Сапожник

Как только появилась возможность сесть, Марина сделала это. Поморщилась от непривычно яркого света, прикрыла глаза, по-прежнему ощущая неприятный привкус во рту. Голова, после введения контрастного вещества, была слишком тяжелой, чтобы здраво оценивать происходящее. Мысли путались между собой, однако тревожное предчувствие с лихвой компенсировало невозможность трезво смотреть на мир. «Господи, только бы всё было хорошо… Мне одной операции выше крыши хватило, зачем мне всё это повторять, боже мой… Когда же мы уже начнём жить спокойно?» — размышляла, напряженно смотря на дверь. Никогда бы не подумала, что окажется в такой растерянности. Столько раз отправляла пациентов на кт, столько раз расшифровывала, столько раз искала нужные слова, чтобы сообщить о неутешительном диагнозе… «Ведь если бы было всё плохо, наверняка было бы больше симптомов… Всё должно быть хорошо… Почему должно быть плохо? Я же просто решила перестраховаться, что в этом такого? Всё будет хорошо, просто потому что не должно быть плохо!» Шмыгнула носом, помассировала виски, затем всё-таки поднялась с аппаратной кушетки и отошла за ширму — нужно было обратно надеть некоторые элементы надежды, которые нельзя было использовать во время процедуры. Несмотря на убеждения, почему-то не чувствовала, что сейчас услышит, что всё хорошо. Одновременно хотелось, чтобы Юрий побыстрее зашёл и разрешил все её сомнения… «Так же можно с ума сойти, честное слово!» — разозлилась, взяла свой телефон и посмотрела на время. Цифры заставили задуматься — вся процедура, оказывается, была достаточно быстрой. Услышав звук открытия двери, Марина обернулась и едва не выронила мобильник. Внимательно посмотрела на лица Олега и Юрия. — Ну… — Отвела в сторону светлую прядку, выдохнула, затем присела на всё ту же кушетку томографа и провела ладонями по коленям. — Какой у нас вердикт, Юрий Михайлович? Олег ощутил, как стало нечем дышать. Шутка ли — сейчас донести такую информацию до своей жены. Сколько раз подыскивал нужные слова, чтобы это сказать пациентам, теперь же застрял, и всё, что успел придумать за то время, пока они изучали снимок, вылетело из головы. — Нарочинская, ты пока не нервничай, — медленно проговорил Юрий, выдыхая, — в общем… — Что? Ну, что там такое? Брагин, — она резко перевела взгляд на Олега, — чего вы молчите? Давайте, говорите. Вижу же, что, — почесала кончик носа и отвернулась, — не всё хорошо со мной. — Марин… — Он аккуратно присел рядом с ней, приобнял за талию, коснулся губами её виска. — Есть затемнение… Похоже на опухоль… Нужно дальше обследоваться… — Да не похоже, а опухоль и есть, — бросил Юрий, который всегда предпочитал отрезать, нежели чем по кусочку отрывать. — Но небольшая. Надо только понять, злокачественная или нет… Ну, это ты лучше меня знаешь. Сделаешь биопсию, там видно будет, — покачал головой. Марина слабо кивнула, затем нервно усмехнулась, подняла голову, чтобы не позволить непрошенным слезинкам сейчас выдать её состояние. Олег, почувствовав, что она напряглась, только сильнее прижал её к себе. — Марин… — Шептал ей на ухо, забирая её в свои крепкие руки, стараясь через объятия доказать ей, что всё будет хорошо, что не нужно сейчас отчаиваться. Ему и самому стало страшно за неё. Успел уже мысленно обратиться ко всем, к кому мог, с извечным вопросом «За что?». Но ему никто не ответил, предоставив возможность поразмышлять самому. «Лучше бы это со мной произошло… Лучше бы я…» — думал, сильнее обнимая её. Она аккуратно повернулась, посмотрела в его глаза. Хотела что-то сказать, но не успела и рта открыть. Его взгляд, полный желания помочь, полный отчаяния и страха, страха за неё, выбил окончательные опоры из-под её моральной брони. «Вот поэтому я не хотела тогда, с миомой, чтобы ты что-то знал… Не нужно меня сейчас жалеть! Не нужно… И слов мне этих дурацких говорить не надо, я всё прекрасно знаю. Я