Чудеса случаются

      Гермиона уже давно не ожидала никакого рождественского чуда и воспринимала всеобщее безумие перед праздниками чем-то из ряда вон. Казалось бы, парадокс, живя вот уже добрых 19 лет в магическом мире, девушка не верила в волшебство. Ведь магия, увы, не способна справиться с холодом в душе.       Единственное, что не оставляло её равнодушной, — сверкающие детские глаза, восторженно разглядывающие в предпраздничные дни украшенные витрины. Наблюдая за ними, она улыбалась внутри себя, искренне наслаждаясь этой непосредственностью и тому, что у них по-прежнему есть вера в чудеса. Она желала каждому ребенку сохранять эту частичку в себе как можно дольше.       Конечно, рождественские витрины вызывали в ней эстетическое удовольствие, но внутри она неизменно чувствовала всепоглощающую пустоту, пустоту от того, что ничего нового это время ей по-прежнему не принесёт. Холод в её душе никуда не денется, и она проведет праздничные дни, сидя с чашкой горячего какао, укрываясь теплым пледом и перечитывая в сотый, казалось бы, раз любимую книгу. Так было каждый год на протяжении вот уже пяти лет. Так будет и сейчас. Она была в этом уверена и даже не допускала мысли, что что-то может измениться.       Грустно улыбнувшись этому обстоятельству, Гермиона направилась в любимую кофейню, которая находилась неподалёку от Министерства. Ей нравилась местная уютная обстановка, приглушённый свет и стеллажи с книгами. Мягкие кресла добавляли свой особенный шарм и заставляли посетителя чувствовать себя так, словно ты зашёл к старому другу. Гермиона всегда предпочитала садиться именно в дальней части кофейни, в бордовое кресло, размещенное возле панорамного окна. Так она планировала поступить и сегодня, заказав как обычно раф с мятным сиропом и направившись в свою обитель уюта.       Подойдя практически вплотную к излюбленному месту, она опешила. Сегодня там кто-то сидел и явно не планировал уходить. В конце концов, здравая её часть шептала, что это не её личное место. Мало ли, что впервые за всё время её походов сюда, оно оказалось занятым.       Вздохнув, она развернулась на каблуках, решив поискать другое уединённое место, как вдруг услышала своё имя. Голос был смутно знакомым, и она обернулась.       Вот уж кого она не ожидала увидеть, так это Малфоя, тем более услышать своё имя из его уст. Того самого Драко Малфоя, однокурсника, с которым были, мягко говоря, натянутые отношения на протяжении всех лет обучения в Хогвартсе.       — Гермиона, здравствуй. Должно быть, я занял твоё место. Я уже планировал уходить, поэтому, пожалуйста, садись.       — Малфой, ты ли это? — только и смогла вымолвить Гермиона, не в силах сказать что-то более связное и, уж тем более, как-то сдвинуться с места.       — Грейнджер, людям свойственно меняться. Мы не виделись пять лет и, казалось, после всех судов, у нас с тобой даже были более-менее терпимые отношения. В любом случае, я хотел извиниться. Давно должен был, но не мог, зная, сколько боли я тебе причинял в детстве. Прости меня. И пойму, если ты не примешь мои извинения, ведь столько воды утекло.       На этот монолог Гермиона и вовсе не нашлась, что ответить.       — Садись, прошу. Я оставляю тебя, — с этими словами Малфой встал, накинул пальто и, бросив напоследок полный сожаления взгляд на девушку, развернулся и направился в сторону выхода.       — Малфой… Драко, постой, — воскликнула Гермиона.       Он обернулся и подошёл обратно к столику.       — Я не понимаю, что происходит и почему ты внезапно ведёшь себя абсолютно противоположно тому, что было раньше, но я благодарна тебе за эти слова. Для меня было важно это услышать даже спустя столько лет. Я прощаю тебя… Давно простила.       — Спасибо, Гермиона. Для меня тоже важны твои слова, — Малфой немного выдохнул и попытался улыбнуться.       