Hold my hand, everything will be ok

Вечером, когда все поужинали и разошлись, Икарис заглянул в комнату Тены. Ещё за ужином он заметил, что она угрюма и неразговорчива. И этот взгляд — холодно, с презрением, будто он ничто для нее. Злится. Война разглядывала фотографии тех времен, когда у неё все было хорошо — был Гильгамеш, была поддержка. А сейчас… она провела пальцами по стеклу. — Уходи, Икарис, — приказала Война. Именно приказала. Вот так просто — не давая права выбора. Но мальчишка, похоже, тот еще баран. — Я пришёл спросить о твоём состоянии, — да, точно баран. — Нормально у меня все. Прошу на выход, — абсолютное безразличие в голосе. — Тена, я тебе помочь хочу, а ты! — разочаровано сказал Вечный. — Ах, помочь! Спасибо, напомогался. Точно также ты хотел помочь, когда оставил Гильгамеша одного против девианта, когда предал нас, столкнув Аяк со скалы, — прошипела Тена. — Ну, во-первых, Гильгамеш спасал тебя, потому что Мадхвири не хотело отпускать, и ты бы погибла иначе. Во-вторых… — Да, лучше бы я погибла тогда! — рявнула Война, — Чем видеть ваши разборки и предательство. Всюду ложь. Надоело! Аяк тоже хотела помочь и в итоге я чуть души не лишилась, — продолжала кричать блондинка. — Я не договорил: Во-вторых, я спасал людей и других Вечных. Но ты так эгоистична, что тебе этого не понять, — спокойно закончил мысль Вечный. Вообще спокойствию мальчишки можно было бы позавидовать. — Вон из моей комнаты! — последнее, что услышал Икарис, когда едва увернулся от брошенного в голову ножа. Ладно, успокоится, ещё попроситься ко мне. Тена застонала и закрыла лицо руками. Господи, почему она такая гордая? Гордая и прямая. Только вот её прямая превращается в ломаную, а она не замечает. Вечная подошла к столику на котором стоял графин с виски и стакан. Откуда и когда это появилось в её комнате не имело значения. — Докатилась, — сказала блондинка перед тем как выпить. Алкоголь обжигающе прошёлся по горлу и проскользнул в желудок. Недолго думая, Тена повторила. *** Вечная ложится и прижимается к тёплому телу Икариса. Изначально, Тена планировала и дальше играть «сильную и независимую», но, то ли алкоголя в крови было многовато, то ли здравый смысл откуда-то появился. Блондинка осознала что происходит, когда уже подошла к комнате Икариса. А потом это уже не была Тена. Это был кто угодно, но только не смертоносная воительница. Блондинка открыла рот, чтобы рассказать самое сокровенное, то что она так долго держала внутри себя, но всё слова куда-то испарились. Икарис ее не торопил, потому что знал, как трудно говорить о своих чувствах. Особенно Тене. Да, Война и сама их всячески избегает. — Икарис, — прозвучало как мольба, крик о помощи. И мальчишка неожиданно вспомнил тот ненавистный день, когда она звала его также. Вечной так невыносимо хочется выговориться, но обида и задетое самолюбие дают о себе знать и Война сама того не замечая выпускает шипы. — Давай, я начну. Я наверное должен извиниться за то, что наговорил тебе сегодня, — первое робкое признание. — А я должна поделиться с тобой тем, что вынашиваю на сердце много лет, — тихо сказала она, — Как оказалось, Мадхвири это как раздвоение личности. Пока ты под присмотром, всё нормально, но стоит остаться наедине и может случиться страшное. В одну из ночей, когда Гиль уже спал, и я тоже собиралась, меня переклинило. Первобытные инстинкты во мне бушевали и требовали крови. Болезнь вела меня, как старый друг и скоро я оказалась около жилого дома. Песчаные кочевники. И у них были дети. И тьма во мне требовала убить. Убить ребёнка. Они кричали… — голос рассказчицы надломился, и она попыталась справиться с нахлынувшей волной и вдруг увидела… что Икарис в знак поддержки сжимает её ладонь. И сразу становится легче. — Они кричали, что им страшно, умоляли прекратить, но я ничего не слышала. Домой я вернулась под утро, потерянная. Прорыдала пару часов, потом отключилась. Когда очнулась, так и лежала в кровати. Не ела. Не пила. Напугала Гиля. Отпаивал меня чаем. Следом жутко голодная я несколько дней ела всё подряд. Потом создала себе хобби и стала всё время проводить около обрыва, — закончила свою душераздирающую повесть Тена. — А самое ужасное, что я слышала голоса, все народы которых мы так бесчеловечно уничтожили. Я слышу их мольбы, крики, стоны перед приступом. И это чудовищно. Также как и знать, что часть тебя где-то там и ты опасна, — сидя в кровати, блондинка вытерла слезы. Икарис лежал, как громом поражённый. Мало того что Тена нашла силы говорить об этом, так она ещё и столько лет носила такой груз на сердце. Восхитительная женщина! И не такая уж несгибаемая! Вечный готов дать руку на отсечение, но он впервые видит такую железную силу духа. У Войны внутри кровавое месиво, её выкручивает каждую ночь от кошмаров, но она продолжает язвить, упрямиться, шутить и оставаться самым смертоносным воином Вселенной. Но кто знал, что где-то там под этой бронёй она всего лишь хрупкая женщина. — Тена, — осторожно позвал Икарис и аккуратно взял за подбородок, поворачивая к себе. Смотрел на её красивые черты в полумраке и потянулся, чтобы поцеловать. Поцелуй вышел лёгкий, невесомый и солёный. Мгновение и блондинка каким-то образом оказалась у мальчишки на коленях. Секунда и она уже повержено лежит на подушке, а над ней нависает одурманенный Икарис. На один миг задумалась о правильности их действий, но все эти мысли тут же улетучились, когда Икарис начал осыпать поцелуями её шею и тонкие плечи. — Я знаю, ты этого хочешь, — быстро бросил Икарис между поцелуями, — я мог чувствовать, как ты этого хотела сегодня, — почти на выдохе говорил он, — я был с тобой сегодня ночью, это не сон. Вечный сжал её грудь и Тена, застонав, заведено задрожала. После лишил Тену и себя одежды и принялся исследовать низ: вздрагивающий от частых вдохов живот, величественные длинные ноги, коленки. — Я хочу этого! Сделай это Икарис! Икарис, — молила Тена, потому что внизу живота стало невыносимо. Икарис вошел, и блондинка вскрикнула в поцелуй и блаженно застонала. Когда силы уже были на исходе, мужчина вышел и получив последний слабый чмок, упал на подушку. Оба запыхавшиеся, раскрасневшиеся, но довольные. — Тена, знаешь я, кажется, понял кто ты. Ты кактус, — на полном серьёзе заявляет он, чем вызвал дикий хохот Войны. После этого Тена широко зевнула и, устроившись поудобней, уснула. Икарис заботливо накрыл её одеялом.