Бронзовый Дракон

— Значит, отправила нас через черный ход, — Бейла цокает языком, заходя в покои Алейны. Близнецов провожает до двери Келея. И, закрыв за сестрами проход, молча исчезает, оставляя принцесс одних. Не слишком торжественная встреча. Скорее похожая на тайное собрание, чем на долгожданное воссоединение сестер. — Здесь все не так хорошо, как ты писала, верно? Алейна поворачивается на голос близнецов, отрываясь от полировки лезвия своего меча. Рейна удивляется улыбке, появившейся на лице старшей сестры. Угрожающе опасная и незнакомая. До этого момента ей казалось, что она знает, чего ожидать от Алейны. Но перед ней совершенно незнакомая девушка. И только что Бейла бросила ей вызов. — Сегодня вечером мы трое лишь дочери Порочного принца, — однако голос Алейны звучит размеренно и спокойно. Её не волнуют дерзкие нотки в речи Бейлы. — Завтра вы будете сестрами жены Одноглазого принца. Разница есть, согласны? Она выдерживает паузу, давая осмыслить сказанное. И прежде, чем кто-то либо из принцесс заговорит, продолжает: — Добро пожаловать в Королевскую Гавань. — Ты выходишь за Эймонда? — Рейна опускается на мягкий стул, стоящий недалеко от секретной двери в покои. — Это же твой добровольный выбор? Она смотрит перед собой, пытаясь сложить пазл. Вы просили ее о спасении от манипуляций отца и Рейниры. И лучшей возможности для этого не вообразить. Жена брата короля — только так можно почувствовать себя в безопасности от интриг со стороны чёрных. Но не жертва ли это? Какой ценой Алейне досталась эта свадьба? О характере Эймонда легенды ходят. Жестокий. Дерзкий. Он чуть было не затеял драку с Джейсом, а после был готов бросить вызов Деймону. Он никогда не упускает возможности задеть. И, безусловно, порой он слишком похож на Порочного принца. — Это наш общий выбор, — но на лице Алейны нет ни намека на сожаление. Более того, старшая сестра впервые выглядит так спокойно и уверенно. Будто вся жизнь теперь только в ее руках. И она полностью отдает себе отчет о происходящем и будущем. Ведь ты сама видела, как он смотрел на нее полгода назад. — Брак по любви? Шутишь? — Бейла ухмыляется. — Надеюсь, у тебя есть вино, потому что мы обязаны за это выпить. — Мы же попадем на свадьбу? — неуверенно тянет Рейна. Слишком много вопросов. Алейна морщится. Быть сестрой это тоже работа. Ей никогда не приходилось выполнять её в полной мере. — Она случится на рассвете, так что вы прибыли вовремя. — Точно выпьем, — становится понятно, что Бейлу уже не остановить. Она хорошенько понервничала за последние дни. Теперь ей нужно выдохнуть. — Сестры обязаны подготовить тебя к переходу в новую семью! — Я прикажу Келее принести нам закуски, вино на дне сундука в углу. На кровать в обуви не залезать, остальное на ваше усмотрение, — выдыхает Алейна и, отложив меч, направляется к двери, чтобы выполнить первое обещание. Она слышит, что за ее спиной сестры начинают возиться с крышкой сундука, вороша вещи. И ей становится странно от того, что в покоях ночью находится кто-то, кроме Эймонда. К нему Алейна успела привыкнуть. Но вот на ее территории близнецы, и ей хочется радоваться этому факту. Да только с трудом выходит. Они чужие здесь. И чужие для неё. Сестры. Принцесса оборачивается, чтобы внимательно разглядеть девушек. Удивительно, как спокойно они чувствуют себя в её присутствии. Откуда это доверие? Ей самой приходится постараться, пересилить себя, чтобы сломать стеклянную стену, выстроенную на почве ревности и зависти. — Как вы добрались? — Таргариен разливает вино по подготовленным заранее кубкам. На столе появляются сухофрукты, лепешки и сладости из Дорна. Заставь себя заинтересоваться ими. В конце концов, в вас больше общего, чем ты можешь себе представить. Они не виноваты, что родились от второй жены твоего отца. Они страдали не меньше твоего. — Ветер был попутным, лететь, в основном, было приятно, — Бейла заговорщически подмигивает Рейне. — Вдвоем на одном драконе? — Алейна поднимает бровь, протягивая кубки близнецам. — На двух. Теперь я наездница Среброкрылой, — в