Страх

Ему тяжело. Он разрывается на части и жмурится в бессилии. Деймон хочет поддержать супругу. Он слышит истошные крики Рейниры, пронзительный возглас — она зовет его отчаянно, душу на части полосует рыданиями, но он оказывается неспособным себя пересилить, потому что знает: не сможет вынести той муки, которую уже видел много лет назад. Он понимает, что не облегчит страдания жены, а только свою рану незаживающую расковыряет. Гордый и сильный, дерзкий и неуязвимый Таргариен, тот, что бежал под дождем из стрел на Ступенях, тот, что без тени страха руководил королевской стражей, пасует, трусит и отступает. Руки дрожат, а злость закипает в крови. Жилы натягиваются. Он готов запрыгнуть в седло Караксеса и спалить дотла весь Вестерос, иссушить Узкое море, только бы не переживать во второй раз смерть супруги, только бы не потерять единственную истинную любовь — свою обожаемую жену, свою Отраду, свою Рейниру. Она снова взывает к мужу, каждый ее стон незаживающей раной на сердце ложится. На него с непониманием смотрят придворные, его пытается вразумить старший сын Рейниры, потому что в мальчишке, который в следующее мгновение может потерять мать, вдруг оказывается больше силы чем в закаленном боями воине. Мгновение, второе, третье — их слишком много, они сливаются в какофонию непрекращающегося страдания, огромного и тяжелого, что опускается на плечи принца-консорта. Потому что жену он любит сильнее самой жизни. И ему невыносимо хочется ворваться. Разогнать повитух, вцепиться в Рейниру и эгоистично приказать ей справиться со всем, ведь без нее он сожжет Королевскую гавань вместе с дворцом и Алисентой Хайтауэр, которая под влиянием отца убила короля и их нерожденного с Рейнирой ребенка. Он жаждет задушить жену в объятиях и мечтает забрать всю боль или хотя бы ее толику, потому что невыносимо слышать ее муки. Но он не может себя пересилить. Он видел, как погибала его вторая супруга, ощущал жар драконьего пламени на своей коже. И он понимает, что не переживет с Рейнирой подобного. Не вынесет, если судьба заберет у него принцессу, ведь без нее он и сам погибнет. «Деймон!» — она зовет его, молит прийти. И Деймон застывает изваянием у стола. Пока он думает о битве за королевство, Рейнира сражается за две жизни: свою и ребенка, что пришел раньше срока. Он гонит мысли о жене невозможно далеко, прочь уносится из замка, лишь бы не слышать крики. Вынуждает стражников присягнуть на верность своей истинной королеве — королеве всей его жизни, и грозится сжечь каждого, кто откажется. Страшит уничтожить в муках, по силе сравнимых с теми, что испытывает Рейнира. Только у гвардейцев не будет шанса выжить. Шанс. Деймон цепляется за него. Верит, как никогда не верил в Семерых. Он молится, слова бессвязно слетают с губ, а шепот бурлит в душе, когда у той прорезаются слабенькие крылья. Джекейрис кладет руку на его плечо и сжимает. И это возвращает Деймона к реальности. Как сейчас принцу нужно было это прикосновение, так и его жене необходимо присутствие мужа. Пусть она вцепится в его руку, разрыдается на его груди или расцарапает лицо — что угодно, лишь бы ей стало хоть немного легче. Он кивает сыну Рейниры и несется к замку со всех ног. Торопится, чтобы только не опоздать. Спешит успеть — несется коридорами, когда в грудь ему прилетают соболезнования. Деймона стрелой в упор пронзают, и он застывает, сраженный. Падает на колени и утыкается лбом в холодный камень пола. Сил хватает на отчаянный рык, который перерастает в вой. Вина давит до невозможного сильно, он корит себя за то, что пошел на поводу у трусости и сбежал, спрятался, оставив Рейниру один на один с тяжбой рождения дитя. Не поддержал — и теперь расплачивается за это сполна. Он находит в себе силы — последние, чтобы встать. Деймон пошатывается, глаза прикрывает и дышит тяжело. В коридоре пустота, он разгонал всех своими криками, напугал женщин и вселил ужас в мужчин. Принц-консорт смотрит на дверь комнаты, за которой его кара и тяжкое бремя, что ему придется влачить до конца жизни. Деймон не медлит — распахивает створки и уверенно ступает внутрь, готовясь к худшему, и застывает, потому что стрелу из сердца безжалостно вырывают. Он видит Рейниру, сотрясаемую рыданиями у стола, где в крохотном свертке покоится их мертворожденная дочь. Деймон бросается к жене, чтобы убедиться — это не морок больного сознания. Кладет ладонь на ее шею сзади и сжимает несильно. Рейнира вздыхает тяжело и опирается на его ноги. С его души слетают все камни, а тяготы уходят. Переживать смерть ребенка тяжело, но узнать о смерти жены — невыносимо, особенно когда в ней каким-то образом вдруг сосредоточился весь его мир. — Прости, — шепчет Деймон, снова опускаясь на колени, но уже за спиной живой супруги, обнимает ее, ласково гладит еще округлый живот и целует ее плечи исступленно. — Я не… второй раз… — слова не идут. Их много, но все не те. Они бы подошли для шлюх в борделе на Шелковой улице, их было бы достаточно любой другой, но только не Рейнире — королеве его сердца. Он зарывается пальцами в ее волосы, стирает другой ладонью горькие слезы со щек и прижимает к своей груди, давая необходимую поддержку и обещая защиту. — Спасибо, что не оставила меня.