Наян

Доверяйте жизни, друзья мои. Куда бы ни забросила вас судьба, путешествие необходимо. Вам предстоит пересечь необъятное поле жизненного опыта и самим проверить, где правда, а где ложь. И тогда вы сможете вернуться к своему внутреннему центру-душе, очистившейся и помудревшей. Книга Иммануила. Человек, занятый нелюбимым делом, никогда не бывает счастлив. Ещё тяжелее, когда он обязан им заниматься, если же отказывается, у него могут быть неприятности. Сопротивление воспринимается в лучшем случае в штыки, и человеку ничего не остаётся, как, скрепя зубы, заниматься противным его душе делом. Точно так же, как и этот несчастнейший человек, чувствовала себя Зоя Добрикова, идя дождливым осенним утром в мастерские Узловского машиностроительного колледжа. Было 8.30 утра, ещё не совсем рассвело. С тяжёлым сердцем Зоя открыла дверь и вошла внутрь. И с того момента, как Зоя вошла в это мрачноватое помещение, её первым желанием было как можно скорее убежать оттуда и глотнуть свежего воздуха. Нет, в мастерских вовсе не было душно, просто в них Зоя не могла дышать свободно, как будто кто-то вцепился в её горло мёртвой железной хваткой. Этим кем-то была ненависть Зои к мастерским. Она ненавидела их с тех пор, как поступила в колледж, ибо с этого момента её постоянными жизненными спутниками стали отчаяние и угнетённое состояние духа, потому что Зоя занималась совершенно чуждым, противным ей делом и не по своей воле. Так захотела Зоина мама. Но это было не только мамино желание: у Добриковых не было денег, чтобы оплатить Зоину учебу на психологическом факультете университета, а Зоя страстно мечтала стать психологом. На заочном отделении плата была поменьше, но Зоя хотела учиться только очно. Но в жизни не всегда и не всё получается так, как хотим мы, и Зоя поступила в колледж на специальность «Технология машиностроения». У группы 654, в которой училась Зоя, заканчивалась практика. Но группа ею практически не занималась по причине того, что в колледже и мастерских не было света, и, следовательно, работать на станках было невозможно. Зоя, конечно же, прекрасно понимала, что ненависть, вообще к чему бы то ни было - это очень плохое чувство и нужно постараться от него избавиться. Зоя пыталась сделать это полтора месяца, но у неё ничего не вышло. Трудно человеческому складу ума превратиться из гуманитарного в технический. Неудивительно, что из-за этого Зоя очень страдала и почти всегда была в подавленном настроении. Её ничто не радовало, она почти не улыбалась. –А, Зоя, милая, здравствуй! – поприветствовал её мастер, Александр Сергеевич. –Здравствуйте, – тихо ответила Зоя, улыбаясь лишь уголками рта. –Что, дождик моросит на улице? – спросил мастер. –Да…немного…– всё также тихо ответила Зоя и неторопливо ушла в класс. «Хорошая девочка, – подумал Александр Сергеевич, – только странновата немного, грустная ходит всегда, не веселится вместе с ребятами. Может, случилось дома чего, а она скрывает?» За окном стало чуть светлее, и в мастерские начали заходить ребята. В этот день группа начала вместо практики, то есть работы на станках, заниматься перетаскиванием различных вещей с четвёртого этажа колледжа в мастерские. Занимались этим ребята с унылыми лицами. Зоя, поносив немного разного хлама (в состав которого входили плакаты с изображением неизвестно чего), быстро устала, так как человек всегда устаёт намного быстрее, когда занимается бессмысленным делом. Бросив все плакаты в кучу возле станков, Зоя тайком пробралась в одинокий класс, отдышалась, села за парту и достала из сумки томик Лермонтова, который был ей гораздо больше по сердцу, чем безжизненные, холодные станки, различные свёрла и стали. В мастерские вошёл высокий парень в чёрно-серой кепке, надвинутой немного на глаза и, точно так же, как и Зоя, с облегчением сбросил плакаты в общую кучу. Он уже хотел было пойти за новыми, но вдруг заметил спрятавшуюся ото всех и погружённую в чтение Зою. Он слегка, понимающе улыбнулся, тихо вошёл в класс и сел рядом с Зоей, совершенно не заметившей его присутствия, потому что когда в её руках оказывалась книга, то окружающий мир переставал существовать для неё. Парень, севший рядом, похоже, разделял её состояние, так как погрузился в томик Лермонтова на ту же глубину, что и Зоя. –Так ребятки, сейчас вы детальки измер…– произнёс появившийся в дверях Александр Сергеевич, но осёкся, увидев читающую парочку. –Хм, –смутился он,–да, тут не до штангенциркуля, –и, с удивлением оглянувшись несколько раз, удалился. *** –Мам, ну я не могу больше так! – говорила Зоя маме, сидя с ней на кухне. – Мам, эта