этот раз у Рейны выходит произнести новый для себя статус увереннее. И, в отличие от Рейнис, Алейна не бросается обнимать принцессу. На её лице нет удивления, смешанного с восторгом. Старшая сестра удовлетворенно кивает, губы растягиваются в гордую улыбку. Реакция, которую они трое всю жизнь ждали от своего отца. Да, обычно так свой восторг выражал именно Деймон. Потому особенно странно увидеть теперь эту реакцию на лице Алейны. Странно, но приятно. Она не сомневалась. И ей нечему удивляться. — Тогда за трех сестер-драконов, — Таргариен поднимает кубок. — Мы и до этого ими были, но теперь у всех сомневающихся будет меньше шансов остаться в живых. Бейла опустошает кубок за несколько глотков. Теперь и она отмечает, как сильно успела измениться Алейна. Полгода назад в коридоре Красного замка ей хотелось верить, что старшая сестра может на что-либо повлиять. Что у нее может хватить сил. Однако хотеть и верить – не одно и то же. Алейна выглядела неуверенно и слабо. Она была последней надеждой, за которую близнецы зацепились не глядя. Но вот теперь сомнений нет. Она может. Она уже меняет. И просто находиться рядом с ней теперь становится привилегией. — Что ты чувствовала во время первого полета? — Алейна не отводит взгляд от Рейны, явно давая понять, что она видит сестру и ей интересны не только её достижения, но и чувства. Это тоже удивляет Бейлу. Никто не учил их интересоваться друг другом. Сама она не задала этого вопроса близнецу. И не оттого, что знала, как ей было, а потому, что даже в голову не пришло, что о столь личном можно спрашивать. Рейна на секунду теряется. — Мне казалось, что мама рядом, — по коже пробегают мурашки. Голос звучит так тихо, что сестрам приходится податься вперед, чтобы расслышать слова. — Я хотела оседлать Вхагар, потому что думала, что так буду ближе к ней. Мне хотелось просто прикоснуться к чему-то, связанному с ней… Глаза краснеют, Рейна становится слишком уязвимой в эти мгновения. Становится живой. — Но мама рядом, когда ты просто в небе. Мама – словно свобода, с которой ветер развевает твои волосы в тот момент, когда дракон взмывает ввысь, — Бейла продолжает за сестрой. Она точно знает, что чувствовала её близняшка. Потому что сама чувствует то же самое. — И мама в каждой ране, в каждом синяке, в каждом ожоге. Каждый раз, когда преодолеваешь себя, она будто стоит за спиной и укрывает тебя невидимыми руками, чтобы ты оставалась живой, — Алейна не отдает себе отчет в том, что произносит слова вслух. Легкие сжимает, ей становится тяжело дышать. Никогда она не позволяла себе думать о Рее в таком ключе. Никогда раньше не признавалась даже самой себе в том, почему на самом деле любит небо. Эймонду она этого не могла рассказать. Он бы не понял. Постарался бы. Но все равно не понял. — Какой же мудак наш отец, что погубил этих женщин, — Бейла поднимает кубок. — Может, за него, не чокаясь? Алейна не сдерживает грустный смешок. — Он пока жив, — как-то слишком быстро бросает Рейна, и сталкивает свой кубок с кубками сестер. Удивительно, что самая милая из них произносит самое жестокое замечание. — Но что бы кто не говорил, тебя единственную из нас он по крайней мере любил. Странной любовью, но все же, — Бейла удивляется, как быстро искривляется лицо Алейны. Она больше не пытается скрыть эмоций. — Я завидовала. Старшая сестра заново наполняет кубки и тут же осушает свой. — Так сильно, что убил мою мать, — голос пропитан ядом. — Полагаю, он гонял меня больше остальных не из-за любви, а чтобы никто не заметил, что я бракованная. Лишь наполовину дракон, а на вторую Бронзовая сука. Рейна заливается смехом. Пьяным, но искреннем, с нотками истерики. — Надеюсь, твои бронзовые доспехи уже готовы к войне. Представь его лицо, когда Бронзовая сука бросит ему вызов с дракона. Бейла подхватывает смех сестры. И Алейна в конце концов сдается, присоединяясь к сестрам. — Знаете, что я поняла за все это время? — старшая сестра переводит дыхание. — Деймон часть нас, нравится нам это или нет. Он часть. Но это нас не определяет. За ним