сама нейрохирург, я знаю что это такое, я знаю, что такое биопсия…» Резко отвернулась, затем сжала руки в кулаки, зажмурилась, делая ровные вдохи и выдохи, медленно считала до десяти, стараясь избавиться от образа Олега в голове, стараясь не думать больше ни о чём другом, чтобы сейчас повести себя так, как следует. Будь она одна, дала бы волю слезам, будь она одна, могла бы даже закричать. Громко, чтобы сорвать голос, чтобы не хватило сил на вдох, чтобы выплеснуть всё то, что сейчас стремительно взрывалось в её душе. Но не могла себе позволить такое при Олеге. — Когда биопсию можно сделать? — Её голос почти не дрожал, когда задавала этот вопрос Юрию. Тот покачал головой, затем посмотрел на часы, потом достал телефон. — Слушай, можем попробовать завтра. Вечером всё сделаем, сутки подержим, и уже следующим вечером отпустим, если всё будет нормально. Марина кивнула, плотно сжала губы, сжала пальцы в замочек. — А когда результат? — Внимательно посмотрела на него — сейчас даже нельзя было сказать, что это касается напрямую её. Будто бы нейрохирург Марина Нарочинская всего лишь интересовалась об анализах своего пациента, одного из многих. Олег смотрел на неё и вновь не знал, как себя вести. Ему так сильно хотелось дать ей высказаться, выплакаться, позволить ей побыть слабой рядом с ним. И он сейчас был вынужден признать — не может понять, как хочет повести себя Марина: до последнего делать вид, что всё нормально и переживать эту бурю молча, как уже однажды было, или же не позволить сожрать эмоциям себя изнутри. — Результат будет через пару дней, — пробормотал Юрий, — ну, ты же сама понимаешь, всё нужно проверить… Но пока нервничать рано. Будем надеяться, что биопсия будет хорошей. — Угу… А если не будет? — Марина резко поднялась с кушетки, затем запихнула ладони в карманы джинс. — Тогда что будем делать? — Ты не думай об этом! — Рявкнул Олег, затем откинул голову назад, сделал глубокий вдох. — Всё будет хорошо! Та никак не отреагировала, продолжая сверлить Юрия взглядом. Тот покачал головой. — Марин, давай мы проблемы будем решать по мере поступления, хорошо? Сейчас собирайся, одевайся, езжай домой. После контраста надо отдохнуть. Она несколько секунд смотрела в его глаза, затем кивнула и, оглядев помещение на предмет забытых предметах, вышла из помещения. Олег проводил её взглядом, тяжело вздохнул. Почему-то он думал, что всё будет совершенно иначе… А сейчас Марина даже не посмотрела на него, как будто он пустое место. Но понимал, что она имеет право сейчас переживать по-своему, да и не было в их жизни ещё таких ситуаций, когда что-то нехорошее они узнавали вместе… Да даже хорошее — ведь о беременности она тоже сказала ему позже… Боялась, что и как… — Юр, ну мне то скажи. Какие твои прогнозы? — Тоже поднялся и подошёл к нему поближе. Он тяжело вздохнул, обернулся на дверь, убедился, что она закрыта. — Брагин, мне, конечно, приятно, что ты такого мнения о моем профессионализме, но без биопсии мне сказать что-то сложно. Если… Если не дай Бог, понял меня? — Серьёзно посмотрел в его глаза, желая достучаться до здравого сознания. — Что-то подтвердится, попробуем химию. Если не поможет химия — будем оперировать. И будем надеяться, что это начальная стадия. Опухоль серьёзная, и расположена она серьёзно. Да, бывают и побольше, но это тоже немаленькая. Нужно сейчас нормально над всем этим посидеть… Поэтому я пойду и займусь расшифровкой, — покачал головой. — Лично займусь, Брагин, не переживай. Сейчас иди, Марину разговори… Ну, ты это и без меня прекрасно знаешь, что и как в таких ситуациях нужно говорить. Олег медленно повёл головой из стороны в сторону — сейчас ему надо было спрятать куда подальше собственные страхи по поводу Марины и найти способ её поддержать, сказать очень важные слова, доказать ей, что она сейчас может доверять ему целиком и полностью все свои чувства и эмоции…

