Слепо

«Не оборачивайся» Несмотря на боль, фирменная усмешка Кота Нуара расползлась по его лицу. «Ты же знаешь, что я не буду», сказал он, смотря зелеными глазами на стену. Он может поклясться, что услышал ее улыбку. «Просто на всякий случай.» Ответила она с ноткой веселья в голосе. «Ты доверяешь мне, не так ли Моя Ле-ееееаахххх» «Прости» «Я в порядке…» Комната была маленькая, но они всегда выбирали именно эту. Стены были покрыты желтовато-золотистой бумагой, что напоминало им деревья осенью, а мебель, включая изголовье кровати королевского размера, была деревянная, словно внутри маленького домика. Занавески на окнах заставляли чувствовать себя скрытыми, спрятанными. В безопасности. Поначалу это не должно было быть любовным гнездышком, несмотря на шутки Кота Нуара об этом. Это даже не задумывалось, как место, где можно переждать до утра. Нет, эта маленькая комната задумывалась, как их маленький карман в середине суеты Парижа, укрытие, где они могли заботиться о травмах друг друга без риска, что их тайные личности могут быть раскрыты, даже друг другом. Место, где можно восстановиться, и потом идти по их собственному пути. Ничего больше. Ничего меньше. Кошачий герой Парижа подавил очередной стон, когда мокрая тряпка прижалась к одной из ран на его спине, очищая и дезинфицируя. «Прости» сказала Ледибаг снова и Кот Нуар слегка покачал головой. «Не нужно.» Он зажал свои руки между коленей, цепляясь за гладкую ткань своего костюма, который был расстегнут и снят до пояса, оставляя рукава на предплечьях. «Это не твоя вина.» Она вздохнула и молодой герой знал, что она открыла рот чтобы сказать что-то, но сразу закрыла; она чувствовала себя виноватой, снова. Он неожиданно почувствовал необходимость обернуться, обнять ее, и сказать ей, что ни в чем, из того, что случилось, нет ее вины, что только его надо обвинять, и что он с удовольствием и радостью возьмет эту вину на себя, если это будет означать то, что он сможет защитить ее еще один день. «Аххххх, дерьмо.» Еще одно тянущее ощущение стерло эту идею из его головы. Он наклонил свою голову и закрыл глаза, вдыхая медленно, чтобы облегчить боль. «Насколько это плохо?» спросил он, когда был уверен что его голос не дрожал. Он не хотел заставлять ее чувствовать еще большую вину. «Достаточно плохо.» Сказала она быстро. «Нужно зашивать.» Он выругался себе под нос, но на его лице появилась широкая ухмылка, несмотря на знание, что она не могла его видеть. «Я в твоих руках, Баггинет» Обычно она отругала бы его за прозвище. Он бы ляпнул несколько каламбуров и все было бы в порядке. Но Ледибаг оставалась тихой, и Кот чувствовал легкие, как перышко, прикосновения ее пальцев, прослеживающих шрамы его прошлых ранений, читая его как древний манускрипт. Он невольно вздрогнул и ее рука покинула его кожу. Он услышал мягкие шаги удаляющиеся и возвращающиеся снова. Матрас прогнулся под ним и ее руки вернулись к его спине. «Готов?» Спросила она. Он кивнул. «Может быть ты хочешь кусать что-то?» «Ха, я сильный мальчик с девятью жизнями. Я смогу вынести это.» Тишина. Затем, шорох ее рук в поисках подходящего материала. Он мог слышать щелчок зажигалки, дезинфицирующей иглу, которую она приготовила. Потом, ее рука. Голая, мягкая, заботливая. Если не видеть ее - это была цена за это интимное ощущение, пусть будет так, он не будет жаловаться. Ее пальцы заскользили по опухшим краям первого пореза и сжали их вместе. Кот приготовился к боли. Нажать. Уколоть. Потянуть. Повторить. «Ааааххх…» Он застонал, согнувшись над своими коленями, выпрямив ровно спину, с мышцами, твердыми как камень. Нажать. «Прости» Уколоть. «Н-ненадо...аахх чееерт» Потянуть. «Прости…» Повторить. Это был не первый раз, когда они проживают такую сцену. Они прошли много сражений, перенесли множество ранений и носили много шрамов. Они оба знали, как другой реагирует на боль. Они оба знали, как вылечить друг друга, как утешить друг друга. Пока они не знают того, кто под маской. Это было их первое правило. Нажать. Уколоть. Потянуть. Повторить. Ее камень чудес исчерпал свои силы быстрее, чем его в этот день, когда они еле дошли до двери этой маленькой комнаты, без вопросов от владельца. Вот почему она была за его спиной, где он не мог ее увидеть. Она не была ранена; он об этом позаботился. Ее квами где-то отдыхала, оставив их одних. «Прости» она снова замялась когда он застонал немного громче. «Прости меня, котенок…» Она ненавидит видеть его таким. Она ненавидит видеть его таким из-за нее. Но не было ничего, что она могла бы сказать, что бы заставило его прекратить жертвовать своим телом, разумом и душой ради нее. Ради нее. Кот Нуар издал еще один сдавленный звук и его лоб соприкоснулся с матрасом, крепко закрыв глаза, сжав крепко зубы и челюсти. Слезы защипали уголки ее глаз, но она