стоят Алисса и Бейлон. За ними Джейхейрис и Алисанна. У нас достаточно предков-Таргариенов, которыми можно гордиться. Мы часть семьи, даже если наш родной отец с удовольствием бы вычеркнул нас из рода. Рейна опускает глаза, отстукивая пальцами по бокалу странную мелодию. Он не определяет. Такое простое и необходимое разрешение не оглядываться на отца. Не вздрагивать и ненавидеть себя за схожесть. Ты похожа на сотни Таргариенов. Он лишь часть вереницы драконьих наездников. — И Вестерос вздрогнет от рева наших драконов, как когда-то дрожал от рева Балериона, — Бейла произносит слова сквозь зубы. Внутри все содрогается, словно только зарождающаяся сила пробегает по ее капиллярам. И ищет выход. Она всегда знала, что рождена для чего-то великого. Но никогда не подходила так близко к своему предназначению. — Только драконов будет больше, — Алейна не то рада, не то злится. Её время бросаться громкими фразами прошло. Она не чувствует восторга, только приближающуюся войну. — Удивительно, но только сейчас я понимаю, как мне хочется, чтобы у нас была нормальная семья, — Рейна продолжает вечер искренности, поднимая бокал. — Чтобы и мы сами были нормальными. — Так и будет, — Бейла переводит взгляд на сестру. В глазах блестят нездоровые искры. — Мы сами себе нормальная семья, — поддерживает Алейна. — Деймон сломал двух сильных женщин, но вырастил, как бы ему не хотелось, трех сильных девочек. И теперь я ему не завидую. — За наших матерей, — Бейла озвучивает тост. — За то, чтобы они нами гордились. Она замолкает, но не опускает руки. Много раз она об этом думала. Никогда не произносила вслух. Теперь время пришло. Если не сейчас, то уже никогда. Если не с ними, то, вероятно, ни с кем. — И были отомщены. — Наша мама читала нам перед сном, — после недолгой паузы Рейна переводит тему, ей хочется, чтобы их с сестрами объединяла не только ненависть. — Разными голосами, изображая героев. Я любила, как она это делает. Алейна и Бейла не сразу включаются в игру. Они обе замирают, ощущая, как в комнате меняется атмосфера. Их учили быть сильными. Где-то в промежутках между требовательностью и безразличием они научились быть хитрыми, внимательными и самостоятельными. Рейна взяла больше их. Она научилась еще и нежности, мягкости. Доброте. Или это было с ней изначально? В любом случае ее высказывание переворачивает все с ног на голову. И заставляет сестер стать ближе. — А моя всегда сама расчесывала мне волосы. Она говорила, что они – мое проклятье и благословение, — Алейна закрывает глаза, вспоминая. — И делала это так нежно и аккуратно, что никто до сих пор не может повторить.

***

Стук в дверь вырывает Алейну из беспокойного сна. Она быстро садится на кровати, потирая глаза. И с ужасом оглядывается. Ей кажется, что она проспала. Голова зудит после вечера с сестрами. Слишком много было разговоров. Слишком честно звучали фразы. И слишком много было выпито. Алейна с трудом добирается до отвара, оставленного возле кровати, чтобы привести голову в порядок. В комнате царит темнота, плотно закрытые ставни не пропускают света извне. Близнецы спят рядом на кровати. А все свечи погашены. Алейна старается успокоить нарастающее внутри волнение. Ты не проспала, не могла проспать. Нет, Келея не позволила бы тебе пропустить свадьбу. Скорее всего это она и стучит, придя будить тебя. Алейна спускает босые ступни на пол и, накинув халат, приближается к двери. Стучит три раза, подавая сигнал открыть проход в покои. В темноте коридора, освещенного несколькими факелами и лампадой в руках ночного гостя, Алейна разбирает, что перед ней стоит Алисента. Хайтауэр оказывается при полном параде, либо еще не ложилась, либо давно встала. Она ни на секунду не выходит из образа королевы. — Вы зайдете? — неуверенно тянет Алейна. В ее планы не входило представлять сестер сейчас. Однако, если судьба заставляет переиграть план, она и к этому готова. Оставить вдовствующую королеву стоять в коридоре ещё хуже, поползут слухи, и неизвестно в каком направлении. — Нет, — но Алисента отрицательно качает