учёба сплошное мучение! Ещё немного и я просто взвою! Я ничего не понимаю! Ни-че-го! Одно черчение чего стоит! –Зоя, что же делать, если нет у нас денег, чтоб ты поступила, – вздыхая, отвечала мама. –А что дальше, мам? Дальше что? Я буду околачиваться на нелюбимой работе? После института я бы занималась любимым делом, мне не так важна зарплата. А что будет после колледжа? Я с детства мечтала стать психологом, я хочу помогать людям. Что же получается, мам? Я буду учиться на заочном, а работать токарем? – в голосе Зои послышалась ирония. – Представляю свой первый рабочий день. Очень живописная картинка: меня вышвыривают из цеха, поняв, что я ни в чём не разбираюсь и ничего не смыслю. –Зоя, в работе на станке нет ничего сложного. Ты сама говорила, что кое-что понимаешь, – сказала мама в ответ на Зоину тираду. –Кое-что! Да, кое-что, мам, но не всё! А черчение? Хороший технолог должен уметь понимать чертёж, а я? Я разве умею? Для меня чертёж это тёмный лес! –Зоя, но ведь ты получаешь материальную помощь и стипендия у тебя хорошая… –Мам, ты ничего не понимаешь. Опять ты про стипендию, совершенно не в ней дело! Я же сказала, что деньги для меня не главное. Мне тяжело, мама, мне очень тяжело…Даже если б в институте вообще не было никакой стипендии, я бы с удовольствием училась там! Но что я буду делать дальше? Мама, железки - это не моё! Зачем ты меня туда пихнула? Мама в ответ тяжело вздохнула и по щеке её скатилась слезинка. –Мама, мамочка, милая, ну прости меня, да буду я учиться в этом противном колледже, только не плачь, не надо! – Зоя стремительно встала со стула и, обняв маму, начала успокаивать её. Но прошло несколько дней, и разговор об учёбе возобновился снова. –Зой, ну тогда брось всё и сиди дома! – сказала мама Зое, когда та начала вновь жаловаться на жизнь. Зою обескуражило это заявление мамы. –Бросить? Нет, мам, я не могу этого сделать. Мне не хочется сидеть на твоей шее. Даже если я и решусь на это, меня к тому времени отчислят за неуспеваемость. –Вот когда отчислят, тогда и поговорим. –А что потом? Я не могу и не хочу просто так сидеть дома! –Поживём–увидим, – невозмутимо ответила мама, вышла из кухни и, переодевшись в рабочий халат, ушла на работу в Машиностроительный завод. Как только за мамой захлопнулась дверь, Зоя, прижавшись к стенке и, опустившись на корточки, дала волю слезам. Плач постепенно перешёл в безудержные рыдания. В эти минуты ей казалось, что ничего на свете не может быть хуже её положения, ведь психология, душа человека, его психика - это её призвание, но мечты рассыпались в прах. В колледже она теряет время, а денег нет и не предвидится. И остаётся только плакать над всем этим. Но, поняв, что от плача её положение вряд ли изменится, Зоя взяла себя в руки. –Ну ладно, – успокоила она саму себя, – как-нибудь доучусь хотя бы до конца этого года, а там посмотрим. Но на следующий день её ждала очередная крупная неприятность: целых две пары черчения, предмета, который Зоя ненавидела больше всех остальных и на котором очень страдала. Она, увидев расписание, уныло поплелась в аудиторию. У Зои было уже три двойки по черчению, потому что вместо чертежа у Зои получалась какая-то размазня. Зою окончательно добило уныние, и она расплакалась прямо на уроке: –Ну не понимаю я, не получается у меня, не буду я ничего чертить! –Забирай документы, раз ничего не получается, – спокойно ответила, взглянув на Зою поверх очков, преподаватель черчения, Тамара Ивановна. –И заберу! Да благословен будет тот день, когда я уйду отсюда! – не выдержав, Зоя быстро вышла из аудитории, громко хлопнув дверью и забыв свою рабочую тетрадь на столе. Через полчаса прозвенел звонок, и вся группа во главе с Тамарой Ивановной покинула кабинет инженерной графики. А черноглазый парень в кепке, увидев забытую Зоей тетрадь, взял её, положил в свой пакет и последним вышел из аудитории. Спустя несколько дней группа 654 самостоятельно решала задачу по технической механике. В течение всей пары Зое очень хотелось взвыть, потому что задача казалась ей чепухой и бессмыслицей. Нет, Зоя ничего не имела против технической механики, ведь есть же люди (и их довольно много), которым эта наука интересна, просто, когда приходилось решать задачи по этому предмету, то её душе становилось больно, так как Зоина душа техническую механику напрочь отвергала. Многие думают, что физическая боль хуже, чем душевная. Они ошибаются, потому что физическая боль когда-нибудь, но прекратится, а душевная может продлиться всю жизнь. У группы 654 механику преподавала женщина. Зою приводило в смятение