Гусеничка

      Утро третьего января выдалось морозным. С тёмного предрассветного неба падал жёлтый снег, впитывая в себя отсветы заженных фар проезжающих мимо машин. Тут и там на проезжей части можно было заметить ещё сохранившиеся украшения после прошедшего Рождества. Пластмассовые снеговики, припорошенные белым пухом, венки оливы на дверях, красные мешки и сани Санты. Всё это должно было подарить капельку веселья на праздники, и кто-то даже радовался! Дети радовались подаркам, взрослые дарили и получали тёплые улыбки и нежные объятия. Кто-то просто наслаждался возможностью отдохнуть от работы и учёбы.       Но праздники закончились. И жизнь постепенно возвращалась на свои круги. Мужчины и женщины шли на работу зарабатывать на хлеб насущный, а школьники возвращались в Альма матер, чтобы преисполниться знаниями и изгнать из голов пустоту.       Возвращалась в школу и Тэйлор Эберт. Она ехала в машине отца, сидя на заднем сидении, поочерёдно опуская и поднимая стекло дверцы. Её волосы обдувал ледяной ветер, от чего по спине бегали табуны мурашек, а руки покрывались гусиной кожей.       – Хватит баловаться, – строго сказал Дэнни – отец Тэйлор.       Девушка убрала палец от кнопки опускания стекла и тяжело вздохнула. Гусиная кожа никуда не исчезла.       Тэйлор скукожилась. На самом деле, не только холодный воздух вызывал в ней желание съежиться и спрятаться под одеялом дома. Были ещё и другие причины. Они имели имя и касались такого этапа в её жизни, как школа, которая впрочем была очень важна для любого шестнадцатилетнего подростка.       Тэйлор проводила взглядом почтальона. Тяжёлая сумка, явно полная запаздавших подарков и тёплых писем для родственников, перевешивала мужчину в сторону, отчего его походка стала похожа на переваливание пингвина. И нет ничего удивительного, что мужчина подскользнулся на открытом льду, подло выросшем на тротуаре за морозную ночь и спрятавшимся под тонким слоем снега, и упал, широко раскинув свои руки в сторону.       Тэйлор отвернулась от стекла и постаралась стать как можно меньше. За ближайшим поворотом будет её школа. А в ней её ждёт и три су... бл... мр... девушки, одна из которых была бывшей подругой Тэйлор. Она видимо решила, что жизнь Эберт, особенно после смерти мамы, была недостаточна полной на впечатлени, и превратила её в ад.       Два года. Два года постоянно нарастающего давления и травли, могли бы сломить кого угодно. Особенно, учитывая изощренность и выдумку раскованного жестокостью скучающего подростка, решившего поразвлечься.       – Не хочу в школу, – буркнула Тэйлор.       Дэнни то ли не услышал, то ли сделал вид, что не слышит. Он остановил машину возле школьных ворот и, не оборачиваясь, пожелал удачи дочери.       Тэйлор вышла на мороз, спрятав голову в капюшоне. Неприветливо. Неприемлемо.       На школе висели рождественские украшения. Словно руководство пыталось спрятать под ярким красным бархатом разлагющейся под гнётом банд социум этого места.       «Интересно, – подумала Тэйлор. – Будут ли продавать АПП наркотики по скидке в честь праздников? Или они дарят друг другу подарки в виде мешочков с порошком? А как у них называется Санта-Клаус? Санта-Морфий? Коко-Клаус?»       Она тихонько рассмеялась собственной мрачной шутке, и попыталась исчезнуть из этого мира. Стать незаметной и пустой настолько, чтобы даже свет перестал её видеть и начал проходить насквозь.       Из-за чего только больше выделялась. Физика была жестока и несправедлива.       