***

Тамара в очередной раз повернулась на диване, уложила ладони на живот и тяжело вздохнула: — Давай ещё одну сказку? Пожалуйста! Совсем не хочется спать, — поёрзала, — это всё потому что ты мне так ничего и не купил! Олег прикрыл книгу, уложив палец между страниц, затем посмотрела на неё. — Ну, извини. Сегодня не получилось, — бросил быстрый взгляд в сторону спальни. С Мариной они почти не разговаривали на обратном пути. Он пытался сказать ей что-то обнадеживающее, она отвечала, но так и не поделилась. В её голосе иногда отчётливо отмечались ядовитые шпильки, но это было лишь иногда. В основном она говорила так, будто не про свой диагноз. В конце концов он решил от неё отстать и всё-таки дать возможность переварить в одиночестве. Поставил себя на её место — конечно, рассказал бы, но тоже не сразу. Сначала такие вещи нужно принять для себя… А вот как разговаривать с Томой, чтобы та, обладающая неплохой интуицией, ничего не поняла, пока не знал. И Марина, видимо, не знала, раз уложив спать Катю, сама спряталась под тёплым одеялом. — Что-то случилось? — Тихо сказала Тамара, затем села на диване, обняв плюшевую собаку. Олег выдавил из себя улыбку, погладил её по волосам и отложил книгу. — Нет… — Внезапно понизил голос — как будто, если он будет говорить об этом тихо, то не сглазит собственные мысли, и ничего ужасного правда не случится. — А с чего ты это взяла? Просто у нас сегодня с Мариной была внештатная смена… Ты же знаешь, где мы с ней работаем, сложно это всё, никогда не знаешь, когда понадобятся лишние руки… Мы с ней просто устали. — Она поэтому ушла? — Осторожно спросила Тамара. — Или она на меня злиться? — Слегка повысила голос и обиженно прижала игрушку к себе сильнее. Он покачал головой — хоть их с Мариной отношения и претерпели некоторые изменения, до полной гармонии было ещё далеко. — Ну, что ты, — поправил ей одеяло, — она вообще на тебя никогда не злится… Просто она устала сегодня после очень сложной операции. Давай я тебе сейчас ещё одну сказку почитаю, а ты попробуешь уснуть, хорошо? Завтра тоже у нас сложный день будет… — А почему завтра тоже сложный? Откуда ты знаешь? Олег улыбнулся и покачал головой, затем взял книгу и всё-таки продолжил читать сказку, периодически бросая взгляды на Тамару. Он надеялся, что сейчас она действительно заснёт, ничего не заподозрит, а он пойдёт к Марине. Та слушала сказку, но в пол уха — не могла отделаться от ощущения, что что-то случилось, но пока не понимала, что именно.

***

Олег устроился в спальне рядом с Мариной, уложил ладонь ей на талию, прижал к себе. Аккуратно убрал в сторону светлые волосы, наклонился и коснулся губами её щеки. — М… — Она повернулась к нему и приоткрыла глаза. — Что такое? Ей только удалось нормально уснуть после того, как весь вечер провела за книгами и статьями в интернете. Даже успела посидеть на лоджии с ноутбуком, в котором изучала снимок — Юрий успел отдать Олегу диск. Вот только ничего не получалось, всё время что-то мешало внутри. Как бы Марина ни старалась направить себя исключительно на рабочую частоту, не получалось. — Да ничего, ты спи, — Олег коснулся губами её плеча, отведя в сторону лямку ночной, — просто тоже пришёл к тебе… Тамара уснула, Катька тоже спит, я проверял, — поцеловал в шею. — Как ты? — Я? — Она всё-таки посмотрела нормально в его глаза и пожала плечами. — Брагин, я нормально. Ну, что ты… — Аккуратно взяла его лицо в свои ладони и погладила по щекам подушечками больших пальцев. — Всё будет хорошо, наверное… Её эмоции диссонировали — с одной стороны, хотелось сейчас спрятаться от всех, закрыться: завтра ей предстоит биопсия, а значит снова общий наркоз… С другой стороны, почему-то хотелось успокоить Олега. Наверное, именно таким образом страх искал выход — в помощи другим. — Марин, — он мотнул головой, — послушай. Я говорил с Шейнманом, — нежно гладил её по талии, — он не сказал, что всё плохо, понимаешь? Всё будет нормально… Обязательно всё будет нормально. Тебе нужно отдохнуть… — Олег… Завтра я поеду одна, хорошо? Я уже всё решила, — серьёзно посмотрела на него, — ночь побуду там, осложнений не возникнет, я уверена. А потом вернусь домой. — Чего это вдруг? — Недобро буркнул он, одарив её подозрительным взглядом. — Я с тобой тоже хочу… Марин, я твой муж, вообще-то, я тоже хочу участвовать… — Олег, ты понимаешь, что у меня может быть рак? — Прошептала она одними губами, почувствовав, как перехватило дыхание. — Ты понимаешь, что я хочу сейчас одна побыть? Я очень тебя люблю, Брагин, очень. Но я… Я так не хочу. Мне одной нужно это всё понять. А ещё я очень не хочу, чтобы об этом кто-то знал на работе, понимаешь? А если и тебя и меня второй раз не будет… Не… Он не позволил ей договорить, почувствовав, как она начинает дрожать. Резко прижал к себе, устроил подбородок на макушке и закрыл глаза, крепко обнимая Марину. Та какое-то время ещё пыталась что-то сказать, но потом оставила эту идею и постепенно стала успокаиваться.

