Ночь и пыль.

Собирая в хвост волосы, на которых играют блики, я оглядываю машину соперника. Хороша и, наверняка, безумно дорога, но на поворотах будет слишком сильно заносить, тормозя его. Это обычный заезд, но мне хочется стереть эту самоуверенную ухмылку, что с первого взгляда могла показаться просто доброжелательной, с лица гонщика. Перебирая в памяти имена светлых, с которыми я могла где-то пересечься, надеваю шлем, поправляю рукава облегающей белой водолазки. Кажется, соперника зовут Оскар. Чтож, Оскар, проверим, насколько ты хорош. Со стороны группки теневых слышится копошение, а затем смех. Обернувшись, я вижу, что громче всех заливается Люций Моран. О, чёрт возьми, ему что, делать нечего, кроме как приходить на каждый мой заезд? Мы конечно с Люцием друзья, но то, как он посещает такие мероприятия с завидной регулярностью, в отличие от того же Фредерика, напрягает. Хотя, по правде говоря, будет глупо обижаться на Морана за такое внимание, тем более, мне это даже нравится. В центр трассы выходит Флёр, привлекая внимание. По взмаху её руки я и Оскар садимся в машины. Туманный — моя светло-серая машина, с лёгким перламутровым блеском, — мягко урчит, пока я уверенно сжимаю руль руками. Кожаные белые перчатки без пальцев так хорошо смотрятся на тёмно-сером руле, что я думаю о том, чтобы купить себе вторую пару. Стёкла окон опущены, поэтому возбуждённое улюлюкание, рёв моторов и одинокое шипение открытой газировки не дают мне полностью расслабиться. Я немного выглядываю из окна, наблюдая за Флёр, которая сладко что-то шепчет Оскару. Тот неприлично косится на её короткие джинсовые шорты с множеством чёрных цепей. — Водителям приготовиться! — звонко объявляет Флёр, вздёргивая вверх флажки и подмигивая какому-то теневому в сторонке. Я замечаю, как Айвен, сложив руки на груди, фыркает, но поймав мой взгляд, показывает большие пальцы вверх. Секунды до начала старта тянутся медленно, словно вязкая карамель. Моё отражение в зеркале заднего вида сосредоточенно смотрит в ответ. — Ставлю на твою победу свою тачку, Сорель! — вылезая из толпы, кричит Моран и ослепительно улыбается, чуть морщась от белоснежного, как и его волосы, света фар моей машины. Неугомонный. На него оборачиваются все, в толпе поднимается удивлённый гул. Никто не понимает, как можно ставить на чью-то победу свою машину — самое дорогое, что есть у даэвов (как мы, гонщики, называем себя). Честно, я тоже не понимаю. Кто разберёт, что там у него в многострадальной головушке. Я плавно закрываю окна и чуть напрягаюсь, ожидая старта. Флёр, наконец накрутившись бёдрами, резко опускает руки с флажками, рассекая воздух. В машине тихо, словно в вакууме, и только журчание мотора не даёт мне потерять связь с реальностью. Резко выжимая педаль газа, я срываюсь с места. Под колёса попадают мелкие камни и кусочки гравия с обочины, создавая характерный скрип. В голове удивительно пусто, свободно. Есть только скорость и я. На резком повороте, как я и предсказывала, Оскара заносит, и через окно вижу, как он со злостью колотит по рулю. Я вырываюсь вперёд, проезжая ещё несколько поворотов и мчусь по прямой. Мимо проносятся неоновые огни, сливаясь в сплошные полосы и освещая салон Туманного. Наслаждаюсь этими свободными, лёгкими секундами скорости, и наконец пересекаю финиш, ударяя по тормозам и выворачивая руль. От дрифта поднимается пыль. С трудом пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце, открываю дверь. На меня обрушиваются овации и крики. Оскар тормозит в сантиметре до меня и капот его машины мягко ударяется о моё бедро. Светлый прожигает меня взглядом, явно оскорблённый. Холодно и равнодушно улыбнувшись ему, снимаю шлем. — Сара Сорель! Сара Сорель! Сара Сорель! — скандируют светлые, среди которых даже Флёр. В следующую секунду на меня налетает Моран, сжимая в объятиях, и я вдыхаю горьковатый запах лимона, кожи и ментола. Пытаясь отбиться от него, слышу тихий смех. — А я знал, знал, что ты победишь, — дышит мне в ухо Люций, посмеиваясь. Даэвы, ждущие нового заезда, не замечают прижавшегося ко мне белобрысого теневого. Я всё таки вырываюсь из кольца его рук и быстро запрыгиваю в Туманный, подзывая друга взмахом руки. Люций заваливается на пассажирское сиденье и проводит рукой по волосам, растрёпывая их. Ему идёт эта небрежность. — Ты мерзавец, — говорю я, а толпа расступается, когда Туманный трогается с места. Парень насмешливо вздёргивает бровь на мои слова. — Сделал из обычной гонки какое-то представление. Это же надо додуматься, ставить на чью-то, тем более на мою, победу машину. Сумасшедший. — Ну, Сара, разве тебе не доставило удовольствие утереть нос этому напыщенному индюку? — невинно щебечет он, пока в серых глазах пляшут черти. Я делаю нарочито задумчивый вид, будто думаю над ответом. Улыбаюсь, признавая то, что мне приятно выиграть эту гонку. — Ладно, ты прав, разочарование на лице Оскара стоило того, — соглашаюсь я и чуть набираю скорость, выезжая на дорогу, свободную от гонок. На самом деле удивительно, что деятельность даэвов признают легальной, скорее всего тут большую роль играет авторитет семей, управляющих так называемыми "орденами". — Куда едем? — С тобой хоть на край света, — томным голосом тянет Моран, кладя острый подбородок на раскрытую ладонь и упираясь локтём в край кресла. Я обречённо вздыхаю, недовольно взмахивая растрепавшимся хвостом. Чувствую, как передние прядки щекочут лоб, а сами волосы спутались и наэлектризованы. Сейчас не хочется ничего делать, и поэтому я принимаю решение просто покататься по городу, не сбавляя скорости. Люций всё также наблюдает за мной, на его лице свет, отбрасываемый фонарями, и расслабленная улыбка. Невольно я тоже улыбаюсь, разгоняясь всё больше и больше. Мы едем в комфортной тишине и словно обмениваемся с Люцием мыслями. Удивительно, но я снова возвращаюсь на гонки, которые всё ещё идут. Народа стало больше, рёв толпы громче, даэвы на машинах быстрее. Останавливаюсь у кучки молодых гонщиков и наблюдаю за полосой финиша, где уже виднеются две машины теневых. Вдруг моих волос касается рука, стягивая резинку. Я чувствую запах дива ближе, чем до этого. Моран пропускает каштановые пряди между пальцев, расчёсывая. — Я пытался уже кучу раз, но ещё один не помешает: Сара Сорель, ты сразишься со мной в гонке? — говорит почти в губы, не давая отодвинуться, потому что его ладонь лежит на моём затылке. — Да, Люций Моран, готовься проиграть. — Уверенно шепчу в ответ, и его губы накрывают мои в поцелуе, а кровь бурлит, будто я мчусь на Туманном.