И всё же, ей удалось без происшествий сдать свою куртку и быстренько проскользнуть в кабинет. И даже первый урок прошёл спокойно, полностью погружённый в напряжённую тишину еле работающих пустых голов во время написания послеконикульной проверочной работы. Благостная тишина.       Да и после урока, как и перед, Тэйлор даже пальцем не тронули. Никто не окрикивал её, не звал. Даже сидевшая через пару парт Мэдисон, одна из главных забияк, лишь тёпло ей улыбнулась.       И так повторилось на втором уроке, и на третьем. И на перемене. Тэйлор даже обрадовалась, за что тут же себя поругала – нельзя радоваться раньше времени. Пока она не дома, ей не грозит безопасность.       Но всё таки, маленький червячок веры грыз её изнутри. Тихонько шептал ей на ухо сладкую мысль, что, может быть, её личные социальные террористы просто слишком устали после праздников от отдыха. Что им нужно дать время, пока они не раскачаются, пока не вернутся к своим прежним темпам унижения.       Что может быть, их сердца не так черствы, и они подарят Тэйлор один день спокойствия как подарок на Рождество?       Надежда была похожа на мёд, столь же приторная и липкая. От неё никак нельзя было избавиться. И чем ближе подходил конец дня, тем сильнее девушка вязла в ней. Дождавшись в отдельном классе, когда поток школьников схлынет и разойдётся по домам, освободив коридор с шкафчиками, когда не останется лишних провокаций, что бы испортить этот до ужаса прекрасный день, когда шанс к неожиданности свидется к минимуму, Тэйлор вышла и направилась к своему металлическому шкафчику.       Пустое пространство встретило её тишиной. И запахом. От шкафчиков смередло грязной обувью, потом и железом, что создавало неприятные ассоциации то ли с полевым лагерем, то ли с отделом неотложки в больнице. Но чем ближе Тэйлор подходила к своему шкафчику, тем сильнее становился запах, разбавившись приторными нотками говна и кислятины. Она оглянулась, ожидая увидеть где-нибудь кучу – весьма обычную шутку некоторых азиатских парней из банды. Но её не было. В отличии от запаха.       На самом деле, Тэйлор знала, что увидит, когда откроет свой шкафчик. Где-то глубоко на подсознательном уровне, она уже понимала это. Но слишком сильно увязнув в патоке надежды, она гнала сознательные мысли от себя. К тому же, сложно было представить умницу Мэдисон, модель Эмму или спортсменку Софию со спущенными штанами, вставшими на раскоряку перед её шкафчиком и срущими на его дно. Это был не их образ, не их модус операнди. Скорее уж похоже на шутку мальчиков над ботаниками.       И Тэйлор, конечно, корила себя за это, но ей так хотелось верить, что обгадили не её металический боксик. Что бы это была шутка над кем-то другим.       Словно хрупкая карамель, её надежда разбилась в тот момент, как она открыла шкаф.       Хорошая новость – Тэйлор была права. Девочки и в правду не испрожнялись на дно её шкафа. Плохая – они собрали отходы всего женского туалета и битком, под завязку забила ими всё небольшое личное пространство, предоставленное девочке.       Добавив к творящемуся беспорядку немного собственного примечания в виде полупереваренного обеда, с которым Тэйлор стремительно расталась после соприкосновения с вдохновляющим на глобальные перемены в жизни амбре, она собиралась уже захлопнуть дверцу и направиться прямиком к директору. Ведь события явно перешли всё допустимые рамки даже не приличия, а здравомыслия и договорëнностей Женевской конвенции, перепрыгнув сразу на использование биологического оружия, как чьи-то сильные руки неизвестного человека, ввиду его отсутсвия в поле зрения Тэйлор, толкнули ту в самый центр артхаусной композиции сумасшедшего. Тэйлор подскользнулась и влетела в место, знакомиться с которым не захотела бы даже под дулом дробовика.       