***

Пробуждение было постепенным. Марина поерзала на кровати, затем открыла глаза и медленно повернула голову вправо. Палата немного задергалась перед глазами, от чего голова мгновенно заныла. «Второй общий наркоз…» — эта мысль помогла мгновенно вспомнить то, из-за чего она сейчас лежит в больнице. Радовало лишь то, что она уже не в реанимации. — Кто-нибудь есть? — Сиплым, после такого сна голосом, произнесла она, затем постучала пальцами об ограждение на кровати. — Принесите мне телефон… Мне нужно позвонить мужу, — тихие хлопки по тумбочке, стоящей возле кровати. — Мужу, детям… Ответом ей была лишь тишина, а дотянуться до кнопки вызова медсестры не позволяла сильная слабость. «Господи, ну почему же никто не приходит… Почему никто не хочет проверить, что со мной? А сколько прошло времени?» — с трудом покрутила головой, не увидела в палате часов и вновь закрыла глаза. Тревожные мысли, смешанные с остатками наркоза, не давали нормально шевелиться. «А что если они уже всё знают, а я ещё нет? Что… Что…» — дышать стало тяжело. Она вновь попыталась кого-то призвать на шум, начиная стучать то по бортику кровати, то по тумбочке, даже попыталась закричать, но ничего не получалось. Оставив в покое попытки обратить на себя внимание, Марина вновь провалилась в болезненный сон.

***

Олег крутился на кровати и никак не мог уснуть. Вроде бы, это была далеко не первая ночь, когда он засыпал без Марины — не всегда совпадали графики дежурств, но… — Что ж такое-то, — буркнул он себе под нос, откинул одеяло — несмотря на конец января, было достаточно жарко или ему так казалось. — Почему уснуть-то не могу… Повернулся на другой бок и дёрнулся, почувствовав запах духов Марины, которым полностью пропиталась её подушка. Пару секунд боролся с собой, затем притянул предмет к себе, со слабой улыбкой провёл ладонью по наволочке. «Надо было послать тебя к чёртовой матери с твоим нежеланием, чтобы мы были вместе в этот момент! Ты сама же говорила, что если не вместе… Слава Богу, хоть всё знаю, что там и как с тобой…» Он действительно ждал момента, когда закончится операция — во-первых, помнил, как Марина тогда боялась наркоза, хоть здесь и было потрачено меньше времени. Во-вторых, ему нужно было и самому представлять всю картину, чтобы передать ей… — А что я тут тебе передам, — пробормотал он, подбил свою подушку и лёг на другой бок, — тебе даже телефон не отдали, не очнулась ты ещё… Чёрт, Нарочинская, как же ты меня околдовала так, что я без тебя не могу тут находится… Он закрыл глаза, пытаясь уснуть, а в голове метрономом стучала лишь одна мысль «Только бы всё обошлось…»