головой, протягивая сверток, который, по-видимому и заставил ее прийти так рано. — Что это? — Свадебный подарок, — Алисента медлит, решая: озвучить заготовленную ложь или болезненную правду. — Украшение твоей матери. У семьи Ройс, конечно, есть фамильная диадема, передающаяся леди Рунного Камня. Но для свадьбы с твоим отцом Рея предпочла иной головной убор. И именно его Деймон сохранил. Взгляд Алисенты в бликах от огня кажется виноватым. Алейна медлит, не то спросонья, не то от странности произнесенного королевой. — Сохранил? Алисента невольно поджимает губы. — Это было подарком короны на помолвку. Алисанна заказывала ее у королевских мастеров. Алейна растерянно принимает подарок, разворачивая ткань. Аккуратный бронзовый обруч похож на ручей, застывший в форме украшения. Усыпанный камнями, он завораживающе переливается в свете факелов. — Как эта вещь оказалась у вас? Взгляд Алисенты прикован к обручу. Кажется, она ни разу не разглядывала его за все то время, что он хранился в её сокровищнице. — Деймон оставил его мне в день, когда привозил близнецов первый раз во дворец. Болезненные воспоминания мгновенно всплывают в памяти Алейны, заставляя пальцы крепче сжаться на металле. — Он сказал, что Рея любила это украшение и хотела, чтобы ты тоже вышла замуж в нем. Почему-то Деймону показалось, что у меня оно сохранится лучше и попадет к тебе с большей вероятностью. Алейна оказывается не в силах пошевелиться. Осознание приходит постепенно, мысли путаются. Мама хотела. Или отец соврал? Дрожь пробегает по коже, а слезы предательски подступают к глазам. Что заставило его сохранить свадебный подарок Реи и передать его Алисенте на хранение? Почему он задумался о том, кто лучше сохранит обруч для дочери? Что им двигало? — Если честно, я принесла два украшения, — Алисента заминается. — У моей семьи тоже есть диадема, передающаяся по наследству. Как королева, я не имела права надеть её на свою свадьбу. Моя дочь тоже. Но ты можешь. Я не знаю истории Реи и Деймона. Как и не знаю, принёс ли бронзовый обруч им счастье. Но хочу, чтобы у тебя был выбор. Она протягивает второй сверток. — Будь счастлива, — Алисента отводит взгляд, на секунду образ королевы исчезает, остается только мать. — И помоги ему стать счастливым. Алейна ловит себя на мысли, что было бы прекрасно проснуться. Но реальность отзывается внутри знакомой болью. Облегчения не будет. И эта ночь закончится бессонницей. Потому что уснуть теперь не видеться возможным. Алейна сжимает в руках два украшения. Кем ты хочешь выйти замуж? Оставить за собой право носить бронзу или стать частью семьи Эймонда? Где тебе будет наименее больно?

***

— Вина? — Эйгон опирается на камни импровизированного алтаря, и протягивает наполовину пустую бутыль младшему брату. Септон недовольно качает головой. Но не оговаривает наследника — какой смысл, только праздник портить. Эймонд измеряет шагами каменный выступ, выбранный для обряда. Первые лучи солнца только начинают выглядывать из-за горизонта. Но он с братьями и септоном пришел заранее. Во-первых, ему хотелось пройтись по ночной прохладе. Во-вторых, он не хотел, чтобы ей пришлось ждать. В-третьих, Эймонд желал убедиться, что слуги все подготовили идеально. А теперь он проклинает свое решение. Находиться на каменном выступе, где они принесут друг другу клятвы, без нее оказывается невыносимо. — Дейрон, сделаем ставку на адекватность Алейны. Ставлю, что она уже за пределами Королевской Гавани, — тянет Эйгон. — Полагаю, она уже должна быть близка к Драконьему Камню, — Дейрон подыгрывает брату. А беспокойный жених бросает на братьев взгляд, полный ненависти. — Семеро, над твоей головой рядом с Вхагар сидит Аереус, а это шутка, Эймонд. Может всё же вина? Таргариен заставляет себя остановиться. Когда ему пришлось приручить дракона, он чувствовал себя увереннее, чем сейчас. А ведь это просто свадьба. С девушкой, которую он знает с детства. С той, которую он желает каждой клеточкой своего тела. Которая видит его, слышит и понимает. И от того особенно страшно. Может быть