непонимание того, как может женщина преподавать механику, как её может привлекать эта сухая и скучная наука. «Я понимаю, когда женщина преподаёт историю, музыку, культурологию, философию, литературу, язык. Но механику?!! Как женщине может нравиться механика? Это же скучища смертная! Все эти балки, стержни, подшипники! Меня в дрожь бросает, когда я о них слышу! Разве может это быть интересным? А черчение? Правила в черчении ещё строже, чем в механике. Если недочертил два миллиметра, то нужно перечерчивать всё заново или разорвать свой чертёж в клочки. Какой же скукой веет от всего этого!» –размышляла Зоя на уроке. Наконец-то прозвенел столь сладостный для Зоиных ушей звонок, и она вместе со всеми отправилась на физкультуру. Физкультура прошла вполне успешно, никакого сравнения с технической механикой! По расписанию третьей парой у группы 654 был русский язык, и Зоя с нетерпением ждала конца перемены, так как на уроках русского языка Зоя могла расслабиться и почувствовать себя как рыба в воде. Но когда Зоя вошла в кабинет русского языка, то там её ждала неприятная неожиданность: на её месте сидел, уткнувшись в учебник, азербайджанец по имени Расул (ударение на а) из группы 554. Видимо, урок русского языка у групп будет сдвоенный. Но Зоя об этом не знала, и с возмущением сказала Расулу: –Уйди с моего места! –Почему? Я всегда здесь сижу! – ответил Расул, оторвавшись от книги. –Уйди, я сказала! Расул рассердился: –Да ну тебя! Сидел и буду сидеть! Зоя не выдержала. Она схватила азербайджанца за плечи и попыталась стащить со стула. Расул упирался, обзывал её непечатными словами, но Зоя, в конце концов, его одолела и, вытолкнув за дверь, в гневе швырнула на пол. –Больше чтоб я тебя не видела на моём месте, понял? –Всё вы, девки русские, дуры глупые! – и Расул, поднявшись, ушёл, даже не взяв учебник и тетрадь. «Ненавижу кавказцев, ненавижу!» – думала Зоя на уроке, не слушая учителя. В общем, любимый урок был испорчен. Зоя вышла из кабинета, собираясь идти домой. В коридоре ей встретился армянский парень по имени Бакрат. –Девушка, вы не подскажите, сколько времени? – вежливо осведомился Бакрат. Вместо ответа Зоя, нахмурив брови, рявкнула на него: –Не подскажу! Что ты на меня уставился?!! Нет у меня часов! Бакрат, вздрогнув, отошёл от неё. «Как же я их всех ненавижу! Терпеть не могу! Будь я директором колледжа, даже документов у них не принимала!» – думала Зоя, идя домой. Чем же было вызвано у Зои столь негативное отношение к жителям гор? Ещё в детстве Зоя услышала от мамы историю о том, как её лучшая подруга вышла замуж за кавказца. И с того момента жизнь её превратилась в ад. Муж очень плохо относился к ней, даже бил. Лучшая подруга мамы превратилась в мужнин коврик для ног. Он даже не позволял ей выходить на улицу. Её муж гулял, чуть ли не ежедневно менял любовниц, приводил их в дом, заигрывал с ними, ничуть не стесняясь присутствия жены. Если же она пыталась протестовать, то муж нещадно бил её. И вскоре жена, опасаясь издевательств мужа, оставила всякие попытки возражать и перечить… Когда Зоя спросила маму, почему её подруга не разведётся с таким ужасным мужем, то мама ответила: –На Кавказе всё решает мужчина, поэтому она не может с ним развестись. –Неужели там все так обращаются с жёнами? Бьют их? –Ну почему же бьют? Зачем? Жена подчиняется и так. Мужчины развлекаются, женщины же никуда не выходят, занимаются детьми и кухней. После того, как Зоя услышала эту историю, она поклялась самой себе, что замуж за кавказца никогда не пойдёт, а только за русского. Но не только сам рассказ повлиял на категорическое Зоино решение. Зое не нравились заигрывания азербайджанцев с русскими женщинами, особенно на базаре. Поэтому она ничего и никогда у них не покупала. А когда ей всё-таки пришлось купить у азербайджанца арбуз, то продавец, несмотря на красоту юной покупательницы, весьма пожалел о том, что она подошла за арбузом именно к нему, так как у Зои было хмурое лицо, спрашивала она товар не очень вежливо и пресекала все попытки сделать ей хоть один комплимент, которого Зоя, безусловно, заслуживала. В общем, Зоя старалась держаться от них подальше. Когда Зоя пришла с базара домой и начала говорить маме о своей ненависти к кавказцам, о том, что и такие они и сякие, и как вообще их можно терпеть, и что было бы хорошо, если б они убрались прочь, мама слегка улыбнувшись, спросила её: –Зой, а что, если тебе понравится какой-нибудь кавказец? М? –Что?!! Никогда мне никто из них не понравится! – с великим возмущением ответила ей дочь, – да я и близко ни к какому кавказцу не подойду!!!