Душа

Площадь Согласия проживала свой очередной приятный воскресный день. В город широкими шагами рвалась ранняя весна с её звонкими ручьями и не по-зимнему теплым и ярким светом. Листья, едва-едва распустившись, заметно преобразили вид всего вокруг, в том числе и самой площади — её серый безжизненный цвет, знатно надоевший всем за период холодов, сменился на более радостный светло-зеленый. Я, как всегда, стою на площади и с интересом разглядываю людей. Признаюсь, это у меня своего рода хобби, ничуть не изнуряющее и совершенно не надоедающее. Мой знакомый деятель искусств и, по совместительству, философ домашнего разлива, как-то за стаканом крепкого чая высказал занимательную идею. По его словам, на всём белом свете существует всего несколько десятков — или сотен — типов людей. Стоит понять их всех — и поймёшь всё человечество. А может, и себя, если повезёт. Как по мне, мысль сомнительная, да и сам он чудак тот ещё. Можно подумать, много людей он видел у себя в мастерской! Я же за свою жизнь повидал тысячи и тысячи. Каждый из мною встреченных был уникальным. Спустя пару дней я спросил его невзначай, доводилось ли ему видеть два полностью идентичных драгоценных камня. Да хоть бы и не драгоценных, просто два одинаковых камня? Они ведь сотнями под ногами валяются! В ответ он улыбнулся и заметил, что самих по себе камней на свете — бессчетное множество, а пород их всё же куда меньше. Так или иначе, продолжать спор мы не стали, и в скором времени я принялся наблюдать за прохожими на этой вот площади. Кого-то, как, например, вот этого продавца цветов, я вижу здесь почти что каждый день. Сегодня выходной, который, кажется, совпал ещё и с каким-то праздником — торговля у него идёт особенно бойко. Только и успевает букеты отдавать. Однако по большей части люди на площади всё же мне не знакомы. Город у нас большой — столица, всё-таки, — и даже если стоять на этой площади каждый день, всех всё равно не упомнишь. И надо ли? Я перевел взгляд на небольшую скамейку, стоящую совсем неподалёку. Сейчас там сидели две старушки, тихо и довольно лениво обсуждавшие всякую всячину. Скучные вещи, правда. Разговор шел уже с полчаса и с цен на соль плавно переместился на цены на лекарства. Меня старушки, кстати, ничуть не стеснялись. А может быть, попросту не замечали. ... Вскоре на площадь прибежал мальчишка-газетчик и стал что-то выкрикивать. Все вокруг замерли. Спустя пару мгновений несколько человек бросились к нему; остальные застыли, словно в нерешительности. Взгляды каждого из них, ещё мгновение назад такие разные, излучающие целые палитры эмоций, в один момент потускнели, словно на цветную картину вылили ведро серой краски — пустой и безжизненной. Видимо, произошло что-то явно из ряда вон выходящее. Прохожий: "Что? Что ты сказал?" Мальчишка: "Да! Война! Началась война!" Он выпрямился и, сложив ладони рупором, выкрикнул: Мальчишка: "Северная Республика объявила нам войну!" Ответом ему были лишь вздохи и содрогания. Какой-то мужчина сунул в руку мальчишки пару медяков и выхватил газету. На первой же полосе крупными буквами значилось: "«Война!»" Чуть ниже было: "«Великий князь Даниил смертельно оскорбил великого князя Константина...»" Окончание предложения я прочитать не успел, да и не было в этом необходимости. «Смертельно оскорбил», значит. Газетчики явно все ещё любят громкие слова. Да и как же иначе в такой ситуации? Великим князем Даниилом звали старшего сына ныне царствующего монарха Южного Королевства — Михая Третьего. Герцогом Константином — старшего сына императора Нестора Первого, правителя Северной Республики. Прошло совсем несколько мгновений, и коллективная серая апатия сменилась целым ураганом чувств. Наблюдать за этим было интересно. Обе старушки вскочили со скамейки и бросились в разные стороны — наверняка домой, поскорее сообщить ужасающую новость своим родным. А может, и в магазин — покупать соль, пока цены на неё не взлетели до небес. Впрочем, «ужасающей» называть новость стали