***
— А ты не слишком уж сильно охренел? — голос Чанбина усиливался в возмущении. — Думаешь, он теперь не пошлёт меня куда подальше? Ты не можешь постоянно нести всё, что тебе в голову лезет. Со Чанбин уже несколько недель таскался на разного рода заведениям в попытках хоть где-то договориться с менеджером или владельцем. Он хотел попробовать себя на сцене, выступить перед живыми людьми. Но на каждом новом месте ему вежливо отказывали: музыка не соответствует атмосфере, не та аудитория, слишком высокий статус заведения для такого «новичка» — везде были разные причины, но они по итогу начали повторяться. Так что Чанбин просто либо принимал категоричное «нет», либо не отступал, если его сразу не посылали. Решение взять с собой на подмогу Джисона сперва казалось весьма разумным: у того навыки не то что общения, скорее заговаривать зубы, были прокачаны настолько, что собеседник даже спустя какое-то время не замечал подвоха. Но помнить о взбалмошном характере друга всё же стоило. Он мог спокойно с размаху кинуть в лицо собеседника столько грязи, что тот ещё неделями продолжал плеваться, вспоминая все сказанные предречения и пожелания. — Да брось, он слишком уж дохрена возомнил о себе. Это даже баром полноценным назвать нельзя, — Хан резким кивком указал на фасад здания, — а он ещё хочет, чтоб ему платили за то, что он выступать позволит. — Он не так уж и много запросил. И учитывая, что он даже не послал меня с порога, можно было и согласиться или хотя бы сбить цену. — Какой ты щедрый! Ты же выступать будешь, тебе платить должны. — Сначала бы хоть какое-то имя набить… — Со выдохнул и ещё раз окинул входную дверь. — Да ладно, через пару дней вернёмся. Он остынет, и я уговорю его. — После твоей речи он нас даже не впустит. Отвечаю, ты нажил себе ещё одного врага. Джисон немного надменно хмыкнул и бросил на друга полный уверенности взгляд: — У меня нет врагов, я всем нравлюсь по итогу. Даже если оболью дерьмом с головы до ног. Люди всё равно ко мне тянутся. Чанбин звонко цокнул, подхватывая парня под локоть, и направляясь вместе с ним вдоль по улице: — У тебя реально комплекс бога. Ты не можешь быть полной мразью и рассчитывать на то, что тебя всё равно полюбят. — Да не было ещё такого, чтобы меня потом всю оставшуюся жизнь ненавидели. Посмотри на меня, — Хан вскинул ладони у щёк, растопырив пальцы, и растянул улыбку, — я же говорю, рано или поздно, я всем нравлюсь. — Ага, конечно, — безэмоционально бросил Со, реагируя на зелёный свет и переходя на другую сторону дороги. Хан поплёлся за ним. Они зашли в какое-то кафе, устраиваясь за первым попавшимся столиком. Парни потратили несколько часов, бродя в поисках сцены для Чанбина, так что теперь нужно было вспомнить про завтрак. — Да хочешь, проверим? — рассматривая меню, Джисон вернулся к их разговору. — Ты собираешься изводить кого-то, пока ты ему не понравишься? — Почему бы и нет, всё равно же окажусь прав. Со уставился на друга, не понимая его желания всё время оказываться правым. — Ты невыносим… — Да! Вот видишь, но ты меня терпишь, что и доказывает мои слова. — Это потому что я знаю тебя практически всю жизнь. — Тогда найдём какого-нибудь незнакомца. — Ты найдёшь. Тебе мало развлечений? Лучше займись учёбой вместо того, чтобы планировать испортить кому-то жизнь.***
— Ну и? А ты не верил. Он даже согласился, чтобы ему не платили. Как и доказывал Джисон, они договорились с владельцем. Тот даже смягчился и к концу разговора был уже в предвкушении концерта. — Всего лишь исключение. — Ага, и все остальные тоже исключения. — Ты меня выводишь уже, — Чанбин смотрел на друга в надежде, что тот хоть на секунду вернётся к адекватным суждениям. Это раздутое самомнение когда-нибудь очень сильно подставит его. — Тебе же дали комнату? — Со решил, что Хан сам себе должен доказать обратное. — Так попробуй подружиться со своим соседом, будучи полной мразью. Я посмотрю потом, как он будет чемоданы собирать. — Ну нет, это уже тебе надо. Зачем мне портить кому-то жизнь? — иронично протянул Джисон. — Тебе бы на рынке работать… — Да ладно, хочешь товар — предлагай цену. — И что ты хочешь, Хан Джисон? — Чанбин уже был готов заплатить