За её спиной раздался предательский хлопок дверью и едкий смех знакомых голосов. Она едва успела зажмурить глаза и крепко захлопнуть рот, прежде чем погрузиться в пучину отчаяния, когда в её голове словно разогналась какая-то пружина, что-то щёлкнуло, дернулись, и Тэйлор, тяжело дыша и широко распахнув глаза, подскочила на своей кровати в спальне.       По её телу тëк пот, заставив пижаму прилипать в разных местах. Тэйлор ошеломленно огляделась.       Комната выглядела по-старому. Вон лежат школьные задания, за окном падают крупные снежные хлопья, а часы показывают половину шестого утра.       Это был сон. Тэйлор упала на кровать, раскинула руки, и сглотнув, перевела дух. Всего лишь кошмар. До одури реалистичный и правдивый, но кошмар. Нет, конечно же этого не могло произойти – школа закрывается на каникулы, и проникнуть в неё без взлома будет невозможно. Да и к тому же, это противозаконно. И слишком мерзко. Это не похоже на издевательства трио – им скорее присуще социальное уничтожение, создание исскуственной изоляции и словесные унижения, с редкими щипками и толчками. Конечно, слова ранят сильнее, чем удары, но лучше так, чем искупаться в экскрементах.       – Ну и больная же у тебя фантазия, Тэйлор, – тихо прошептала она и откинула одеяло. Ей очень хотелось смыть остатки удивительно хорошо запомнившегося сна, поэтому она направилась прямиком в душ.       Еще одним фактом в пользу того, что это был сон, являлось абсолютная аморальность произошедшего. Настолько, что без внимания со стороны администрации такое остаться просто не могло. А это значит, что отличницы, модель и спортсменка никогда на такое не пойдут. У них конечно много власти, за счёт всех тех баллов, которые они приносят школе, но границы есть у всего. Если выяснят, что это сделали именно они, их отстранят и вызовут родителей в школу.       Впрочем, может быть, если они на самом деле переступят черту, это поможет их усмирить?       Тэйлор набрала в рот воды, сполоснула и выплюнула. Если честно, последнее умозаключение не сильно её вдохновляло. Она больше верила, что трио этого не сделают, так как не захотят пачкаться. Это как-то было жизненнее, что ли?       От жуткого сна и ранней побудки у Тэйлор поселилась лёгкая неприятное чувство в затылке. Не боль, просто словно затянули пару тонких и жёстких пружин, которые были вот-вот готовы раскрутиться и щёлкнуть.       Спустя полтора часа, Тэйлор вышла из душа. Папа уже приготовил завтрак, который они и съели. Яишница, ничего особого, папа вообще ничего кроме неё больше не готовил на завтрак.       Они оделись, собрались, сели в машину, почти молча, и тронулись в школу.       Тут и там покачивались рождественнские украшения, снежинки падали, подсвечиваясь в темноте фарами автомобилей, почтальон подскользнулся и упал раскинув руки в разные стороны...       Тэйлор моргнула и проследила взглядом за развалившимся на земле мужчиной. Вот это она точно уже видела!       Тэйлор сглотнула пересохшим горлом и передернулась от пробежавших по телу мурашек. Она повернулась к отцу и тихонько спросила:       – Пап, ты же любишь меня?       –... Да, – ответил мужчина после непродолжительной паузы.       – Давай тогда не поедем сегодня в школу?       – Тэйлор, – строго сказал отец. – Нельзя пропускать первый учебный день. Твоя успеваемость и так не слишком хороша в последние пару лет, и если к ним добавятся более регулярные пропуски...       – Пап, – перебила она его. – Пожалуйста, я не уверена, что это хорошая идея!       – Что именно? Получить подобающее образование? Без атестата ты не постпутишь в колледж. Не думаю, что твоя мама хотела бы, что бы ты осталась неучем.       Тэйлор опустила взгляд и замолчала. Он прав. Мама бы не хотела, что бы она осталась без образования, особенно учитывая, что та была учителем по английскому.       Отец остановил перед школой. Скупо пожелал ей удачи и Тэйлор вышла на улицу, стараясь подавить мурашки, табуном бегающие по её спине.       Все было точно так же. Прямо, вообще всё. Начиная от запаха, сопровождающего её в школе, и заканчивая украшениями. Она точно помнила, что вот этот олень висел тут, а у этого Санты была прорисована сопля тут. И совсем уж жутко стало, когда вопросы на тесте во время первого урока совпали. Тэйлор сразу их узнала. Она их, черт возьми, уже решала!       Съедаемая самыми страшными подозрениями, она выбежала после урока из класса и поспешила к своему шкафчику. Стремительно пронеслась мимо всех учеников и открыла его, введя код только со второго раза – настолько дрожали её руки.       Смрад её отшатнул. Тэйлор удалось удержать завтрак в своём животе, но это самое большое её достижение. Оно было там. Всё, как в кошмаре. Тэйлор замотала головой, неверующие смотря на содержимое. Она ущипнула себя за кожу, но боль не заставила её проснуться.       Вокруг начала собираться толпа, пошли шепотки и насмешки. Кто-то удивлённо воскликнул, а потом разразился громким хохотом.       Тэйлор бросила недоуменный взгляд в ту сторону, и заметила рыжую макушку в конце коридора. Эмма смотрела на неё и улыбалась. Ну конечно, чьих ещё могут быть это рук дело!?       Тэйлор утерла выступившие слезы, и бросилась по коридору в противоположную сторону. Это невозможно терпеть. Всё зашло слишком далеко! Должны быть границы. Должна быть точка кипения. Нельзя оставлять всё так, как есть!       Она взбежала на второй этаж, потом на третий и стремительно направилась в кабинет директора. Хватит. Она будет услышана!       Пролетев мимо секретаря, она толкнула дверь, которая к счастью, оказалась открыта, и вбежала прямо в центр комнаты. Там шло какое-то собрание, сидели люди, некоторые учителя. Тэйлор посчитала это хорошим знаком – больше свидетелей, меньше шансов у директора уйти от ответственности.       – Директор Блэквелл! Там... Там... Мой шкафчик! Он весь... и запах, и эти жуткие насекомые!       – Тэйлор Эберт, успокойтесь! – строго сказала женщина.       – Но директор! Вы должны это увидеть! Мои учебники, вещи, всё испорчено! Там всё в отходах! Даже просто стоять рядом нельзя!       По кабинету пошли шепотки, а директор поджала губы.       – Приношу свои извинения, – сказала она, обращаясь к посетителям кабинета. – Боюсь, мне придётся перенести собрание. Меня ждут воспитационные вопросы.       После того, как кабинет опустел, оставив Тэйлор и Блэквелл в компании друг друга, директор строго посмотрела на девушку.       – Вы можете спокойно и конкретно объяснить, что произошло?       Тэйлор тяжело вздохнула, задержала дыхание и медленно выдохнула.       – Хорошо. Я подошла к своему шкафчику, открыла его, а там огромная куча отходов! Прямо из туалета! Салфетки, бумага, тампоны, всё воняет и шевелится от роя насекомых!       Директор сняла очки и устало потерла переносицу.       – Идите на уроки, Тэйлор. Мы разберёмся.       – Директор, я знаю кто это сделал! Это девочки: Эмма, София и Мэдисон! Они уже почти два года каждый день издеваются надо мной! Пишут злые письма, кидают жевачку в волосы, льют сок на мой стул в классе, портят моё домашнее задание...       – Успокотесь. Вы бездоказательно обвиняете в тяжёлых проступках своих одноклассниц...       – Но это правда! Зачем мне врать вам!?       – Хорошо, давайте сделаем вот как, – женщина потянулась к кнопке на своём столе и попросила секретаря вызвать в кабинет перечисленных Тэйлор девочек. – Я не хочу поощрять ваши голословные обвинения. Мы должны услышать версии всех сторон.       – Что? Какие ещё версии!? Спуститесь вниз, посмотрите на шкафчик! Он буквально в дерьме!       – Я попрошу не выражаться в моём кабинете, – поджала губы Блэквелл.       – Посмотрите видео с камер! Там же явно будет видно, кто это сделал!       В кабинет постучались.       – Сядьте на стул, мисс Эберт, – приказала директор и громко сказала в сторону двери. – Войдите.       В кабинет зашли три девушки. Тонкие ноги, гибкие талии, аккуратные наряды. Полные противоположности Тэйлор – слишком худой и высокой, одетой в старый худи и поношенные джинсы.       – Вызывали, директор? – спросила темнокожая София. Её поза выражала сосредоточенность и внимательность. Её взгляд ненадолго задержался на насупившейся Тэйлор.       Эмма выглядела недоуменной. Мэдисон испуганной. Весь образ троицы был насквозь прилежный и образцовый.       – У меня много дел, так что давайте решим всё по-быстрому. Тэйлор, – тяжело вздохнула директриса. – Повтори свои обвинения.       – Эти трое превратили мой шкафчик в урну туалета!       – Что за чушь, – мгновенно зашипела София.       – Это ложь! – вторила ей Эмма. Мэдисон же испуганно прикрыла рот.       – То есть, вы отрицаете слова мисс Эберт?       – Мы бы никогда такого не сделали, – пискнула Клементс.       – Это ужасно негигиенично, – скривилась Эмма. – Мы не свиньи, чтобы лезть в мусорку.       – Директор, у меня тренировка через двадцать минут. Я не хочу её пропускать, или задерживать команду опозданием. Можно я пойду? – София сложила руки на груди.       Директор кивнула, и спортсменка вышла из кабинета.       – Мисс Блэквелл, – сделала шаг вперёд Эмма. – Позвольте сказать. Видите ли, я раньше дружила с Тэйлор. Но не понимала, какой она была. Лживой и охочей на внимание.       – Эй, – крикнула Тэйлор, но директор быстро её осадила, попросив Эмму продолжить.       – Так вот, – Эмма скромно опустила глаза вниз. – Когда я поняла, какая Тэйлор на самом деле, что она тянет меня вниз, я разорвала с ней всё контакты. Мы перестали дружить, но она продолжат пытаться привлекать к себе моё внимание. Сперва она приходила ко мне домой, постоянно названивала, потом стала врать учителям, что я её задираю. И вот теперь это... Боюсь, что Тэйлор могла сама закидать мусор в свой шкафчик, чтобы подставить нас.       – Чушь собачья! – подскочила девушка со стула.       – Я сказала вам не выражаться!       – Но это просто бред сивой кобылы! Кто вообще поверит в это! – Тэйлор посмотрела на нахмурившуюся директрису. – Ой, да ладно! Вы верите ей больше, чем мне, только потому что она популярнее?       – Дело не в популярности, мисс Эберт, – строго припечатала директор. – Я верю мисс Барнс потому, что она отличница с безупречной репутацией, в отличии от вас. К тому же, в подтверждении слов Эммы, ко мне действительно подходили учителя с жалобами на вас. Причём именно на клевету, в сторону Эммы.       – Что...?       – Так что я советую вам прекратить пытаться опорочить имя мисс Барнс, и больше времени уделить учёбе.       – Что!?       – И вы должны быть благодарны, что я не вызывала вашего отца ранее и закрывала глаза на ваши проступки, мисс Эберт.       – Что!!! – Тэйлор недоверчиво смотрела на директора.       