сморгнула их прочь и сфокусировалась на своей работе, устойчивыми руками прокалывая плоть и кожу, как будто это была просто ткань. Нажать. Уколоть. Потянуть. Потянуть. Потянуть. Нитка застряла. Кусая свою нижнюю губу, она дернула, уже ощущая его боль. «Бляяяять…» Он захрипел, и стальной кулак сжал ее сердце. Ее руки снова гладили его спине, мягкие, нежные, и боль была на мгновение забыта. «Я почти закончила, котенок.» Пришел ее голос, мягкий, успокаивающий. «Просто продержись еще немного». Он продолжал держать свои глаза закрытыми, лоб прижатым к матрасу и руки зажатыми своими коленями, сжимая ткань так, как будто от этого зависела его жизнь. Она сделала еще два стежка перед тем, как убрать руки от него. Боль от его ран заставила его дрожать, согнуться над своими коленями, прижав лоб к одеялу. «Кажется, я потерял одну из моих девяти жизней…» заскулил он, его голос вырвался из его рта как слабый всхлип. Холод мокрой тряпки, прижатой к его окровавленной коже заставил его задохнуться, мышцы задрожали, натянув кожу вокруг швов. Он тихо плакал, желая, чтобы он потерял сознание давным-давно. «Шшшш…» Она выдохнула ртом очень близко к его раненой коже. Потом он почувствовал это. Поцелуй. Она целовала его спину, целовала красную кожу рядом с его ранами. «Я с тобой, мой котенок» прошептала она, и он почувствовал, как места, где она его целовала, начинали расслабляться. Медленно он разогнулся, ее руки держали его прямо сзади. Каждое движение мышц вызывало боль в коже, стянутой стежками, но как только боль начала вспыхивать, она гасила ее своим поцелуем. Каждое болезненное хныканье было отвечено мягким прикосновением ее рта на нем. Ее губы были везде, начиная от его нижней части спины к лопаткам и задней части его шеи, следуя его позвоночник, лаская его ребра. «Закрой глаза» прошептала она в его ухо, и ее рот украсил его мочку. «Миледи…» Следующий стон был не от боли; он почувствовал легкое царапанье от ее зубов в точке где шея встречается с плечом. Он опустил свои веки и ее голос переполнил его сзади. «Я доверяю тебе» сказала она, и другой поцелуй был запечатлен на его пульсе. Матрас спружинил и неожиданно она оказалась напротив него, сцеловывая болезненные слезы, ощущая покрытие маски своими губами, рисуя пути от его лба к закрытым векам, его щекам, его носу… И, наконец, она добралась до его губ. Ему нужно было обнять ее. Ему нужно было взять ее лицо в свои руки и поцеловать ее, жадно, отчаянно, чувственно. Но его руки были до сих пор запутаны в его костюме, и таким образом, единственное что он мог сделать это двигать своими губами на ее губах, не давая своим глазам открыться. Он мог с радостью провести свои дни глухим, слепым и немым, если бы она так его целовала. Спустя некоторое время она разорвала поцелуй, оставляя его бездыханным. Она не уходила, двигаясь вместо этого с поцелуями по его челюсти, его шее, его ключице… «О, Боже…» Бип. Бип. Бип. Его камень чудес пищал где-то под спущенными рукавами. После этого она отошла. «Ледибаг?» Он мог слышать ее дыхание, где-то справа, где была дверь. Она собирается уйти. «Баггинет, пожалуйста…» «Ты сейчас детрансформируешься.» «Мне все равно.» «Но я…твоя тайна личности…» «Тогда закрой глаза» выпалил он и она застыла в тишине. Ему удалось освободить свою правую руку и потянулся к ней дрожащей рукой «Пожалуйста…» Ничего. Ни малейшего звука. И, когда он начал думать, что она уже ушла, он почувствовал ее пальцы, переплетающиеся с его. «Хорошо.» Поначалу это не должно было быть любовным гнездышком, но опять же, они не должны быть друг другу больше чем напарниками. Они не должны были влюбляться друг в друга. С порывом ветра, Плагг покинул его кольцо и он стал Адрианом снова. Просто Адрианом. Печально, что его леди никогда не узнает об этом. «Кот» позвала она, ее рука, ласкавшая его костяшки пальцев, наконец ощутила его без кожаной перчатки. Он мягко притянул ее к кровати, к себе. Матрас снова прогнулся, и она оседлала его, обняла, провела пальцами по его волосам и погладила изуродованную кожу спины, так нежно, что он не чувствовал боли. Боже, как он ее любит. Его пальцы оставили ее бедра и скользнули по ее бокам, пока не дошли до лица. Он позволил своему большому пальцу коснуться мягкой кожи ее губ, прежде чем спросить: «М-Могу я…?» Неважно, сколько раз они лежали рядом друг с другом. Неважно, сколько раз их губы находили новые тропы в долинах и впадинах их тел. Неважно, сколько раз они были вместе, он всегда будет спрашивать. Как будто он все еще сомневался, был ли это сон. Он почувствовал, как ее щеки шевельнулись, озаряя комнату улыбкой. Улыбкой, которую никто не мог увидеть. «Поцелуй меня, Кот» прошептала она. И он, давно доверивший ей всю свою жизнь, повиновался слепо. Слепо. Хах. Это был каламбур, который он должен произнести вслух.