Охота на аль-Хайтама и её последствия

Если подумать, то Дэхье, наверное, нравится аль-Хайтам. Или даже без «наверное», просто нравится. Он умный и на него приятно смотреть. Одновременно. Обычно у мужчин, которые встречаются Дэхье, преобладают либо мышцы, либо мозги. Пустынники — сильные, ловкие, подтянутые, но, будем честны, туповаты и воняют, как вьючные яки. Конечно, не их вина, что за стеной плохо с образованием и с водой, но Дэхья, видимо, слишком много времени провела в городе: ей хочется интересных разговоров и новой информации, и чтобы собеседник при этом пах чистотой, а не потом двухнедельной давности. Учёные и студенты из Академии — они поболтать всегда горазды, но дохляки и ничего тяжелее тетрадки в руках не держали. Да и большинство из них не умные, а так, занудные просто. Информацию из Акаши вытаскивать научились, а своей головой работать даже не пытаются. И тут — аль-Хайтам! Аль-Хайтам, его крепкие мышцы, язвительность и гениальные планы. И он чистый, да. Это важно. Дэхья смотрит на него украдкой и понимает, что попала. Понимает, что все навыки городской жизни, весь опыт, вся культура и этикет, расползлись в разные стороны юркими песчаными ящерками и оставили в голове только одно концентрированное «Вот этого мужика хочу!» Осталось только придумать, как ему об этом сказать. И запасной план — где напиться после того, как аль-Хайтам ей откажет. Потому что наверняка ведь откажет. Зачем ему — городскому, умному, чистому — наёмница из пустыни, у которой одни приличные штаны на все случаи жизни, да и те госпожа Дуньярзада подарила? Дэхья бы сказала всё как есть, она обычно не стесняется, но кто их знает, этих умников? Вдруг у них не принято так сразу в лоб?.. А вдруг у них вообще ничего не принято, а секс используется исключительно в качестве научного эксперимента? Или, так уж и быть, для продолжения рода (надо же откуда-то новых учёных получать)? Впрочем, на одной науке такие мышцы не отрастить. Значит, как минимум фехтованием аль-Хайтам не пренебрегает. Отлично! Вот и тема для беседы! Дэхья подходит к нему нарочито неспешно, хотя хочется подбежать. Или, наоборот, убежать. Сердце стучит так, как даже перед дракой уже давненько не бывало. Как будто не львица пустыни, а дурная влюблённая девчонка. Фу, глупость какая! Так, что же сказать? Что сказать-то? «Может, пофехтуем как-нибудь вместе?» — достаточно нейтрально звучит, да? — Не хочешь остаться в Академии? — спрашивает аль-Хайтам раньше, чем Дэхья успевает открыть рот. — Ты рехнулся?! Да, как-то не слишком похоже на начало романтической беседы… Но других мыслей у Дэхьи в голове нет. Она и академия там совершенно никаким образом не складываются, они из разных миров, из разных вселенных. Это как Сайно и вакансия клоуна в бродячем цирке. Как Рахман — и благочестие. Как Паймон — и диета. Дэхья на мгновение представляет себя в длинном академическом одеянии и с книгой. И с мечом, потому что расстаться с мечом она не готова, пусть даже все учёные мужи академии будут хором уговаривать её сдать оружие. Пусть даже на колени встанут! И аль-Хайтам тоже пусть встанет. Он же сейчас за главного мудреца — вот пусть и отдувается! В фантазиях эта сцена выглядит так забавно, что удержаться от смеха совершенно невозможно, и Дэхья смеётся, хохочет, запрокинув голову, ловит взглядом солнечные блики на крышах. Смотрит куда угодно, лишь бы не в подозрительно серьёзные глаза аль-Хайтама. Потому что иначе придётся думать, зачем он это сказал. Ведь он никогда ничего не говорит