ему. — Мм, дай подумать… — Хан раскачивал головой, прикидывая список желаемого. — Напиши песню, обо мне. Желательно, что-то романтичное, знаешь, балладу какую-нибудь… О том, как сильно ты меня любишь и какой я замечательный, что ты жить без меня не можешь. — Ты долбоёб? Ты можешь попросить деньги или ещё что-то материальное, а тебе нужна песня? — Я не договорил. И исполни её на любом концерте в универе, только не на мелком, может, в начале следующего семестра. Думаю, я справлюсь к тому моменту. Со решил, что его друг окончательно умом тронулся. Но всё же написать песню куда лучше, чем отдавать деньги, да и проще для Чанбина. — Ладно. Согласен.***
— Мне кажется, он какой-то неадекватный. Он постоянно бесится с того, что просыпается из-за меня. Потом просто посылает и уходит. — Неадекватный в этой истории ты. Он просто не хочет лишний раз связываться с таким придурком. Легче игнорировать, — парировал Со. Хан решил, что для начала ему нужно вывести Хёнджина настолько, чтобы тот просто сорвался на него, — тогда первое условие будет соблюдено. А потом уже можно думать, как расположить к себе соседа. При этом Джисон не хотел лично вредить старшему. Он просто будет вести себя как конченый придурок, но при этом блистать очарованием, и в итоге его примут как какого-то глупого, но милого друга. — Ты просто недостаточно извращаешься. Говорил же, что будешь невыносимым. — Я не могу, почему он так усердно всё терпит. Орёт и успокаивается. Я задолбался тратить деньги на кофе. Мама звонила, хотела узнать, почему я увёз все кружки из дома… Он ненормальный. Я превратился в полную свинью, а он будто даже подыгрывает мне. Прикинь, я оставил чашку в туалете, а он засунул в неё ёрш!***
— Окей. Хоршие новости. Хёнджин позвал меня в кофейню. Так что видишь, я начинаю ему нравиться. — Ты всё ещё должен вести себя так, будто у тебя мозгов нет, помнишь же? — Твою ж… А если это его отпугнёт? — не угоманивался парень. — Хан Джисон, ты сам это всё придумал. Если хочешь, можем просто всё отменить, — Чанбину самому это уже надоело. Он думал, что друг успокоится через пару недель и откажется от своих дурацких заявлений. — Тогда ты так и не узнаешь, что я был прав. Нет уж, просто нужно время. Я буду полным придурком. — Ты им всегда был…***
— Семестр уже давно начался. Кажется, в сроки ты не уложился, да? — с толикой насмешки спрашивал Со. — Это были мои сроки, а ты подожди ещё. — Давай ты просто признаешь, что не все будут тебя любить, даже если творишь полную дичь. — Не давай. Я тебе обещаю, что услышу твою песню. И это всё-таки не последний год. — Ты норм? Это и так уже затянулось, а ты собрался преследовать его до конца универа? — Если понадобится, то да. Он сам виноват, что не сдаётся. — И почему он до сих пор не съехал от тебя? — Не знаю, думаю, комнат свободных не осталось. Так даже лучше для меня.***
Ещё немного, и этот бедлам закончится. Хёнджин также упорно продолжал игнорировать Джисона, но только после того, как наорёт или пошлёт. Сосед перестал изобретать новые приколы, однако от старых привычек не отказался. Каждый день начинался и заканчивался примерно одинаково. Иногда старший не возвращался в блок. У него не было возможности постоянно перебиваться у друзей, так что и отвыкнуть от уже установленных соседом порядков он не успевал. После окончания семестра Хван наконец расслабился. Они с одногруппниками отметили последний день учёбы и на весёлой ноте распрощались. Вернувшись в блок, Хёнджин даже не подумал о том, чтобы напоследок пройтись по комнатам, собирая воспоминания о всех произошедших в них событиях. Уже будущий четверокурсник забрал заранее сложенный чемодан и практически вылетел из этого жилища. Сдал ключи, расписался в форме о выселении и отправился к автобусной станции. Если в следующем году его снова поселят с Хан Джисоном, он оккупирует комнату Минхо, даже если тот будет против, или всё же снимет квартиру по приемлемой цене. Вопрос только в том, почему Хёнджин за два семестра даже не удосужился попросить переселить его или поменяться с кем-то. Зачем он так усердно продолжал жить с несносным соседом? Может быть, Хан Джисон ему всё-таки странным образом и нравился.