Стоит заметить, что Тэйлор была дочерью своего отца. Человека, коткоторый на протяжении последних двадцати лет работает пресс-секретарём в ассоциации докеров. Месте, куда стекаются почти две сотни суровых американских мужчин, в поисках работы. В свои лучшие годы Дэнни не жаловался на слабость характера. И пусть он старался не показывать его в кругу своей семьи, некоторые грани темперамента перешли Тэйлор по наследству.       – Да пошла ты, тупая дура, – рявкнула девочка, ткнув пальцем в директора.       – Мисс Эберт! – крикнула директор в ответ, ударив ладонью по столу.       – Бесполезная старая кашелка, от которой нет никакого прока!       – Вы отстранены от учёбы на две недели, мисс Эберт!       – Если ты не можешь решить банальный вопрос травли, то зачем ты вообще дышишь воздухом!       – И я требую присутствия вашего отца здесь завтра, в три часа дня!       – Именно из-за таких, как ты, безразличных, потворствуюших своим любимчикам, стерв, не видящих дальше собственного кончика носа, этот мир и катится в ад! Надеюсь, в Броктон Бэй снова заявится Левиафан и потопчится по твоей тупой школе, с твоими тупыми учениками-наркоманами и вонючими шкафчиками!       Едва различая что-либо перед своими глазами, она пнула стул, на котором до этого сидела, проскочила мимо Мэдисон, едва задев её плечом, от чего меньшая девочка тут же картинно завалилась на пол громко разрыдалась, и выскочила из кабинета в коридор.       В себя Тэйлор пришла сидя на скамейке на набережной, где раньше любила гулять с мамой. С запотевшими очками, растрепанной головой и криво застегнутой курткой. Рюкзак где-то потерялся, да и вместо сапог была надета лёгкая сменка. Похоже, она вылетела из школы даже не успев переобуться. Подтянув ноги к подборрдку, Тэйлор сняла очки и уткнулась носом в колени. Её щеки обожгли горячие слезы.       Это был дерьмовый день. Со всех сторон, как ни посмотри. Но ещё хуже будет вечером, когда папа вернётся с работы. Блэквелл наверняка уже дозвонилась до него, и отец будет просто в ярости. Их отношения и так стали до ужаса холодными после смерти мамы, а уж что произойдёт после сегодняшнего...       «Лучше бы этого дня вообще не было».       Ощущение пружинки в голове Тэйлор стало снова явным. Она почувствовала, как та натянулась до предела, а потом что-то щёлкнуло и мир вновь изменился.       Она сидела дома на диване в гостинной. По телевизору шёл какой-то рождественский фильм с Земли Алеф. Тэйлор оглянулась. Потрогала диван, взяла пульт и ткнула кнопку переулючения. Новостной канал показал, что сейчас двадцать седьмое декабря. Она встала из-за стола и пошла на кухню. Там стоял её папа. Он что-то доставал из стола.       – Пап, – позвала его Тэйлор. – Вчера же было Рождество, да?       Дэнни поднялся и поставил на стол закрытую пачку муки. Он посмотрел на девушку.       – Да.       – А из школы тебе никто не звонил?       – А должны были?       – Нет, нет. Конечно нет.       – Тэйлор, у тебя всё хорошо? – обеспокоенно спросил он.       – Да... да... конечно. Я пойду, прогуляюсь. Подышу свежим воздухом.       – Хорошо. Только вернись до шести вечера. К тому времени как раз будет готова лазанья.       – Да, конечно, пап. Будь осторожней с мукой.       Дэнни вернулся к готовке. Он потянул за бумажные края, слегка не расчитав силы. Отчего дёрнул слишком сильно, и мешок резко дёрнулся, выплюнув прямо в лицо мужчины белое облако муки, покрыв его неровным белым слоем.       Тэйлор отвернулась и вышла из дома. Она шла по улице, наблюдая как бегают дети. Было слегка морозно, но снега не было. Весело блестели украшения, а в окнах домов можно было заметить наряженные ёлки и празднующих людей.       Наблюдая за всём этим, Тэйлор тихонько засмеялась.       – У меня есть силы, – прошептала она. – Я кейп!