это просто сон. И ты придумал и свадьбу, и её, и то что можешь быть кем-то любим. — Ты тоже волновался? — Эймонд старается придать своему голосу мягкости. Какой смысл злиться на братьев? Сегодня они не имеют особого значения. И не стоят его нервов. — Я женился на сестре, — Эйгон отпивает из горла. — Единственное, за что я волновался, что бордели в Блошином Конце закроют, и мне больше не светит увидеть желание в глазах женщины. — Это отвратительно, — подает голос Дейрон. В этот раз он не поддакивает старшему брату, а морщится, показывая, что высказывание Эйгона кажется ему грубым. — Это правдиво, — но едва ли старшему брату есть дело до того, чьи чувства он задевает. — И никому из вас не было до меня дела. Я не виню, кстати. Мне и большее пришлось научиться прощать, — он переводит дух. А усмешка сходит с лица, сменяясь серьезной гримасой. — Но не заставляй меня, Эймонд, убеждать тебя в любви Алейны. Камни плавятся, когда вы смотрите друг на друга, а замок полнится слухами о ваших ночных встречах. Но заметив удивление и злость в глазу Эймонда, губы Эйгона снова растягиваются в ухмылку. — Не говори, что не знал! — Идут, — Дейрон отвлекает внимание братьев. Он мгновенно выпрямляется и быстро подходит к септону, занимая место позади жениха. Над выступом раздается рев Вхагар, к которому мгновенно присоединяется Аереус. Эймонд встает в центр каменного выступа, с волнением и интересом обращая взор в сторону, откуда должна появиться невеста. А Эйгон замирает аккурат за его спиной рядом с Дейроном. Первой на выступ поднимается Хелейна. Она ступает босиком на ветви рябины, разбросанные на камнях. Сок красных ягод брызжет в разные стороны. Девушка упирается двумя ногами в камни, останавливаясь. В её руках беспомощно бьется горлица и уже не кричит. Эймонд нащупывает на поясе меч. Свадьбы Таргариенов начинаются с жертвы. Но Хелейна раскрывает руки, и горлица не сразу, но взмахивает крыльями, улетая. — Подлинный союз драконов венчает драконья кровь, — принцесса направляется к месту подружек невесты. — Ты забыл снять повязку, убери её с лица, — она строго обращается к брату. – Алейне не понравится. Она не любит, когда он скрывает свои изъяны. В этом есть отблески лжи. Эймонд, не споря, стягивает черную ткань, обнажая сапфир. Такие простые детали. Как он сам не подумал о них? Его волновало так много лишней чепухи. А ведь это их день, их рассвет, их свадьба. Ему просто хотелось, чтобы все было идеально. Но идеально — это значит про них, а не про чужие правила. Когда солнце поднимается над черной водой моря, окрашивая небо в розовый цвет, Алейна появляется в окружении близнецов. Невеста одета в простое льняное платье с красной вышивкой. Распущенные волосы венчает бронзовый обруч. С двух сторон от невесты в голубых костюмах на выступ поднимаются близнецы. Сестры идут нога в ногу, а выражения лиц одинаковы, будто они репетировали на протяжении долгих дней. Девушки берутся за руки, ступая на ветви рябины. Подол платья Алейны окрашивается в алый. Принцесса чувствует, как сильно начинает биться сердце. Все то время, что она шла к оговоренному месту ей казалось, что это просто шутка. Детская забава. Я не заменю тебе семью, но могу поклясться тебе в дружбе вопреки всему. Но вот он стоит около септона, до невозможности гордый и счастливый, не в силах отвести от нее взгляда. И становится семьей. На этот раз настоящей. Алейна сильнее сжимает ладони сестер. Сердце пропускает удары. Ты ведь именно этого хотела. Принадлежать ему. Всецело. И владеть им. — Если ты обидишь её... — Бейла хмурится, когда они замирают перед Эймондом и септоном. Она успела забыть, что принц выше нее почти на голову. Но этот факт ничуть не убавляет ее решимости. У неё нет причин доверять ему. Ей не нравится, что её сестра будет принадлежать безумцу на самом большом драконе в мире. Ей всё ещё страшно, что из одной неволи Алейна лишь переходит в новую клетку. — То наша мать возглавит армию, желающую перегрызть тебе глотку, — заканчивает за принцессу Эйгон, обращаясь к брату. — Но я буду за