Неловкость между ними словно обретала телесность и её можно было уже физически ощутить.       Прочистив горло, Драко, наконец, произнёс:        — С наступающим сочельником, Грейнджер, — с этими словами Драко было потянул руку, словно хотел коснуться руки Гермионы, но тут же одёрнул её.       Гермиона была под впечатлением от происходящего и, смотря на стоящего прямо перед ней Малфоя, поняла, что не хочет, чтобы он уходил. Не так, не сейчас…       — Драко, не хочешь присесть? — не дав возможности себе всё обдумать, обратилась к нему Гермиона.       — Спасибо, Грейнджер, с удовольствием, — улыбнувшись произнёс Драко, снимая пальто.       Гермиона вновь ощутила странное чувство от того, что он открыто ей улыбнулся, не своей фирменной ухмылкой, а именно открыто. И эта улыбка предназначалась сейчас исключительно ей. Она позволила себе улыбнуться в ответ и расположилась в кресле, ожидая, когда Драко тоже сядет.       Устроившись напротив, Малфой смотрел на Гермиону, не в силах отвести взгляд. Он не мог поверить, что такая, как она, могла простить его. Что такая, как она, предложила ему остаться с ней рядом, здесь и сейчас. Он не мог поверить, что она согласится на что-то бóльшее, но он обязан был попробовать.       Он не может и не хочет больше упускать шанс видеть её каждый день, быть с ней, дышать ею. Быть тем, кто засыпает и просыпается рядом с ней, любоваться по утрам её веснушками. Быть тем, кому она дала шанс показать себя с другой стороны. Быть тем, кому она доверилась. Постараться сделать её счастливой. Он готов на всё. Спустя столько лет он не должен упустить свой шанс подарить ей волшебство, которое она заслуживает.       Это Рождество должно стать для них отправной точкой в новую жизнь.       — Гермиона, я понимаю, что мои следующие слова могут показаться тебе странными, но… Я слишком долго откладывал на потом жизнь и решения, которые должен принимать был только я. Я без ума от тебя на протяжении многих лет. Дай мне шанс доказать тебе это. Я знаю, что ты никогда не действуешь необдуманно, разве что, прыгая с разбегу на спину дракона в банке, — улыбаясь, продолжил Малфой, — поэтому прошу, не отвергай моё предложение, обдумай.       Гермиона не могла вымолвить ни слова после сказанного Драко. Она боялась поверить в происходящее и уже было начала считать, что просто уснула, пригревшись в кофейне. Однако, в этот момент она увидела, как он поднялся и, подойдя вплотную, присел на корточки перед ней, накрывая её ладони своими.       — Я покажу тебе, что ты можешь довериться мне, Грейнджер. Я готов впустить тебя в свой разум, вывернуть перед тобой душу, чтобы у тебя были все переменные для вынесения вердикта.       Гермиона лишь еле заметно кивнула и подняла взгляд на Драко, встречаясь с его глазами. В этот же миг она почувствовала, будто смотрит кадры из фильма, проносящиеся перед глазами, сменяя один другим. Это не было похоже на легилименцию, к которой она привыкла, это было нечто большее, словно Малфой открыл врата ей в самые потаенные уголки своего сознания, не утаивая абсолютно ничего. Она буквально ощутила чистоту его намерений, отражающихся в глазах, видя их общее прошлое, отмечая его взгляды, направленные на неё в школьные годы, которые она не замечала.       Вынырнув из его мыслей, девушка протянула руку к его лицу, проведя тыльной стороны ладони по щеке. — Драко, я…       — Тш-ш-ш, Гермиона, с Рождеством, — на выдохе произнёс Малфой; приблизившись к ней вплотную, Драко очертил большим пальцем линию её подбородка, заправил выбившийся локон ей за ухо и, подавшись вперед, накрыл её губы своими, нежно, едва касаясь, боясь спугнуть. Они растворились в объятиях друг друга так и не заметив, как над ними распустилась омела.