***

Весь вечер Марина была как на иголках. То смотрела на часы, то подходила к зеркалу и придирчиво изучала свою причёску, пытаясь понять, насколько сильно заметно, что недавно ей проводили не самую приятную процедуру. «А ведь от химии, если она потребуется, и вовсе волосы будут выпадать… В кого я тогда превращусь? Кем я тогда стану?» — эти негативные мысли старалась максимально от себя отпихивать. В который раз за этот вечер покинула ванную комнату, ушла в гостиную и устроилась возле окна. Смотрела за проезжающими мимо машинами, обняв себя за плечи. Чувствовала себя уже нормально, не считая переживаний. Всё время порывалась позвонить Юрию, но всё время себя останавливала. Не хотела позволить эмоциям окончательно завладеть ею… Не зря же столько лет училась такой выдержке, не зря оттачивала своё хладнокровие… Да и жизненные обстоятельства не позволяли размягчаться — сначала испорченная карьера и депрессия, которую совершенно не хотелось вспоминать, потому что это было страшно, потом болезнь и смерть матери, потом отец… Дальше Олег, который периодически находился между жизнью и смертью, миома… Сейчас Марина просто не имеет права сдаваться. — А что ты тут делаешь? — Послышался голос Тамары, которая, казалось, материализовалась из воздуха. — Олега ждёшь? — Положила ладони на подоконник и тоже посмотрела в окно. — Да… — Протянула, сильнее стиснув собственные плечи — очень не хотела пугать Тамару своим состоянием, но прекрасно знала о том, насколько тонко та способна иногда чувствовать. Взять хотя бы их частые ссоры и конфликты — стоило Марине мимолётно повести себя не так, как кое-кто сразу закрывался, возвращал все свои иголки, отказывался общаться и, чаще всего, поселялся в ванной комнате. — А почему ты на работу не ходила сегодня? А где Люда? Она заболела? — Тамара внимательно посмотрела на нее. — Да… Я взяла отгулы, — она отошла от окна, присела на диван, — просто не очень хорошо себя чувствую, — решила, что стоит немного приоткрыть тайну, потому что дальше врать было невыносимо. «А может быть, стоило продолжать врать? Зачем ей это знать? Ну, вот что я делаю сейчас? А если она сейчас опять расстроится… Господи, Брагин, ну почему тебя в такой день нет ещё дома!» — Что-то болит? — Тамара аккуратно подсела рядом и во все глаза посмотрела на Марину. — Ты же врач, неужели у врачей тоже что-то болит? Она внимательно посмотрела на неё и покачала головой. — У всех что-нибудь болит… Так, а ты чего не спишь-то? — Посмотрела на часы. — Уже пора. — Я жду, когда Олег придёт и разложит диван. Марина не выдержала, в очередной раз достала телефон из кармана домашних штанов, затем полезла на почту. Ничего не было. Обновила ещё раз, в надежде, что не получилось в первый раз, но снова не было никаких новых сообщений. «Нет, это невозможно так тянуть… Сколько времени я уже живу так, постоянно думая, что, как и куда… Ну, честное слово, бред же!» Тамара, первой услышав звук ключа, который поворачивался в замочной скважине, подскочила и бросилась навстречу Олегу. — Ура, ты пришёл! — Эта реакция его обрадовала. Ведь если у неё хорошее настроение, значит Марине ещё не пришёл анализ, значит он успел… Весь день Олег еле-еле заставлял себя работать, пару раз поругался с Сергеем, наехал на Ирину Алексеевну, всё ещё находящуюся в статусе рядового хирурга, во время операции, а когда Нина решила спросить, что случилось, то отмахнулся, и достаточно грубо. Кроме того, что он понимал, что Марине это не понравится, ему самому не хотелось рассказывать ничего из того, что происходило дома. Понимал, что не имеет права. Понимал, что это то, что они должны пережить все вместе, семьёй, без других людей. — Ну, что, — поинтересовался у Тамары, переодеваясь, — как у нас дела? — Всё хорошо! Катька уже спит, а я жду, когда ты мне разложишь диван. Я же расту, мне уже обычного мало. — Эту часть фразы она сказала громко, а потом наклонилась и проговорила уже гораздо тише. — А вот Марина почему-то грустная, Олег. Он внимательно посмотрел на неё и почувствовал, как ёкнуло сердце. Неужели он всё-таки ошибся с выводами? Неужели всё-таки случилось то, самое плохое, от чего они так уверенно открещивались прошедшие дни? Кое-как переобувшись в тапки и сняв пальто, он пошёл в гостиную. Там устроился на диване, обнял Марину, прижав её спиной к своей груди, поцеловал