Почти идеальная симметрия

      — Этот пистолет не пулями стреляет, а посылает волну межпространственной энергии через идеально сбалансированный квантовый канал между тем, кто стреляет и тем, в кого стреляют.       — Что? — Кастиэль идеально точно выражает общую мысль.       — С тем, кто стреляет случится то же, что и с тем, в кого стреляют, — вздохнув, поясняет Чак, — То есть, если вы убьете человека…       — Мы сами умрем, — мрачно констатирует Дин.       — Да. Именно. Слушайте, я знаю, что пистолет неидеален, и я бы сделал это сам, но если я умру, все живое погибнет вместе со мной, так что… Это должен быть кто-то из вас. Мне жаль.       — Дин? — после того, как все «гости» расходятся, Сэм заглядывает в комнату к брату.       — Да, я здесь, — старший сидит за столом в углу и потягивает коньяк. — Рад, что ты тут, мне как раз нужно с тобой поговорить. Садись.       — Ага, — Сэм аккуратно садится на краешек стула, — Что такое?       — Ты ведь и сам знаешь, — обреченно, но уверенно отвечает Дин.       — Дай угадаю: сейчас ты скажешь мне, что собираешься спустить курок?       — Да. У нас нет выбора, Сэм, — чересчур спокойно произносит старший.       Так, словно бы уже смирился со своей судьбой в которую они оба никогда не верили.       — Конечно он у нас есть. Всегда. Разве это не смысл всего, что мы когда-либо делали?       Сэму хочется кричать, но он удерживает тон голоса нейтральным. Ему хочется влепить Дину пощечину, чтобы брат опомнился и перестал нести чушь, но он лишь крепче сжимает ладони в кулаки.       — Он убил нашу маму! — аргументация своей точки зрения никогда не была сильной стороной Дина.       — Я знаю.       Сэм глубоко вдыхает, набирая как можно больше воздуха и, готовясь к борьбе до последнего, продолжает:       — И я тоже был зол, да черт возьми, я все еще зол. И часть меня действительно хочет убить Джека. Но Дин, мы ведь даже не попытались спасти его!       Младший знает: у брата пунктик на спасении всех и вся.       — С?.. — Дин заикается и закатывает глаза. — Ладно. Ты же слышал его. Он винит во всем маму!       — У него нет души!       — И чья это вина?       Вопрос риторический, но Сэм отвечает.       — Моя. Я вернул его назад. И я сделал это, потому что он — семья!       — Ага, — неприкрытый сарказм в голосе брата ядовитым газом наполняет легкие Сэма.       — И когда он вернулся, он сжег свою душу, чтобы спасти нас! Тебя и меня!       Долг всегда был для Дина священен, и младший надеется, что эти слова смогут поколебать его решение. Но тот упрямо качает головой, не желая ничего слушать. Сэм чувствует кислоту отчаяния во рту и, не обращая внимания на жалкий просящий голос и дрожь в коленях, практически умоляет:       — А сейчас что? Ты хочешь моего разрешения? Спрашиваешь, не против ли я потерять его и тебя одновременно? Я не могу так. Я не собираюсь одобрять это. Нет. Я уже потерял слишком многое.       Злые слезы пеленой застилают глаза, и Сэм резко поднимается и, не глядя на Дина, стремительно выходит из комнаты, с трудом удержавшись от желания хлопнуть дверью.       После он долго стоит в коридоре, прислонившись спиной к стене и пытаясь заново научиться дышать. Затем, собравшись с силами, отлепляется от опоры и направляется в центр Бункера. Там оказывается Чак, и Сэм решает, что поболтать с ним сейчас — неплохая идея, ведь иначе его собственные сомнения и мысли съедят его изнутри.       — Ты смотришь за нами, когда тебя нет рядом? — спрашивает он первое, что приходит в голову.       — Да. Я хочу сказать: вы мой любимый сериал!       Формулировка охотнику совершенно не нравится, и он настаивает. Эмоции кипят под кожей, не давая ему остановиться.       — Тогда почему ты ничего не делаешь? Если бы у меня была твоя сила…       — Сэм! Мы уже говорили про это. Это не так работает.       — Подожди секунду. Почему когда все хуже некуда, когда мир разваливается на части, почему это всегда должно быть нашей ответственностью?!       Сэм выкрикивает эти слова прямо в лицо Богу. Ох, как же давно он хотел это сказать! Потому что он не понимает, чем они с братом хуже других. Не понимает, за что им все это. Он бы просто хотел нормальной жизни: охоты за нормальными чудовищами, нормальных проблем и нормальных диалогов с Дином, которые не сводились бы в очередной раз к тому, что кто-то из них должен пожертвовать собой ради всеобщего блага.       — Потому что вы — мои ребята.       Чак пожимает плечами так, будто он — глава большой корпорации, а они — рядовые работники.       — А вообще сейчас нам надо заняться Джеком, — переводит тему он и, отвернувшись, присвистывает. — Ох уж этот ребенок…       — Подожди секунду…       Что-то в голосе Бога не дает чутью опытного охотника покоя. Вот оно — зернышко тщательно скрываемого страха.       — Ты его боишься.       Разочарование заполняет всю сущность Сэма. Он больше не злится. Ему противно.       — А ты — нет?       Чак говорит так, словно не пытается сравнить человека и Бога. Но Винчестер даже спорить с ним не хочет — смысла не видит. Скрипнув зубами и задержав дыхание, он интересуется, уже подозревая, что услышит в ответ:       — Ты знаешь, где он?       Бог молчит, а после с неохотой признает:       — Знаю.       — Тогда чего же ты ждешь?       Чак задумчиво улыбается и обводит помещение взглядом.       — О! Ничего. Дин уже отправился.       Это удар под дых. Сэм отшатывается от Чака и смотрит на него абсолютно сумасшедшими глазами. Нет, этого не может быть! Дин бы не ушел, ничего не сказав, так ведь? Ушел бы. И младший уверен: брат сделал бы именно так. Чтобы Сэм не попытался его остановить. Потому что Сэм смог бы, у него же почти вышло!..       Замершее до этого сердце бухает в груди, эхом отдаваясь во всем теле. Колени подгибаются, пальцы дрожат, когда Сэм, не глядя на Бога, хватает ключи от машины и несется к выходу из Бункера. В тот момент, когда он отъезжает, Чак оказывается на заднем сиденье и будничным тоном сообщает, куда конкретно нужно ехать. Винчестер скрипит зубами, но слушает указания. Позже он еще поквитается с Богом, выскажет ему все, что думает, а пока… Он гонит так быстро, как никогда прежде, запрещая себе думать о том, что уже может быть поздно.       Вскоре показывается кладбище. Сэм выскакивает из машины, не глуша двигатель, и бежит к виднеющейся между могил фигуре старшего.       — Дин! Дин! Нет, нет, нет, Дин! Эй!       Дин стоит, возвышаясь перед стоящим на коленях Джеком и направив пистолет ему прямо в голову. Услышав шаги брата, он взводит курок.       — Отойди, — грубо кидает он.       Но Сэм не слушает. Он бросается вперед, стремясь закрыть нефелима своим телом и вырвать оружие из рук брата. Но не успевает. Рука Дина дергается. В тишине звучит хлопок выстрела.       Сэма оглушает. Боль пронзает низ живота, колени подкашиваются, и он мешком падает на землю. Он растеряно смотрит на быстро расползающееся пятно багрового цвета. Рефлекторно вскидывает руку к ране, зажимает ее и поднимает затуманенный от выступивших слез боли взгляд.       Рядом с ним, неестественно завалившись на бок, лежит в такой же позе Дин. У него из-под пальцев, лежащих точно в том же месте, что и у Сэма, просачиваются струйки быстро текущей густой крови.       — Сэмми…       Голос у Дина хриплый, словно в горле застряла наждачка. На лице испарина. Он шевелится, перехватывая рану правой рукой, а левую тянет к Сэму. Сэм, превозмогая невыносимую боль, горячими волнами расходящуюся по телу от каждого движения, подается вперед, навстречу.       У Дина дрожат пальцы. Сэм знает, что и у него тоже. Между их соединенных ладоней липкая кровь и мокрая земля.       — Прости меня, Сэмми…       Скорее шелест, чем слова. И младший угадывает их смысл по шевелению хорошо знакомых губ. Он знает каждую черточку лица напротив. Каждый шрам. Мимику. Тон голоса. Пластику тела…       На ответ нет сил. Губы срослись в одно, и Сэм складывает их в нечто, отдаленно напоминающее улыбку.       — Я тебя люблю.       Дин дергает плечом и выдыхает воздух сквозь плотно сжатые зубы.       — Я знаю…       Сэм собирается с остатками сил, бросает взгляд на пропитавшуюся их кровью почву, на руки, норовящие расцепиться, а затем, глядя в зеленые глаза напротив, скорее думает, чем шепчет:       — Я тебя тоже люблю.       Но Дин слышит — Сэм знает. Сказать это казалось единственно важным, и теперь он чувствует спокойствие.       Боль притупилась, утихла. Мир вокруг постепенно теряет очертания и смысл: могилы и деревья тонут в плотной дымке, заполоняющей все сущее.       Сэм закрывает глаза. Остаются лишь холодеющие пальцы Дина в его. Но вот и это ощущение тает. Мышцы не слушаются, удерживать руку брата становится невозможным. Ладонь Дина тоже медленно разжимается. Их пальцы расплетаются, соскальзывают друг с друга.       Не остается больше ничего. И Сэм проваливается в вязкую темноту.       Кас поднимается, оправившись от удара о могилу. И видит фигуру, замершую над тремя распластанными на земле телами. Прихрамывая, он рвется туда, а приблизившись, стонет и обессиленно падает на колени. Потому что у Джека — черные проемы вместо глаз, а под телами братьев Винчестеров лужа крови.       Тут ангел слышит исполненный тихого восхищения голос:       — История закончилась еще драматичнее, чем я думал.       Бог улыбается. И растворяется в воздухе, с удовлетворением глядя на трупы. Сэм и Дин лежат в зеркальных позах, и средний палец младшего самым краешком соприкасается с безымянным старшего.       Почти идеальная симметрия.