просто так. — Я не шучу, — подтверждает аль-Хайтам. — У нас сейчас большая проблема с кадрами. Сайно вернулся на должность генерала махаматры, но ему не хватает верных людей. А, матра… Дэхья украдкой выдыхает. То есть сдавать оружие и облачаться в балахон точно не придётся. И на том спасибо. Только вот… — Мы с госпожой Дуньярзадой хотели отправиться в путешествие, — говорит Дэхья. Говорит, и чувствует, что это звучит как наспех придуманное оправдание. Как повод сбежать от этого странного разговора. Потому что на самом-то деле предложение аль-Хайтама ей очень нравится. Нравится возможностью видеть его почаще, общаться с ним, смотреть, как он с задумчивым видом листает очередной толстенный том, в котором даже название звучит сложнее, чем все мысли Дэхьи вместе взятые. Потому что мысли Дэхьи очень просты: она любит хорошую драку, хорошее вино, хорошую беседу и… И… И, кажется, одного самоуверенного красавчика из Академии, чтоб ему пусто было! — Хочешь с нами? В путешествие? — наудачу предлагает Дэхья. — Нет. — Аль-Хайтам даже не пытается быть вежливым. — Так и будешь всю жизнь перебирать бумажки? — Да. Что тебя удивляет? — Думаю, в мире есть вещи поинтереснее. В твоих руках намного уместнее смотрелись бы не бумажки, а меч. Или знойная красотка. Аль-Хайтам смотрит на свои руки так, будто никогда раньше их не видел. Поворачивает ладонями к свету, разглядывает застарелые, явно не на секретарской работе полученные, мозоли. А потом вдруг тянется к Дэхье, мягко ведёт кончиками пальцев по её плечу и без тени улыбки уточняет: — Такая, как ты? — Да, такая, как я! — бросается в атаку Дэхья. А что делать? Раз сбежать не вышло, придётся делать то, что получается лучше всего — атаковать. Бить прямо в лоб. В конце концов, она ведь именно за этим к нему пришла. — Верно, ты не бумажка, ты — целая энциклопедия. — Хочешь сказать, что я толстая? — Хочу сказать, что тебя можно исследовать день за днём и каждый раз находить нечто новое. — Это… звучит как комплимент. — Дэхья не слишком умеет кокетничать, поэтому надеется, что эта фраза звучит уместно, а не глупо. — Или как намёк. — Это он и есть. — Пальцы аль-Хайтама всё ещё поглаживают её плечо — тёплые, немного шершавые. На одном едва заметное чернильное пятнышко. Оно притягивает взгляд, манит дотронуться, прикоснуться. «Держи себя в руках!» — думает Дэхья, а вслух произносит: — А как же этот твой… ну… — Сосед по комнате? Его не будет несколько дней. А может и дольше. Несколько дней или дольше — звучит очень заманчиво. Только вот… — Утром мы договорились встретиться с госпожой. — Дэхья задумчиво покусывает губу. — Боишься, что она будет ревновать? — Вот ещё! Если её сердце и отдано кому-то безраздельно, то только малой владычице Кусанали. Но я не хочу проспать встречу. — Я разбужу. С этими словами аль-Хайтам разворачивается и уходит. Не зовёт с собой, не предлагает руку. Даже не оборачивается, чтобы проверить, идёт ли за ним Дэхья. Она идёт. Идёт, стараясь держаться чуть в стороне, чтобы ничто не заслоняло обзор и не мешало выхватить меч. Так обычно телохранитель ходит за объектом. Так привычно. Так правильно. И так бесит! Потому что именно сегодня, именно сейчас хотелось бы по-другому. Хотелось бы почувствовать себя женщиной, а не наёмником. Впрочем, в глобальном смысле это не имеет особого значения, потому что охота совершенно точно удалась. Только вот… — Дэхья ловит себя на внезапной мысли, но с удивлением понимает, что не злится. — …кажется, охотником в этот раз оказалась вовсе не она.