в висок. — Ну… — Постарался сделать так, чтобы его голос звучал максимально спокойно, — как у нас дела? Что-нибудь известно? Она отрицательно покачала головой, затем повернулась к нему, внимательно посмотрела в глаза. — Нет, Брагин. Ничего неизвестно. Нет ничего… Я уже, — повертела телефоном в руках, — сто раз проверяла. Не знаю… Ведь когда долго нет, значит всё плохо… — Ну-ну, успокойся, — провёл губами по её лбу, вдохнул запах её волос, — нам бы, наверное, Шейнман позвонил, если бы что-то было не так… На самом деле, в этом утверждении он не был уверен. Но понимал, что нужно что-то сказать, чтобы хоть как-то её успокоить. Да и звонил Юрию в течение дня пару раз, но тот лишь отмахивался, ссылаясь на лабораторию и их задержки. Марина судорожно вздохнула, затем резко обняла Олега за шею, прижалась, зажмурилась, чувствуя, как по телу проносится волна сильной дрожи. — Что же это за издевательство такое… Люди ждут, мучаются, не понимают, как жить дальше, как дальше что-то планировать, — лихорадочно шептала, — а они никак не могут это прислать… Господи, Брагин… Мне давно не было так страшно, — это добавила едва слышно. Он чувствовал, как её трясёт, как ломается та броня, которая была все эти дни. Вновь почувствовал себя последним идиотом, что не смог поддержать её с самого начала… Старался, пытался, но сейчас её всё-таки прорвало… — Мариш… — Успокаивающими движениями гладил её по спине. — Всё обязательно будет хорошо… Ну, чего ты раскисла, Перочинская, а? Даже не думай про это! Мало ли, чего там у них могло случиться, может быть компы повисли, ты же сама понимаешь, как это работает… — Тут человеческая жизнь на кону, Брагин, а ты всё про компы, — прошептала в ответ, тяжело дыша, проглатывая слёзы, которые уже безостановочно текли по лицу. Вновь почувствовала накатывающий спазм и вся сжалась, надеясь, что это поможет, но нет. Виски пульсировали, лоб сдавливало, к горлу подкатила тошнота. Тамара, зайдя в комнату, растерянно остановилась, посмотрела в глаза Марины. — А что у вас такое происходит? Что-то случилось? Кто-то умер?! «Господи, какая маленькая… Господи, ну почему же сразу умер… Как же так вышло, что Эмка…» — Олег услышал её слова и почувствовал, как и самому стало нехорошо. Слышать от ребёнка, почти первоклассницы, про смерть казалось чем-то диким, непонятным. — Нет, что ты… — Марина, превозмогая рвущуюся наружу истерику, постаралась улыбнуться. — Просто… Просто устала… Всё хорошо, да, Олег? Тот что-то буркнул, краем глаза обратив внимание на внезапное свечение с боку. Дотянулся до телефона, осознал, что это он не принадлежит ему и прочитал новое уведомление на электронной почте. На секунду ему показалось, что сердце остановилось. Тяжело выдохнул, пару секунд поколебался, затем, по-прежнему прижимая Марину к себе одной рукой, второй открыл почту, затем загрузил документ. Кончики пальцев мгновенно похолодели, перед глазами запрыгали мошки, пульс мгновенно усилился. Абсолютно всё вокруг как будто перестало существовать, только экран телефона, на котором был написан приговор. Марина, осознав, что что-то не так, аккуратно отстранилась, вытерла слёзы тыльными сторонами ладони, посмотрела на Олега. Сделала глубокий вдох, прикусила нижнюю губу. Нервно провела по волосам, собрав их в подобие пучка. «Соберись… Соберись…» — Ну, — проговорила, а её голос окончательно сломался, — что там, Брагин? Не томи уж, — ей стало холодно, а затем сразу жарко. Он поднял на неё взгляд, и ей показалось, будто из-под ног выбили землю. Голова закружилась, вновь замутило, веки стали наливаться тяжестью. Марина всё прочитала в его глазах, и последняя надежда на то, что всё будет хорошо, резко рухнула, оглушив таким образом. — Злокачественная… — Медленно проговорил Олег, смотря на неё. Его сердце безобразно щемило, нужно было как-то собраться, взять себя в руки, что-то сказать. Но сил хватало лишь на то, чтобы жадно хватать губами воздух. Этого просто не могло было быть. Они не могли споткнуться об очередную катастрофу, ведь, казалось, всё только-только стало хорошо… — Что-то случилось с Мариной? — Закричала Тамара, мгновенно захлебнувшись слезами. — Она умрёт? Это я? Это всё из-за меня! Из-за меня! — Резко развернулась, убежала в ванную и хлопнула дверью. С края раковины упала чашка, разлетевшись об пол десятками белых кусочков.