бы не все — я краем глаза заметил, как человек в синей с золотыми позументами форме, выдававшей в нём военного, сжал ладони в кулаки и победительно затряс ими перед собой. Военный: "Ну наконец-то! Наконец-то час пробил!" Стоявший рядом с ним старик в серой шляпе осторожно отодвинулся. Небольшими шагами он приблизился ближе к центру площади и, сняв шляпу, тихо произнес: Старик: "Да не убьёт брат своего брата вновь." Старик: "Правители должны сделать мудрый выбор. Как и в прошлый раз." Он отвесил церемонный поклон и ушёл. Пожалуй, я был более солидарен с ним, чем с военным. Последний, кстати, тоже приблизился к центру площади, что-то отрывисто произнес, быстро поклонился и направился прочь. Я высказываю своё мнение не просто так; мои слова имеют под собой самую что ни на есть твёрдую почву. Мне тоже довелось застать войну с Северной Республикой много лет назад, и я тоже слишком хорошо знал, какой она могла быть на этот раз. Стоявший чуть поодаль мужчина в пушистом белом шарфе что-то говорил своему приятелю, с которым они до этого неторопливо делали фотокарточки на массивный аппарат на треноге. Мужчина в белом шарфе: "Да уж, Даниил знал кого «смертельно оскорблять»." Последние два слова он произнес особенно отчетливо, скривив при этом рот. Его приятель удивленно поднял брови. Приятель "Что ты имеешь в виду?" Мужчина в белом шарфе: "Константин всем известен за свой дурной нрав. Не удивлюсь, если он истолковал смысл каких-то слов Даниила совершенно в противоположном ключе. Специально или нет..." Он пожал плечами. Мужчина в белом шарфе: "Но так или иначе, повод для войны дали именно мы, и ничего хорошего это для нас точно не сулит." Его приятель кивнул. Они сложили аппарат в небольшой чемоданчик и стали удаляться. Их голоса были слышны всё тише. Да уж, ничего хорошего это для нас точно не сулило. ... Вскоре площадь опустела. Цветочник, понадеявшийся на выходной день и праздник, был явно разочарован. Подождав с полчаса и не продав ни одного букета, он убрал цветы в свой фургон и уехал. Небо затянуло тучами. Смотреть были не на кого, поэтому я решил поразмыслить над тем, какой же оборот могут принять события. Если новость уже есть в столичных газетах, то наверняка её уже передали и по радио. Сегодня все отправятся закупать продукты и всякого рода повседневные вещи, потому что производство скоро переведут под военные нужды, и товаров с каждым днем будет становиться всё меньше и меньше. Завтра площадь перекроют — будут готовить к военному параду, который по традиции проводится всякий раз, когда страна вступает в войну. Послезавтра официально будут прерваны все отношения с Северной Республикой, а через три дня между сторонами уже могут произойти первые столкновения. Неутешительный прогноз. Но в прошлый раз всё было именно так. В прошлый раз война произошла много лет тому назад и после долгих и кровопролитных боёв закончилась «Вечным миром». Сегодняшний день — очередное доказательство тому, что ничего вечного не существует. ... Тем временем небо стало окончательно черным. Сверкнула молния. Раздался гром. Я с унынием подумал о том, что такой же гром будет слышен, когда на земле — моей земле — будут разрываться снаряды, запущенные с той стороны некогда единой страны. Интересно, попадёт ли хоть один на площадь? Взглянув перед собой, я вдруг увидел, что к скамейке кто-то приближается. Это был высокий бледный юноша с чёрными, растрепанными ветром, и длинными волосами. На руках его были чёрные кожаные перчатки, а в руках — старомодный серый в клеточку зонт. На плечах его был такой же старомодный и потрепанный с виду плащ, за которым скрывались чёрная рубашка и небольшой белый бант. Мне показалось, что плащ и зонт явно были у кого-то позаимствованы: слишком уж контрастировали они по качеству с остальными предметами его наряда. Ну и к тому же, в таком виде он доселе здесь точно не появлялся. Он подошел к центру площади, окинул её взглядом и поклонился. После этого он расположился на скамейке