тебя. И Алейна, скорее всего, тоже. Интересная выйдет битва. Бейла переводит недовольный взгляд на принца. Несколько секунд молчания. В мир вырывается смешок. Эйгону удается разрядить обстановку. Напряжение внутри отпускает. А ведь это первая свадьба при их жизни, которая происходит не из долга, страха или необходимости выгодного союза. И потому эта свадьба не требует вмешательств извне. Бейла осознает, как глупо было с ее стороны вообразить, что один из них может обидеть другого. Нет. Скорее они вдвоем обидят всех остальных. Септон начинает обряд. Нараспев он читает молитву, сплетая пальцы жениха и невесты красной нитью. Эймонд боится оторвать взгляд от глаз Алейны, будто она может исчезнуть, и всё это окажется лишь фантазией. — Nyke kivigon naejot jorrāelagon ao ēva se mōris hen ñuha tubissa [Я клянусь любить тебя до конца своих дней], — Алейна хочет сказать ещё что-то, но осекается. Клянусь любить тебя. Я уже люблю тебя столько, сколько себя помню. Но теперь клянусь замечать это чувство, выбирать тебя каждый новый день среди прочих. Оставаться рядом. Защищать твои интересы. Уважать твои чувства, не предавать твое доверие. Быть счастливой рядом с тобой. И уйти, если всё это закончится, не мучая друг друга. Клянусь любить, всего лишь. Не больше и не меньше. Эймонд будто читает ее мысли, крепче сжимая ее ладони в своих. Клянусь. Кажется, что воздух над каменным выступом начинает дребезжать. И все присутствующие чувствуют это, замирая. Столько лет их учили быть врагами друг для друга. Но разве двое перед ними враги? — Nyke kivigon naejot jorrāelagon ao sesīr tolī morghon. Sesīr skori se gods order naejot nārhēdegon ao, kesan naejot jorrāelagon [Я клянусь любить тебя и после смерти. Даже тогда, когда Боги прикажут забыть тебя, я буду продолжать любить]. Всего лишь. Клянусь убить врагов твоих. Защитить наших детей. Клянусь возвращаться к тебе из ада и рая. Желать тебя. Слушать тебя. Слышать тебя. Видеть тебя. Клянусь быть опорой тебе и поддержкой. Защитой и другом. Клянусь не затмевать твое солнце. Клянусь отпустить тебя, если ты попросишь, не растоптав прошлое. Всего лишь любить, вопреки всему. Клянусь. Эйгон подносит к губам Алейны чашу с медом, давая отпить. Затем передает чашу Рейне, и та помогает уже Эймонду допить напиток до дна. После чего септон зажигает в пустой чаше огонь. Пламя из неё быстро перескакивает на красную нить, сжигая ее на руках Таргариенов. Алейна вздрагивает. Вероятно ожоги еще долго придется залечивать. Но сейчас красные полосы на белой коже выглядят восхитительно. Эймонд освободившимися руками достает меч из ножен. Легкий надрез. Он оставляет свою кровь на коже жены, касаясь пальцем места между глаз. Бейла подает Алейне ее меч, и девушка повторяет за мужем, чтобы окрасить и его кожу в красный. Теперь никто не посмеет оспорить его права быть рядом с ней. Теперь у неё есть семья не только на словах. — С днём нашей свадьбы, жена, — Эймонд опускает ладонь на шею Алейны, притягивая её лицо к своему. — Взаимно, муж, — она усмехается, пробую новое для себя слово на вкус. Шершавые от ветра губы касаются губ Алейны. Эймонд вовлекает девушку в поцелуй, не стесняясь окружающих. Наконец-то можно не стесняться. — Когда вы только переглядывались, мне нравилось больше, — Эйгон не сдерживает себя, ударяя Эймонда по плечу. — Они не спрашивали твоего мнения, — Бейла поднимает брови, заслоняя спиной пару. — Семеро, это просто поцелуй! — выдыхает Рейна. — А вы двое сейчас драку устроите на ровном месте. — Если что, я оттаскиваю Эйгона, — Дейрон со смехом в глазах обводит взглядом брата. — Да, пожалуй, я смогу его удержать. А на тебе Бейла. Хелейна молча бросает взгляд на мужа, невольно делая шаг к нему ближе. — Я уже жалею, что мы позвали их на свадьбу, — Эймонд даже не старается говорить так, чтобы его не услышал никто, кроме Алейны. — Серьезно, стоило их всех оставить в Красном замке. Но в его голосе слышатся довольные нотки. Удивительно, как их свадьба умудряется объединить почти целое поколение драконов. И бросить вызов остальным.