга. Причинять боль другим... Мужчина выдохнул, и, прислонившись в стене, сполз по ней. Макиавелли сел рядом. Молчание. - Я... Я не знаю, синьор Морте... - наконец начал парень. - В мое время, вы же понимаете, такого не было. Все дорожили своей жизнью. Ну, за исключением сумасшедших. Их принимали за колдунов и сжигали на кострах. Или воров, им в глотку заливали расплавленное железо, в наказание. - Ты умеешь поднимать настроение. - ехидно заметил Танатос, уткнувшись лбом в колени. Флорентиец пожал плечами. - Какой есть. Они сидели в тишине, ощущая холод, идущий от стены. Неожиданно Смерть поднялся, шурша одеждой. Он распрямился и потянулся, похрустывая косточками. - Ну что, пойдем? Макиавелли удивленно поднял на него голову. - Куда? - Как "куда"?! Нам еще Апокалипсис устраивать, ты забыл?