и, судя по всему, принялся кого-то ждать. Я ощутил на себе первые капли дождя. Юноша открыл зонт и закинул ногу на ногу. Он старался сохранять спокойствие, но его нетерпение выдавали лёгкая дрожь, постоянно двигающиеся брови и резкая складка на лбу. ... Вскоре на другой стороне площади появилась невысокая фигура. Девушка. Она быстро приближалась к юноше, и с каждой секундой я мог всё отчетливее видеть её очертания. Дождь шёл уже в полную силу, а зонта при ней не было, поэтому её прическа находилась в куда более... «веселом» состоянии, нежели у юноши. В руках она держала небольшую сумочку, а одежда её была практически полной противоположностью одежды парня — белые перчатки, серый в клетку жилет и белая рубашка, по центру которой пролегала тонкая чёрная лента наподобие галстука. Плаща на девушке не было, так что ветер наверняка продувал её насквозь. Заметил это и юноша. Он вскочил, да так резко, что едва не уронил зонт. Когда она подошла к нему, он уже стащил с себя плащ. Девушка подставила плечи и с благодарностью взглянула на него. Девушка: "Прости, что так долго. Пришла так быстро, как только смогла." Юноша быстро махнул рукой. Сейчас он и не пытался скрыть своё волнение. Юноша: "Ерунда, я сам только что пришел. Как ты?" Девушка: "Ах, Андрей... Хотелось бы сказать, что замечательно..." Она прервалась и тяжело вздохнула. Андрей продолжал смотреть на неё. Девушка: "...но сегодня это вряд ли будет уместно. Даже из вежливости." Андрей: "Я очень... встревожен. Я ни о чем таком не знал, правда!" Девушка ободряюще коснулась его ладони. Её собственная ладонь тоже чуть дрожала, но Андрей вряд ли это заметил. Девушка: "Конечно, не знал. Думаешь, они бы поставили тебя в известность?" Андрей сжал руку в кулак. Андрей: "Они могли бы и сказать! Я ведь всё-таки тоже часть семьи!" Девушка: "Возможно, они знают про нас... С тобой." Андрей: "Но откуда? Думаешь, они следили за нами?" Его взгляд стал скользить по сторонам; девушка же не отводила своего взора от него. Девушка: "Андрей..." Андрей: "Элли, я не знаю, что делать. Я не знаю, что будет!" Элли, вероятно, тоже не знала, что будет — это читалось у неё на лице. Элеонора: "Тебе не стоит переживать, ты будешь в безопасности. Королевская семья всегда в безопасности." Элеонора: "А ты всё-таки, как сам сказал, «часть семьи»." Она улыбнулась. Андрей же занервничал ещё больше. Андрей: "Я же не о себе беспокоюсь, а о тебе! Что будет с тобой?" Он придвинулся к ней. Лицо его покраснело — от волнения или смущения? Андрей: "Тебя же могут убить! Или взять в плен! Или..." Элеонора: "Успокойся. Убивать меня уж точно никто не будет." Элеонора: "Плен же..." Она погрустнела. Элеонора: "Это может быть. Точно уж мало приятного." Она выпрямилась. Элеонора: "Но если достоинство, или даже жизнь дочери монарха будет платой за восстановление мира между двумя государствами, то я готова пойти на такую жертву." Такая речь мне понравилось. Андрею же, судя по его лицу, не понравилась вовсе. Андрей: "Зато я не готов! Я не позволю им схватить тебя, я..." Элли положила руки ему на плечи. Он замолчал и стал смотреть на неё. Элеонора: "Андрей, послушай меня. Я была готова к подобному с самого момента своего приезда сюда." Элеонора: "Вместе с родителями я полагала, что это поможет укрепить отношения между нашими странами. Мы ведь, как и ты, как и твой отец, верили, что однажды они вновь станут едиными." Элеонора: "Доверие завоёвывается малыми шагами. Мы верили, что положим этому начало, а поколения после нас — продолжат." Андрей вздохнул. Он уже не выглядел взволнованным — скорее, уставшим. Андрей: "Получается, что мы ошиблись?" Девушка пожала плечами. Элеонора: "Выходит, что так. Нам не изменить ход истории." Элеонора: "Выходит, за годы той войны наши народы действительно стали разными." Андрей, видимо, не особо думал об этом. Он с жаром произнес: Андрей: "Да забудь ты пока о народах, речь идёт о тебе! Что ты собираешься делать?" Андрей: "У тебя есть план?" Элли вздохнула. Элеонора: "Плана нет." Элеонора: "А что тут поделать? От нас ничего не зависит." Мне подобная обреченность пришлась не по душе. Андрей же усиленно пытался что-то придумать. В конце концов он отстранился от Элли и, передав ей зонт, сел на скамейку. Вид у него был такой обреченный, будто это он был принцем в теперь уже вражеском государстве. Элли села рядом. Андрей: "Я не знаю, что делать. Просто не знаю." Андрей: "Для меня это как гром среди ясного неба. Ни о каких оскорблениях, ни о каких провокациях речи не шло, никто об этом и речи не вёл." Андрей: "Может быть, это ваша сторона как-то..?" Элли нахмурилась. Элеонора: "Нет, у нас тоже подобных планов не было. Ведь если бы что-то замышлялось, меня бы наверняка сначала вывезли отсюда, верно?" Андрей кивнул. Спорить с такой логикой было непросто. ... Они сидели на скамейке посреди пустынной площади, прикрываясь от дождя одним зонтом. Я чувствовал их отчаяние, но ничего не мог поделать. Найти решение было под силу лишь им самим. Элли взяла руку Андрея в свою. Он крепко сжал её. Андрей: "Что-то в этой истории всё же не сходится. Не начинаются же войны просто так." Элеонора: "А как же они начинаются?" Элеонора: "В учебниках по истории — да, конечно, всё очень серьезно. Долгая подготовка с обеих сторон, официальное объявление, отзыв посланников..." Элеонора: "Но в реальности же всё не так." Элеонора: "Одно неверно сказанное слово может перечеркнуть всё. Все достижения и..." Андрей внезапно выпрямился. Элли замолчала. Андрей: "Элли, а ты слышала выражение..." Он на мгновение задумался. Андрей: "«Не стоит приписывать злому умыслу то, что можно объяснить...»" Элли подхватила. Элеонора: "«...глупостью»." Она тоже подняла голову и посмотрела на него. Элеонора: "Ты думаешь..." Андрей: "Конечно!" Андрей вскочил. Андрей: "Я могу точно сказать, что ни я, ни отец не хотели войны." Андрей: "Ты же говоришь, что и твои родители ни о чём таком не говорили, верно?" Элеонора: "Могу поклясться." Андрей что-то быстро соображал. Наконец, он нахмурился. Руки его снова сжались в кулаки — но в этот раз не от волнения, а от... злости? Андрей: "Ох уж этот Даниил..." Элли тоже всё поняла. Она хорошо знала старшего сына короля Михая Третьего. Знал его и я. Ещё до рождения ему была уготована карьера в военном управлении. Оказалось, что родители не прогадали — он рос серьёзным и, можно сказать, педантичным молодым человеком, во всём любил строгость и порядок. По стечению обстоятельств он попал в дурное окружение таких же молодых, как и он сам, военных, искренне считавших, что объединить страну можно лишь только под началом Южного Королевства. Им, не видавшим тягот долгой, изнуряющей войны, море действительно было по колено. Видимо, Даниил воспользовался болезнью отца и решил провернуть «маленькую победоносную войну», заодно полностью сменив весь кабинет. По сути, взять власть в свои руки раньше времени — отец-то ещё жив. Теперь из-за его глупых мальчишеских мечтаний прольется кровь. Много крови. Элеонора: "Можно что-то сделать?" Андрей: "Боюсь, что нет. Все крупные военачальники у него в кармане." Андрей: "Готов поспорить, они-то уж точно поддержали этот его дурацкий план!" Элеонора: "А во дворце?" Андрей: "Тоже бесполезно. Отец болен, и это развязало Даниилу руки. Он наверняка набил дворец своими людьми." Андрей: "Едва прознает, что я что-то замышляю, сразу отправит подальше от города. И повод есть — война ведь идёт." Он горько усмехнулся. Элли погрустнела. Едва появившаяся надежда в её глазах угасла. Андрей внимательно посмотрел на неё и перевел свой взгляд... На меня. Впервые за всё время, что они провели здесь сегодня. Он нахмурился. Не отводя от меня взгляда, он быстро о чём-то подумал, кивнул самому себе и обратился к Элли. Андрей: "Хм... А если..." Элли быстро взглянула на него. Он показал рукой на меня. Андрей: "Ты знаешь, кто это?" Элли перевела взгляд. Элеонора: "Разумеется. Твой дед, Чарльз Третий." Андрей: "Верно. Монарх, прекративший первую войну между