Рождество в Киото

Кто бы знал, как Мику пленила атмосфера рождественского Киото! Город, горящий тысячами огоньков струнных гирлянд, которыми обвешивались деревья, украшались окна, мансарды зданий; ярмарки, тянущиеся стройными рядами вдоль дорог, где продавалась рождественская атрибутика, леденцы, конфеты, мед, сувениры; люди в предпраздничной суете, волочившие домой пакеты и коробки с подарками; гомон, веселье, смех; музыка, так или иначе создающая пьянящий дух Рождества в морозном зимнем воздухе. Кто бы знал, как Юи ненавидел Рождество! Наплыв туристов, сшибающий с ног, когда и без того приходилось идти, превозмогая слякоть под ногами; уличные торговцы, нагло хватающие под локоть, только чтобы всучить очередную безделушку; вопящие дети, которым не купили их «хотелку»; люди со своими огромными пакетами, грозящие смести с пути; гомон, хохот и бессмысленная болтовня, гремящие в ушах. Йоичи испытывал смешаные чувства, когда наступала рождественская пора. Рождество ему нравилось в детстве. Каждый год папа брал его на ярмарку на своем минивэне. Они всегда выбирали самую красивую рождественскую ель. С неба падали, кружась, крупные хлопья снега. Они неощутимо таяли на языке, ладошке, раскрасневших щечках, падали на сладкий леденец, купленный отцом вспешке у уличного торговца. Йоичи всегда засыпал в папиной машине на обратном пути, а просыпался, когда папа подхватывал его на руки, чтобы занести в дом, а он старался не выдать себя, что давно уже проснулся. Втроем они, мама, папа и он, смотрели рождественские фильмы и одновременно развешивали на ели украшения, пылившиеся весь год в гараже, в коробке, под верстаком. Зажигали гирлянды и они ярко вспыхивали, прячась в гуще еловых веток и игрушек. Йоичи изо всех сил старался не упустить момент, когда появится неповоротливый и смешной Санта и оставит подарки. И первое время очень беспокоился из-за отсутствия в доме камина, пока мама не объяснила, что Санта не всегда пробирается в дом через камин, иногда ему приходится идти обходными путями. Но, так или иначе, подарки наутро появлялись, а значит Санте удалось попасть внутрь, но он, как всегда, пришел лишь тогда, когда Йоичи уснул. С возрастом все его детские иллюзии развеялись. Он поступил в школу полиции, поступил на службу, влюбился, женился, разочаровался в жизни, потерял веру в людей, стал сомневаться в том, что в мире существует всякая справедливость, что зло навсегда останется безнаказанным. Но каждый год, в канун Рождества, возводя в темное небо взгляд, с которого на лицо сыпались снежинки и неощутимо таяли, он на доли секунды начинал верить в рождественское чудо. А затем, подхватываемый злободневными мыслями, неутихавшими в голове, бежал по делам. Вот и сегодня он внезапно встал как вкопанный. Люди вынужденно обходили его, задевая пакетами и коробками, но Йоичи не было до этого никакого дела. Его взгляд был направлен в небо. Шел крупный снег. Снежинки, покачиваясь, приземлялись на его лицо. Уличный торговец леденцами, взглянув на него, открыл было рот, чтобы предложить товар, но внезапно засомневался и отвернулся. Йоичи отвел взгляд с неба на спину торговца. — О-о, только не говорите мне, что он собирается купить эту полосатую хрень, — забрюзжал Юи, стоя, привалившись плечом к палатке с сувенирной посудой. — О, ну да, давай, купи это убожество. Мика оглянулся и выпустил из рук фарфоровую чашку, которая разбилась под ногами людей, собравшихся поглазеть на расписные узоры на посуде. — Вы что натворили? — вскрикнул торговец посудой. — Это же стоит целое состояние! — Это не мы! Чашка сама упала! — оборонялись люди, улепетывая. — Да-да! Чашка сама! Из ниоткуда упала! — Нечистая сила! — Сами вы... Нечистая сила! — взревел торговец посудой и потряс в воздухе кулаком. С сожалением глядя на осколки, Мика не мог сдержать скорби на лице. Ему хотелось броситься извиняться, сказать, что ему так жаль, но никто не услышит, сколь громко бы он не кричал. — Доволен? — спросил Юи со злобной усмешкой. — Сказал же, лучше ничего не трогать. А ты: ну ручная роспись же! Ручная роспись... Такая ценность. Ты ничего не понимаешь. Вон она, на земле твоя ценность... — Я случайно, — вздохнул Мика и заметил Йоичи, вынимающего из бумажника купюру, чтобы рассчитаться с торговцев за леденец. — Охо, каждый год он это делает! — Что, правда? — фыркнул Юи. — Ага, вот уже лет десять, — сказал Мика и вздохнул. — Бедняжка... Он так скучает по отцу. — А, по-моему, он занимается глупостью и спускает последние деньги на леденец. Лучше бы саке купил. Мика с укором посмотрел на Юи. — Раз ничего не понимаешь, так и молчал бы! Алкоголь разрушает тело и душу. — Зато для мозгов полезно, — Юи выразительно закатил глаза. — Что-то я сомневаюсь, — Мика сложил руки на груди. — Тебе вообще не помешало бы мозгами иногда шевелить. Ты его скоро по миру пустишь, если не научишься уму разуму. — А с тобой он сопьется! — топнул ногой Мика. — Всяко лучше, чем так жить. — Колпаки! Колпаки! Рождественские колпаки! Парадные колпаки! Покупайте колпаки! — мимо с призывными криками проходил очередной торговец и волочил за собой тележку с коробками. На макушку он водрузил яркий конусообразный колпак, завязываемый под подбородком. Несколько колпаков он нес в свободной руке. Внезапный порыв ветра, подхватив один из колпаков, унес его вдаль. Торговцу только и оставалось проводить его взглядом. — Вот, носи и не снимай, — Юи нахлобучил Мике на голову колпак. — Глупой роже к лицу только глупости. — Ты его вернешь, — непререкаемо сказал Мика, стаскивая колпак. — Делать мне нечего. — Тогда мы за него заплатим. — Интересно, чем? Интересно, как? — ухмыльнулся Юи. — О, придумал. Давай превратимся в человека, заработаем денег, разыщем этого торговца и заплатим? Ну как? — Ты знаешь, что это невозможно. — Но есть вариант проще: мы превратимся в человека, продадим тебя и на вырученные деньги я... Построю себе дворец. Хотя о чем это я. За тебя разве что пару монет дадут, да и то постараются сбить цену. Мика нахмурился. Зачем он вообще слушает бредни этого Юи? Неужели еще надеется услышать разумные вещи? За три месяца совместной работы пора бы уже усвоить: все, что вылетает из его рта, не заслуживает внимания.