Северной Республикой и Южным Королевством." Андрей: "А ты помнишь, как именно он это сделал?" Элли смутилась. Элеонора: "Он женился на дочери короля Казимира. Династический брак, по сути." Андрей кивнул. Андрей: "Династический брак, позволивший прекратить войну." Андрей: "Казимира потом свергли, но не будем об этом. Войну же Чарльз остановил?" Элеонора: "Да, и ты..." Андрей снова кивнул и взял её за руку. Андрей: "Элли, послушай." Андрей: "Я не хочу войны. Ты её тоже не хочешь. Наши семьи её не хотят." Андрей: "И, что важнее всего, наши народы её не хотят." Андрей: "И... Я давно об этом думал..." Андрей: "Момент действительно не самый лучший, но, по крайней мере, запомнится навсегда." Он опустился на одно колено. Андрей: "Элли, будь моей женой!" Элли опешила. Я тоже опешил. Но не от предложения, нет. Неужто мальчишка не мог более изящно выразиться? Ну и, к тому же, копия всегда хуже оригинала... И нет, это не слезы на моих глазах. Это дождь. Но на глазах Элли определенно были слёзы. Элеонора: "Я... Я согласна..." Элеонора: "И не потому, что нам нужно остановить войну... Я тебя..." Они обнялись. ... Прошло несколько месяцев. Я обвел площадь Согласия взглядом и с удовлетворением отметил, что сегодня на ней было многолюдно. Весна сменилась летом, и лето это было по-настоящему теплым и солнечным. Мой старый знакомый цветочник тоже был здесь. В машине у него были лишь синие фиалки, которые он раздавал всем желающим. Этот цветок издавна считался символом мира во всей Республике Эсторция. Символом мира остался он и в Северной Республике, и в Южном Королевстве. Я с наслаждением слушал приятные уху разговоры и смотрел на празднично одетых людей и, как и все остальные, с нетерпением ждал, когда же начнётся важное событие, ради которого все здесь сегодня и собрались. ... Наконец к площади прибыла карета, запряженная четверкой вороных коней. Кучеры в золоченых ливреях спустились с козел и открыли дверцы. Из кареты вышел король Михай Третий. Его встретили овациями. Он аккуратно спустился по ступенькам и ступил на землю. Выглядел он замечательно. От болезни не осталось и следа. Сразу же за ним из кареты быстро спустился молодой человек. Если для короля овации были громкими, то для него они были просто ошеломительными. Несколько человек даже попытались перелезть через красные ленты ограждений, однако их быстро остановила королевская полиция. Это, разумеется, был Андрей. Выглядел он великолепно — синяя лента красиво выделялась на его костюме, а улыбка сияла не хуже, чем фамильные знаки отличия на солнце. Его отец направился по золотому ковру к центру площади, где для него было приготовлено кресло. Андрей же остался там, где остановилась карета. Через пару мгновений площадь затихла. Приближалась ещё одна карета, столь же величественная, только запряженная конями белой масти. Она остановилась, и Андрей сам открыл дверцы. Из кареты вышел грузный мужчина преклонных лет. Это был король Северной Республики — Нестор Первый. Андрей подал ему руку и помог спуститься. Они обнялись, на что площадь ответила положительным гулом. Король помахал площади рукой и направился к Михаю Третьему. Через мгновение все взгляды снова были прикованы к карете. Из неё, грациозно качнувшись, показалась стройная красивая девушка, облачённая в белоснежное платье. Она приняла руку Андрея и спустилась. На мгновение их взгляды задержались друг на друге. Заиграл оркестр. Под музыку и синие фиалки, летящие к ним под ноги с обеих сторон, они вдвоём медленно проследовали по площади. Когда они поравнялись с королями, те поднялись. Вчетвером они поклонились памятнику; раздались громкие аплодисменты. Андрей и Элли повернулись к площади. Было время для торжественного обращения. Андрей: "Подданные Южного Королевства! Подданные Северной Республики!" Андрей: "Этот день знаменует собой начало новой истории в отношениях между нашими странами!" Андрей: "Война, едва не начавшаяся несколько месяцев назад, наглядно продемонстрировала, что мир..." Если бы я мог зевнуть, то обязательно бы зевнул. Все эти показные речи не имеют значения. По-настоящему важные вещи всегда говорят тихо, вполголоса. Я вспомнил разговор, состоявшийся несколько недель назад. ... Михай Третий: "Значит, это был единственный выход?" Андрей: "Абсолютно. Только огласка ситуации позволила нам одолеть заговор Даниила." Король поморщился. Михай Третий: "Да я не про огласку. Я про всю эту вашу... женитьбу." Михай Третий: "Как же твоя помолвка с дочерью герцога Лукаса? Это была бы хорошая партия для тебя." Андрей: "Замечательная. И девушка красивая, и семья богатая..." Он хмыкнул и продолжил. Андрей: "...Хотя богатство я бы всё же на первое место поставил. С учётом того, в каком состоянии наша казна." Король прервал его. Михай Третий: "И всё же ты решил жениться на дочери короля Северной Республики. Зачем?" Андрей: "Это очевидно. Чтобы избежать войны." Михай Третий: "И..?" Андрей потупил взор. Андрей: "Ну и Даниила тоже..." Михай Третий: "Вот. Я должен был услышать, как ты это скажешь." Михай Третий: "Мы оба этим повязаны." Андрей: "А как же." Андрей: "Зато теперь наследный принц — я!" Король похлопал его по плечу. Михай Третий: "Молодец." Михай Третий: "На самом деле, я рад, что страной со временем будешь управлять ты, а не этот болван." Михай Третий: "В наше этим способом уже ничего не решить. Время пушек прошло." Михай Третий: "Время войн прошло." Михай Третий: "То, что сейчас ценится — сладкие речи и острые кинжалы." Андрей улыбнулся. Андрей: "Разве я не доказал, что достоин престола?" Михай Третий: "Доказал. Не удивлюсь, если рано или поздно окажется, что ты сам и вложил в его голову эту идею..." Андрей пропустил последнюю реплику короля мимо ушей. Он явно думал о чём-то другом. Андрей: "К тому же..." Андрей: "Теперь мы сможем со временем прибрать к рукам и Северную Республику..." Андрей: "Если разыграем карты правильно." Михай Третий: "Без сомнения. Мы ещё обсудим это." Он поднял голову и устремил свой взгляд на памятник. Михай Третий: "Значит, ты посмотрел на него и придумал весь этот план?" Андрей кивнул. Андрей: "Да. Я вспомнил, как всё было в прошлый раз и..." Михай кивнул. Михай Третий: "Отец был мудрым человеком, и его идея прекратить войну подобным способом принесла нашей стране множество привилегий. Когда-нибудь я расскажу тебе и о других его свершениях, которым не нашлось места в учебниках по истории." Король поклонился. Андрей сделал то же самое. Михай Третий: "Ты знаешь историю создания этого памятника?" Андрей удивился. Андрей: "А у него есть история?" Михай Третий: "Да." Михай Третий: "Он был создан ещё при жизни отца, и он лично руководил всем процессом." Михай Третий: "Созданием памятника занимался один человек — наш мастер, — и отец участвовал во всём. Сам рисовал эскизы, сам ваял скульптуру." Михай Третий: "Вскоре после завершения работы отец умер. Всем сказали, что подвело сердце, но настоящую причину так никто и не узнал." Андрей задумчиво кивнул. Андрей: "Видимо, ставить самому себе памятники при жизни всё же не такая уж и хорошая идея. Но вообще, интересная история." Михай Третий: "Это ещё не конец." Михай Третий: "Как-то раз мастер сказал мне, что отец на склоне лет решил заняться оккультизмом. Что подобная смерть не может быть случайностью." Михай Третий: "Он и до сих пор утверждает, что старый король так усердно работал над памятником, что вложил в него свою душу..." ... Я вновь устремил взгляд на Андрея. Тот уже заканчивал свою речь. Андрей: "Я верю, что нам удастся объединить страну! Это будет нелегко, но я верю в это!" Андрей: "Как сказал один мудрый человек..." Андрей: "«Доверие завоевывается малыми шагами»." Он взглянул на Элли. Она улыбнулась. Андрей: "Мой дед сделал первый шаг. Мы сделали свой." Андрей: "Настал ваш черёд." Андрей и Элли обнялись. Площадь просто взорвалась аплодисментами. Я же взглянул на Андрея и осознал один простой факт. Осознал его со всей определенностью. Из юноши выйдет превосходный король.